Меры денежной политики ограничены инфляцией. Но есть еще структурные и финансовые
Общий рост мировой экономики пока в 1,5-2 раза меньше, чем необходимо хотя бы для ее стабильности, не говоря уже об устойчивом развитии. Расширение кредитования компаний и предприятий сдерживается не только опасениями банков, но и слабым спросом на новые кредиты со стороны самих заемщиков. В банковской системе сохраняются и “системные” риски, радикальное снижение которых было провозглашено главным международным послекризисным приоритетом.
Наконец, сокращать безработицу прежними методами мало у кого получается. В большинстве крупных экономик мира прогнозируется дальнейший ее рост, обусловленный во многом чрезмерным регулированием рынков труда.
Все это – лишь часть повестки очередной встречи руководителей центральных банков и министерств финансов стран “Большой двадцатки”, которая открывается в Москве в пятницу.
НЕ НАВРЕДИТЬ
Сегодня все страны G20 пытаются ускорить рост своих экономик. Даже в Китае, который еще пару лет назад сдерживал ее возможный “перегрев”, темпы экономического роста замедлились теперь до 20-летнего минимума.
Однако говорить о неких совместных действиях в этом направлении финансовых властей группы ведущих стран мира не приходится. Наоборот, опыт последних лет показывает, что каждая из них исходит из собственных представлений об оптимальных мерах стимулирования роста экономики, да и принимаемые ей меры далеко не всегда одобряются другими.
Некоторые страны Европы придерживаются довольно жесткой финансовой политики, в какой-то мере это относится и к США, отмечает сотрудник Германского института экономических исследований в Берлине Фердинанд Фихтнер. В других странах – например, в Бразилии или Китае – власти, наоборот, проводят весьма интенсивную финансовую экспансию, одновременно реализуя госпрограммы, направленные на стимулирование экономической конъюнктуры. “Другими словами, если в еврозоне все еще доминируют соображения экономии, то в других странах – жмут на газ, – продолжает Фихтнер. – А в таких условиях о неких совместных действиях говорить не приходится”.
В этом году рост общемировой экономики, по прогнозам МВФ, не превысит 3%. На первый взгляд, вроде, неплохо, говорит директор исследовательского института IFO в Мюнхене профессор Гернот Нерб. Но опыт показывает, что лишь для относительной стабильности мировой экономики необходим ее рост не менее чем на 4-5% в год.
И здесь страны идут разными путями. “Скажем, Япония и США предпочли активную финансовую поддержку своих экономик, результаты которой уже проявились, – отмечает Гернот Нерб. – К подобной политике хотел бы прибегнуть и Европейский центральный банк, но, конечно, не в таких масштабах”.
Пример Японии особенно интересен тем, что это – единственная из наиболее индустриально развитых стран мира, в которой текущие темпы экономического роста сегодня превышают 2%, соглашается научный сотрудник Гуверовского центра Стэнфордского университета в США профессор Михаил Бернштам. При этом курс японской иены снизился в последние месяцы примерно на 20%. “И, казалось бы, результаты такой политики делают ее неким примером для других стран, – продолжает Михаил Бернштам. – Но как раз этому примеру им следовать не стоит!.. И об этом непременно будут говорить на встрече “финансовой” G20 в Москве”.
В канун московской встречи министр финансов Канады Джим Флаэрти заявил, что главная из задач, стоящих сегодня перед странами G20, – не допустить девальвации их валют. Опыт азиатского финансового кризиса 1997 года в очередной раз доказал: стоит одной стране девальвировать свою валюту, надеясь поддержать таким образом собственных экспортеров, ее примеру тут же последуют другие. “И все вернется к началу, – говорит Михаил Бернштам. – Поэтому страны G20 на очередной встрече вполне могут договориться как минимум о том, чего им делать не надо”.
Кстати, на предыдущей встрече руководителей финансовых ведомств стран G20, прошедшей в середине апреля в Вашингтоне, о проводимой новым правительством Японии финансовой политике говорили много. Тем не менее, от ее порицания в итоге воздержались.
ФИНАНСОВАЯ ПОЛИТИКА
В итоговом коммюнике той апрельской встречи речь шла о планах и новых требованиях к устойчивости капитала банков, и разработке регулирования гигантских международных внебиржевых рынков производных ценных бумаг, и об ужесточении правил налогообложения, чтобы предотвратить вывод бизнесом капиталов в другие страны. Обсуждение этих вопросов, как было намечено, будет продолжено теперь на встрече в Москве.
