Иранский журналист Мехди Махдави Азад несколько лет работал помощником Роухани. Два года назад Азад покинул Иран и сейчас живет в Германии. В интервью Радио Свобода он рассказал об основных качествах и чертах характера новоизбранного иранского президента:

​– Это религиозный деятель с ярко выраженными прагматическими взглядами. Все, кто с ним близко знаком, отмечают, что, когда речь идет о социальных проблемах, он очень открыт, ведет себя почти как западный политик. Гораздо более закрыт и консервативен Роухани при обсуждении политических вопросов. У него неплохое образование, хотя некоторые средства массовой информации несколько преувеличили, утверждая, что он свободно говорит на пяти языках. На самом деле он говорит на арабском, фарси и английском. Он очень умный человек. Его нельзя сбить с толку – он всегда задает очень точные вопросы, сам детально изучает каждую проблему. У него есть собственные взгляды на то, как обеспечивать национальную безопасность и управлять страной – отличающиеся о тех, которые исповедуют религиозные консерваторы. Теория Роухани состоит в том, что клерикалы должны четко определить, исходят ли они из идеологических или прагматических соображений. Роухани считает, что, если они хотят господствовать в Иране и одновременно быть прагматичными, то это – неправильный путь. Он не раз подвергал и продолжает подвергать критике действия Исламской Республики Иран, продиктованные чисто идеологическими соображениями.


– Как складываются отношения Роухани с Верховным лидером Ирана аятоллой Али Хаменеи?


– У них очень хорошие отношения. Роухани – один из самых образованных и сведущих в вопросах национальной безопасности священнослужителей в Иране. По этой причине он был представителем Хаменеи в Высшем совете национальной безопасности Ирана в течение почти двадцати лет. Сейчас он руководитель Совета по целесообразности Центра стратегических исследований. Он был назначен бывшим президентом Ирана и председателем Совета по целесообразности Акбаром Хашеми Рафсанджани, но получил и одобрение своей кандидатуры аятоллой Хаменеи. Как главный переговорщик по ядерным вопросам Ирана, он координировал с аятоллой Хаменеи свои действия. Несмотря на критику со стороны радикалов, которые обвиняли его в предательстве интересов Ирана, Хаменеи его всегда поддерживал. Их связывают очень близкие отношения. Хаменеи ценит Роухани как эксперта по национальной безопасности и очень информированного человека. Но есть проблема, которая может создать напряженность в отношениях между ними. Хаменеи – идеолог, Роухани идеологии внимания практически не уделяет.


– Дадут ли близкие отношения с Хаменеи большую свободу действий новому президенту Ирана для реализации своих планов, своей политики?

– Я уверен, что он будет иметь большую свободу действий, чем правительства бывшего президента Мохаммада Хатами и уходящего президента Махмуда Ахмадинежада. (Я не хочу делать сравнений с правительством Рафсанджани, потому что условия тогда были другими). Во-первых, Роухани политик-реалист. Во вторых, Роухани поддерживает широкий спектр различных фракций – от реформистов Хатами и Рафсанджани до части духовенства и торговцев на рынках. Его также поддерживают некоторые консерваторы. Я думаю, что Роухани может, по некоторым вопросам, получить одобрение аятоллы Хаменеи. Он также будет в состоянии заставить Верховного лидера принять международные реалии.

– В Вашингтоне восприняли победу Роухани на президентских выборах в Иране как возможность выйти из тупика при решении проблемы иранской ядерной программы. Однако некоторые утверждают, что Иран, наоборот, получил больше времени для продвижения этой программы. Каковы ваши взгляды на это?

– Те, кто считает, что Иран будет просто использовать победу Роухани, чтобы выиграть время для своей ядерной программы, смотрят на вещи слишком пессимистично и нереалистично. А те, кто думает, что Роухани будет решать все вопросы очень быстро, в течение нескольких месяцев, пока слишком оптимистичны. Отношения между Ираном и Соединенными Штатами слишком сложны, чтобы урегулировать их, к примеру, за один раунд переговоров между Роухани в качестве главы иранского государства и президентом США Бараком Обамой. В США есть Сенат, Конгресс, есть лоббистские группы. В Иране есть Верховный лидер, который имеет последнее слово, – это очень усложняет ситуацию. Но в целом Роухани не тот человек, который стремится создать и усилить напряженность. Он говорил об этом в интервью и на пресс-конференциях. Он стремится снижать напряженность. Он стремится к нормализации и улучшению отношений Ирана с Западным миром. На своей первой пресс-конференции он выступил за большее взаимодействие с мировым сообществом и за большую прозрачность. Таким образом, и для Ирана, и для международного сообщества складывается более благоприятная ситуация.

– В какой степени, вы думаете, Роухани будет в состоянии выполнить свои обещания улучшить жизнь людей?

– Ситуация в Иране ненормальная, экономика лежит в руинах. Ликвидировать трудности за счет нескольких шагов невозможно. Часть надежд, которые люди связывают с Роухани, – нереалистичны. Рохани не супермен, но важно то, что политика Роухани строится в интересах гражданского общества и иранского народа. Я думаю, мы увидим улучшение социальных условий если не в ближайшие несколько месяцев или недель, то в течение следующего года. Что касается политической ситуации и экономики, Роухани потребуется больше времени, чтобы вернуть страну к тому состоянию, в котором она была в момент ухода Хатами и прихода к власти в Иране Ахмадинежада.

Интересно, что даже иранская пресса не знает имени новой первой леди Ирана. Она не появляется с мужем на публике, в одном из сообщений говорилось, что жена Роухани – домохозяйка. Иранский новостной сайт цитирует мать нового президента Ирана, которая говорит, что, когда ее сын женился, ему было около 20 лет, а его невесте – 14. Сообщается также, что жену Роухани выбрала ему его семья. В браке родилось пятеро детей, один из которых умер.

За два президентских срока уходящего президента Махмуда Ахмадинежада его жена сопровождала его в зарубежных поездках лишь считаное число раз. Будет ли новая первая леди играть какую-то роль в общественной жизни Ирана, пока неясно, но шансы на это явно очень невелики.