Александр Подрабинек: Тема первого сюжета – преступление спецназа "Кедр", который был создан для усмирения заключенных, но используется для расправы с несговорчивым правозащитником, взявшимся защищать права заключенных в Кемеровской колонии № 5. Давайте посмотрим сюжет на эту тему.

Алексей Дмитриев: Мне позвонил человек на мой мобильный телефон, мужской голос, представился следователем Волковым из Следственного комитета Кемеровской области, и попросил о встрече на нейтральной территории. Я приехал на встречу чуть-чуть пораньше, может быть, минут на 20. Начал переходить дорогу по пешеходному переходу к месту назначения, т. е. кафе. Мне преградил путь микроавтобус белого цвета с тонированными стеклами, номеров, конечно, я не рассмотрел. Оттуда выскочили три человека в черном камуфляже, уложили меня на асфальт, застегнули наручники за спиной, одели на голову мешок, закинули меня в этот микроавтобус и увезли в неизвестном направлении. Привезли меня в лес, тащили несколько метров, сняли мешок, сняли наручники. Я попытался позвонить, телефон у меня выбили. В процессе этой потасовки единственное, что я успел сделать – это нанести один удар. После чего меня просто избили очень жестко. Было шесть человек. Троих я узнаю точно. Причем на камуфляже были шевроны, то есть эмблемы подразделения в виде медведя желтого цвета. Сказали, что если я в течение 48 часов не покину Кемеровскую область, в следующий раз меня поведут купаться.

Александр Подрабинек: Валентин Михайлович, почему Дмитриева? Не каждый день происходит так, что человек вышел на дорогу, и его берет спецназ, Федеральная служба исполнения наказания, запихивает в машину и вывозит в лес для разборок. Почему сошлось все на Алексее Дмитриеве?

- Это парадоксально, но я бы хотел сказать, что не только на Алексее Дмитриеве это сошлось. Буквально сегодня поступила информация о том, что Валерию Приходкину стали обыскивать и т. д.

Александр Подрабинек: Почему в случае Алексея Дмитриева?

- Эта история имеет свою предысторию. В ноябре, в конце осени, произошло ЧП. Исправительная колония, где произошло массовое избиение осужденных. К-11. В отношении этого инцидента было возбуждено уголовное дело. Помощником и инициатором этого возбуждения были наши эксперты, региональное отделение, в т. ч. и Дмитриев.

Александр Подрабинек: Какова его роль в этом деле – он писал заявление или он свидетель?

- Дело в том, что эта информация поступила к нему, в первую очередь. Как мы прекрасно знаем, в исправительных колониях сотрудники ФСИН не любят, чтобы она выходила за пределы.

Александр Подрабинек: Он занимался защитой прав заключенных?

- Потому что он стал заниматься. Он тоже когда-то в свое время отбывал наказание. Он освободился. И зная о том, какие там происходят порядки, он счел для своего долга просто оказывать помощь этим людям.

Александр Подрабинек: Он сидел в этой самой колонии?

- Я не могу вам точно сказать, возможно, и в ней. Я не уточнял. Ситуация вышла на улицу. Естественно, это не нравится никому. Чем это закончилось? Дело в том, что парень, который решил не за деньги, а просто добровольно оказывать помощь правозащитной организации, являясь экспертом нашего фонда…

Александр Подрабинек: Ваш фонд?

- Фонд в защиту прав заключенных. Мы по своему опыту знаем, что те люди, которые, к сожалению, там побывали, знают не на словах все изнутри, знают, как это все происходит. Безусловно, они бескомпромиссные эти эксперты. Они видят, что это имеет место быть такой факт. К сожалению, вопрос заканчивается тем, чтобы дальше не проходила эта информация, чтобы ее замять, чтобы сделать все возможное, чтобы свести на нет это уголовное дело, оказывается прямое давление. Все дело в том, что вначале было побито около 40 человек.

Александр Подрабинек: В колонии.

- Да. Потом вдруг неизвестным образом, следственными действиями, уговорами, угрозами, насилиями, чем угодно, из 40 осталось 6, а потом 4. И вот эти 4 являются пострадавшими и проходят по уголовному делу.

Александр Подрабинек: А Дмитриев в этом деле в качестве кого выступает?

- В качестве правозащитника, который отстаивает интересы.

Александр Подрабинек: Процессуального статуса никого нет?

- Нет. Ситуация сводится к тому, что наши сотрудники регионального фонда входят в судебный процесс в качестве защитников и защищают интересы этих осужденных, заключенных, отбывающих наказание. Законно или незаконно – это другой вопрос. Сам факт заключается в том, что никто не дал права избивать этих людей и, самое главное, по непонятным причинам применять к ним физическое насилие. Естественно, наши эксперты входят в качестве участников судопроизводства.

Александр Подрабинек: Вот это нападение спецназовцев "Кедра" это была их личная инициатива или это был госзаказ, было инспирировано следствием?