Однако от министров финансов и руководителей центральных банков группы ведущих стран больше ждут, в частности, новых мер, направленных на расширение кредитования национальных экономик своими же банками, от чего напрямую зависят и темпы общего экономического роста. Снижение базовых процентных ставок – как в США, так и еврозоне или в Японии – и их длительное удержание на рекордно низких уровнях помогло не сильно. Банки по-прежнему предпочитают хранить свободные средства на собственных счетах в центральных банках, чем рисковать, выдавая все новые кредиты компаниям и предприятиям.
Денежная политика, как рычаг расширения кредитования бизнеса, действительно себя, по сути, исчерпала, соглашается Фердинанд Фихтнер, но проблема, скорее, в другом – многие страны столкнулись с падением самого спроса на кредиты, даже если банки и готовы их предоставлять. “Многие компании в нынешних условиях спада или рецессии просто не задумываются о долговременной концепции развития своего бизнеса, а раз так, то и потребность в новых кредитах сокращается, – полагает Фихтнер. – Проводить же более щедрую финансовую политику, поддерживая национальную экономику, многим странам мешают уже накопленные ими долги. Как видим, пространства для маневра почти не остается. Увы, бывают ситуации, когда приходится, затянув потуже пояса, ждать лучших времен”.
Способствовать расширению кредитования экономики могли бы специальные банки – такие, например, как немецкий банк развития KfW (Kreditanstalt für Wiederaufbau), принадлежащий государству и имеющий возможность предоставлять кредиты, в частности, малому и среднему бизнесу под меньший процент, чем обычные коммерческие банки, добавляет Гернот Нерб. (Речь идет о банке, основанном в Германии еще в 1948 году в рамках “плана Маршалла”). “Кстати, подобный банк создается сегодня с помощью Германии и в Греции”.
Кроме мер денежной политики, которые фактически исчерпаны, существует немало мер и политики финансовой, поясняет Михаил Бернштам, то есть оздоровления финансовой системы. Например, центральный банк США или другой страны может на какое-то время прекратить выплачивать коммерческим банкам проценты по тем счетам, которые они в нем держат. Интерес банков к таким сбережениям спадет, и они, теоретически, могут больше денег направить на кредитование экономики.
Другая мера связана с текущей стоимостью таких кредитов, продолжает Михаил Бернштам. Давно уже и много говорится о том, что нынешние базовые процентные ставки – слишком низкие. “И банкам просто невыгодно давать деньги в долг, так как при низкой инфляции реальные процентные ставки могут оказаться отрицательными. Поэтому они и предпочитают кредитованию рынок ценных бумаг, где можно получить быструю прибыль, манипулируя различными финансовыми инструментами”. Эти меры, наряду с общим ужесточением банковского регулирования, так или иначе обсуждаются на каждой встрече "финансовой" G20.
СТРАНЫ BRICS
Почти все крупные развивающиеся страны мира – от Индонезии и Китая до Бразилии – сегодня повышают базовые процентные ставки, ужесточая тем самым свою финансовую политику. И, в частности, среди стран BRICS лишь Россия движется пока, скорее, в обратном направлении: здесь ставки могут вновь понизить. Каждая из этих стран, разумеется, исходит из ситуации в собственной экономике.
Тем не менее, одна из главных на сегодня и общих для этой группы стран монетарных проблем может заставить их координировать свои действия. Речь идет об оттоке из них зарубежного капитала.
Он устремился на рынки развивающихся стран, в частности, после того, как крупнейшие центробанки западных стран начали денежную “накачку” своих экономик, пытаясь оживить их после недавнего финансового кризиса, поясняет профессор Бернштам. По его словам, только за период с 2005 по 2012 год объем притока этого капитала только в страны BRICS составил 52 млрд долларов.
Теперь же отдача на вложенные средства на рынках ценных бумаг, например, в США вновь оказывается выше, чем на рынках стран развивающихся, и потоки капитала развернулись. А тут еще и в самих развивающихся странах снизились прежние темпы экономического роста, а МВФ прогнозирует и дальнейшее его замедление.
“В итоге только за первые шесть месяцев 2013 года из стран BRICS ушло 14 млрд долларов недавних западных инвестиций, то есть 27% того, что пришло в них за предыдущие семь лет, – говорит Михаил Бернштам. – И поэтому общая для ведущих развивающихся стран задача – как предотвратить дальнейший отток этого капитала. Хотя в общем-то инструментов для этого у них мало: капитал всегда идет туда, где выше отдача. А она сегодня выше на рынках наиболее развитых стран”.
“ТРУДОВАЯ” ДВАДЦАТКА
В пятницу в Москве пройдет также встреча министров финансов и министров труда и занятости стран G20. Как может показаться, у этих ведомств – разнонаправленные задачи. Министерства финансов исходят из соображений экономии государственных расходов, а министерства труда озабочены мерами расширения занятости, которые обычно подразумевают дополнительные бюджетные расходы.
Тем не менее, интересы этих ведомств не так уж и расходятся, отмечает Фердинанд Фихтнер из Германского института экономических исследований в Берлине. Если службам занятости удается ее расширить, выигрывает и казна: сокращаются расходы на выплату пособий по безработице и одновременно растут поступления в виде подоходного налога.
С другой стороны, многие страны столкнулись с необходимостью радикального сокращения бюджетного сектора экономики как неотъемлемой части общей экономии расходов. А это вызывает бурные социальные протесты: пример Греции, парламент которой в минувшую среду поддержал такие планы, – лучшее тому подтверждение. “Увольняемые госслужащие в одночасье не превратятся в успешных предпринимателей, – замечает Фердинанд Фихтнер. – И министерствам финансов и труда любой страны придется как-то договариваться”.
Эту проблему следует рассматривать и с точки зрения спроса и предложения, добавляет Михаил Бернштам. Финансовые власти обеспечивают спрос, создавая денежную массу, на которой, в свою очередь, базируется кредитование. Но если этот спрос не обеспечивается адекватным предложением со стороны рынка труда, то и дополнительная накачка экономики деньгами не поможет.
Для преодоления последствий очередного кризиса экономике особенно важна гибкость рынка труда. А если работодатели не стремятся расширять штат, так как он, исходя из требований законодательства, обходится им слишком дорого, то страны и сталкиваются с высокой послекризисной безработицей. Она могла быть меньшей, если бы то же законодательство позволяло бизнесу гибко реагировать на изменения конъюнктуры, а людям – менять работу еще до пика очередного кризиса, а не после него.
Проблема либерализации трудовых рынков стоит очень остро в странах Западной Европы, особенно во Франции или Италии, продолжает Михаил Бернштам. И неслучайно, например, под эгидой G20 уже возникла новая “двадцатка” – так называемая “трудовая”, в рамках которой встречаются и руководители профсоюзов стран группы.
Они также намерены оказывать давление на свои правительства, особенно в условиях обострения, как в США, так и в Европе, проблемы долговременной безработицы, когда люди подолгу не могут найти новую работу. “Поэтому любая координация действий национальных ведомств финансов и занятости ведущих стран мира будет только полезной”.
Общий рост мировой экономики пока в 1,5-2 раза меньше, чем необходимо хотя бы для ее стабильности, не говоря уже об устойчивом развитии. Расширение кредитования компаний и предприятий сдерживается не только опасениями банков, но и слабым спросом на новые кредиты со стороны самих заемщиков. В банковской системе сохраняются и “системные” риски, радикальное снижение которых было провозглашено главным международным послекризисным приоритетом.
Наконец, сокращать безработицу прежними методами мало у кого получается. В большинстве крупных экономик мира прогнозируется дальнейший ее рост, обусловленный во многом чрезмерным регулированием рынков труда.
Все это – лишь часть повестки очередной встречи руководителей центральных банков и министерств финансов стран “Большой двадцатки”, которая открывается в Москве в пятницу.
НЕ НАВРЕДИТЬ
Сегодня все страны G20 пытаются ускорить рост своих экономик. Даже в Китае, который еще пару лет назад сдерживал ее возможный “перегрев”, темпы экономического роста замедлились теперь до 20-летнего минимума.
Однако говорить о неких совместных действиях в этом направлении финансовых властей группы ведущих стран мира не приходится. Наоборот, опыт последних лет показывает, что каждая из них исходит из собственных представлений об оптимальных мерах стимулирования роста экономики, да и принимаемые ей меры далеко не всегда одобряются другими.
Некоторые страны Европы придерживаются довольно жесткой финансовой политики, в какой-то мере это относится и к США, отмечает сотрудник Германского института экономических исследований в Берлине Фердинанд Фихтнер. В других странах – например, в Бразилии или Китае – власти, наоборот, проводят весьма интенсивную финансовую экспансию, одновременно реализуя госпрограммы, направленные на стимулирование экономической конъюнктуры. “Другими словами, если в еврозоне все еще доминируют соображения экономии, то в других странах – жмут на газ, – продолжает Фихтнер. – А в таких условиях о неких совместных действиях говорить не приходится”.
В этом году рост общемировой экономики, по прогнозам МВФ, не превысит 3%. На первый взгляд, вроде, неплохо, говорит директор исследовательского института IFO в Мюнхене профессор Гернот Нерб. Но опыт показывает, что лишь для относительной стабильности мировой экономики необходим ее рост не менее чем на 4-5% в год.
И здесь страны идут разными путями. “Скажем, Япония и США предпочли активную финансовую поддержку своих экономик, результаты которой уже проявились, – отмечает Гернот Нерб. – К подобной политике хотел бы прибегнуть и Европейский центральный банк, но, конечно, не в таких масштабах”.
Пример Японии особенно интересен тем, что это – единственная из наиболее индустриально развитых стран мира, в которой текущие темпы экономического роста сегодня превышают 2%, соглашается научный сотрудник Гуверовского центра Стэнфордского университета в США профессор Михаил Бернштам. При этом курс японской иены снизился в последние месяцы примерно на 20%. “И, казалось бы, результаты такой политики делают ее неким примером для других стран, – продолжает Михаил Бернштам. – Но как раз этому примеру им следовать не стоит!.. И об этом непременно будут говорить на встрече “финансовой” G20 в Москве”.
В канун московской встречи министр финансов Канады Джим Флаэрти заявил, что главная из задач, стоящих сегодня перед странами G20, – не допустить девальвации их валют. Опыт азиатского финансового кризиса 1997 года в очередной раз доказал: стоит одной стране девальвировать свою валюту, надеясь поддержать таким образом собственных экспортеров, ее примеру тут же последуют другие. “И все вернется к началу, – говорит Михаил Бернштам. – Поэтому страны G20 на очередной встрече вполне могут договориться как минимум о том, чего им делать не надо”.
Кстати, на предыдущей встрече руководителей финансовых ведомств стран G20, прошедшей в середине апреля в Вашингтоне, о проводимой новым правительством Японии финансовой политике говорили много. Тем не менее, от ее порицания в итоге воздержались.
ФИНАНСОВАЯ ПОЛИТИКА
В итоговом коммюнике той апрельской встречи речь шла о планах и новых требованиях к устойчивости капитала банков, и разработке регулирования гигантских международных внебиржевых рынков производных ценных бумаг, и об ужесточении правил налогообложения, чтобы предотвратить вывод бизнесом капиталов в другие страны. Обсуждение этих вопросов, как было намечено, будет продолжено теперь на встрече в Москве.
Однако от министров финансов и руководителей центральных банков группы ведущих стран больше ждут, в частности, новых мер, направленных на расширение кредитования национальных экономик своими же банками, от чего напрямую зависят и темпы общего экономического роста. Снижение базовых процентных ставок – как в США, так и еврозоне или в Японии – и их длительное удержание на рекордно низких уровнях помогло не сильно. Банки по-прежнему предпочитают хранить свободные средства на собственных счетах в центральных банках, чем рисковать, выдавая все новые кредиты компаниям и предприятиям.
Денежная политика, как рычаг расширения кредитования бизнеса, действительно себя, по сути, исчерпала, соглашается Фердинанд Фихтнер, но проблема, скорее, в другом – многие страны столкнулись с падением самого спроса на кредиты, даже если банки и готовы их предоставлять. “Многие компании в нынешних условиях спада или рецессии просто не задумываются о долговременной концепции развития своего бизнеса, а раз так, то и потребность в новых кредитах сокращается, – полагает Фихтнер. – Проводить же более щедрую финансовую политику, поддерживая национальную экономику, многим странам мешают уже накопленные ими долги. Как видим, пространства для маневра почти не остается. Увы, бывают ситуации, когда приходится, затянув потуже пояса, ждать лучших времен”.
Способствовать расширению кредитования экономики могли бы специальные банки – такие, например, как немецкий банк развития KfW (Kreditanstalt für Wiederaufbau), принадлежащий государству и имеющий возможность предоставлять кредиты, в частности, малому и среднему бизнесу под меньший процент, чем обычные коммерческие банки, добавляет Гернот Нерб. (Речь идет о банке, основанном в Германии еще в 1948 году в рамках “плана Маршалла”). “Кстати, подобный банк создается сегодня с помощью Германии и в Греции”.
Кроме мер денежной политики, которые фактически исчерпаны, существует немало мер и политики финансовой, поясняет Михаил Бернштам, то есть оздоровления финансовой системы. Например, центральный банк США или другой страны может на какое-то время прекратить выплачивать коммерческим банкам проценты по тем счетам, которые они в нем держат. Интерес банков к таким сбережениям спадет, и они, теоретически, могут больше денег направить на кредитование экономики.
Другая мера связана с текущей стоимостью таких кредитов, продолжает Михаил Бернштам. Давно уже и много говорится о том, что нынешние базовые процентные ставки – слишком низкие. “И банкам просто невыгодно давать деньги в долг, так как при низкой инфляции реальные процентные ставки могут оказаться отрицательными. Поэтому они и предпочитают кредитованию рынок ценных бумаг, где можно получить быструю прибыль, манипулируя различными финансовыми инструментами”. Эти меры, наряду с общим ужесточением банковского регулирования, так или иначе обсуждаются на каждой встрече "финансовой" G20.
СТРАНЫ BRICS
Почти все крупные развивающиеся страны мира – от Индонезии и Китая до Бразилии – сегодня повышают базовые процентные ставки, ужесточая тем самым свою финансовую политику. И, в частности, среди стран BRICS лишь Россия движется пока, скорее, в обратном направлении: здесь ставки могут вновь понизить. Каждая из этих стран, разумеется, исходит из ситуации в собственной экономике.
Тем не менее, одна из главных на сегодня и общих для этой группы стран монетарных проблем может заставить их координировать свои действия. Речь идет об оттоке из них зарубежного капитала.
Он устремился на рынки развивающихся стран, в частности, после того, как крупнейшие центробанки западных стран начали денежную “накачку” своих экономик, пытаясь оживить их после недавнего финансового кризиса, поясняет профессор Бернштам. По его словам, только за период с 2005 по 2012 год объем притока этого капитала только в страны BRICS составил 52 млрд долларов.
Теперь же отдача на вложенные средства на рынках ценных бумаг, например, в США вновь оказывается выше, чем на рынках стран развивающихся, и потоки капитала развернулись. А тут еще и в самих развивающихся странах снизились прежние темпы экономического роста, а МВФ прогнозирует и дальнейшее его замедление.
“В итоге только за первые шесть месяцев 2013 года из стран BRICS ушло 14 млрд долларов недавних западных инвестиций, то есть 27% того, что пришло в них за предыдущие семь лет, – говорит Михаил Бернштам. – И поэтому общая для ведущих развивающихся стран задача – как предотвратить дальнейший отток этого капитала. Хотя в общем-то инструментов для этого у них мало: капитал всегда идет туда, где выше отдача. А она сегодня выше на рынках наиболее развитых стран”.
“ТРУДОВАЯ” ДВАДЦАТКА
В пятницу в Москве пройдет также встреча министров финансов и министров труда и занятости стран G20. Как может показаться, у этих ведомств – разнонаправленные задачи. Министерства финансов исходят из соображений экономии государственных расходов, а министерства труда озабочены мерами расширения занятости, которые обычно подразумевают дополнительные бюджетные расходы.
Тем не менее, интересы этих ведомств не так уж и расходятся, отмечает Фердинанд Фихтнер из Германского института экономических исследований в Берлине. Если службам занятости удается ее расширить, выигрывает и казна: сокращаются расходы на выплату пособий по безработице и одновременно растут поступления в виде подоходного налога.
С другой стороны, многие страны столкнулись с необходимостью радикального сокращения бюджетного сектора экономики как неотъемлемой части общей экономии расходов. А это вызывает бурные социальные протесты: пример Греции, парламент которой в минувшую среду поддержал такие планы, – лучшее тому подтверждение. “Увольняемые госслужащие в одночасье не превратятся в успешных предпринимателей, – замечает Фердинанд Фихтнер. – И министерствам финансов и труда любой страны придется как-то договариваться”.
Эту проблему следует рассматривать и с точки зрения спроса и предложения, добавляет Михаил Бернштам. Финансовые власти обеспечивают спрос, создавая денежную массу, на которой, в свою очередь, базируется кредитование. Но если этот спрос не обеспечивается адекватным предложением со стороны рынка труда, то и дополнительная накачка экономики деньгами не поможет.
Для преодоления последствий очередного кризиса экономике особенно важна гибкость рынка труда. А если работодатели не стремятся расширять штат, так как он, исходя из требований законодательства, обходится им слишком дорого, то страны и сталкиваются с высокой послекризисной безработицей. Она могла быть меньшей, если бы то же законодательство позволяло бизнесу гибко реагировать на изменения конъюнктуры, а людям – менять работу еще до пика очередного кризиса, а не после него.
Проблема либерализации трудовых рынков стоит очень остро в странах Западной Европы, особенно во Франции или Италии, продолжает Михаил Бернштам. И неслучайно, например, под эгидой G20 уже возникла новая “двадцатка” – так называемая “трудовая”, в рамках которой встречаются и руководители профсоюзов стран группы.
Они также намерены оказывать давление на свои правительства, особенно в условиях обострения, как в США, так и в Европе, проблемы долговременной безработицы, когда люди подолгу не могут найти новую работу. “Поэтому любая координация действий национальных ведомств финансов и занятости ведущих стран мира будет только полезной”.