- Сказать, что это государственный заказ слишком громко. С другой стороны, во-первых, мы давали информацию о том, что лица, одетые в форму "Кедра", еще неизвестно – бандиты ли это или действительно сотрудники. Но есть много косвенных доказательств, свидетельствующих о том, что это организованная какая-то группа, что они ехали свободно по городу без номеров. УАЗИК с затонированными стеклами, в камуфляже, с нашивками – это уже о чем-то говорит. Просто так кто-то разгуливать, если бы это были бандиты, вряд ли бы…

Александр Подрабинек: Какова первая реакция полиции или следственного комитета на эту информацию?

- Нас больше всего волнует то, что очень сложно особенно в Кемеровском регионе. Это не единственный сложный регион, проблемный. Их много, но здесь сложность заключается в том, что сколько бы не обращались в органы прокуратуры, сколько бы не обращались непосредственно в службу собственной безопасности ФСИН Кемеровского региона, все равно мы на все наши просьбы практически получаем отписки.

Александр Подрабинек: Уголовное дело было возбуждено. Какие-то меры розыска были предприняты – искали этих людей или не искали?

- В первую очередь искали Дмитриева. Мы даже боимся, что по той причине, чтобы сделать так, чтобы он отказался от своих показания.

Александр Подрабинек: Это было еще до нападения?

- Нет. Безусловно, его отслеживали. У нас есть руководитель той организации, которая представляет его интересы сейчас в следственном процессе – это Сергей Охотин. Он знает всю эту кухню, которая происходит непосредственно с людьми, которые отстаивают интересы. Есть давление, есть косвенное давление, есть прямое давление. Есть случаи, когда просто родственница начала отстаивать интересы – почему ее брат выбросился и покалечился.

Александр Подрабинек: Дмитриеву было поставлено условие этими людьми, которые были одеты в форму "Кедра". Ему сказали, что если он не исчезнет в течение 48 часов, то его повезут, как они выразились, купаться.

- На рыбалку поедешь.

Александр Подрабинек: Утопить хотели, как я понимаю, угроза.

- Да.

Александр Подрабинек: Он уехал из Кемерова?

- Да.

Александр Подрабинек: Что он делает сейчас? Где он находится?

- Находясь там, никто не даст гарантий, что он будет в безопасности, что с ним не сделают все, что угодно, даже то, что обещали. Его жена поняла его. Он уехал в Москву.

Александр Подрабинек: У него нет шансов получить защиту по программе "Защита свидетеля" или каким-то аналогичным образом?

- Мы считаем, чтобы эта программа работала и работала в интересах свидетелей, а следователей. У нас, к сожалению, нет такой гарантии. Даже иногда, когда мы обращаемся, мы говорим – Вы можете предоставить защиту свидетелю? – сотрудники ФСИН говорят: "Пока мы здесь – да. Мы уедем – неизвестно".

Александр Подрабинек: Он не собирается пока возвращаться в Кемерово?

- Конечно. Он готов давать все показания. Он готов участвовать в процессе. Но ему нужно получить государственную защиту, как человеку потерпевшему. Вы видели, что это не инсценировка. У него шрамы на лице так и остались. Есть подтверждающие документы, что его побили. Он сразу же после этого ЧП обратился в травмпункт, обратился в больницу, где все было подтверждено.

Александр Подрабинек: И дело возбуждено по факту нападения?

- Было составлено заявление в ФСБ. Наверное, это пока единственная организация, которая может быть еще как-то независима от взаимосвязи корпоративной, хотя это тоже под большим вопросом.

Александр Подрабинек: Так уголовное дело возбуждено?

- Я думаю, что идет дознание, проверка.

Александр Подрабинек: А Алексея Дмитриева не пытаются допросить, вызвать, узнать обстоятельства?

- Нет. Он оставил телефон. Он не скрывался. Ему уже буквально на днях звонил следователь и говорил о том, что ты можешь приехать либо в Кемерово, либо зайти в Следственный комитет в Москве. Но, извините, форма какая?!

Александр Подрабинек: Можешь зайти, можешь не зайти.

- Да, можешь зайти и можешь не выйти. Давайте реально повестку, сообщайте информацию, и будут дальнейшие действия. Процессуально-то должны быть оформлены.

Александр Подрабинек: Как вы представляете себе такое демонстративное использование правоохранительными органами чисто уголовных методов по отношению к гражданам, говорит о том, что в России складывается какая-то новая политическая ситуация? До сих пор такие случаи бывали чаще всего в горячих точках? Не получается ли, что вся наша страна становится такой горячей точкой?

- Я могу согласиться с вами, с таким мнением. Сейчас особенно после вступления в законную силу закона об НКО, организации, которые защищают права людей, граждан обыкновенных, становятся как бы вне общественной деятельности, можно сказать, вне закона. К ним можно применять более жесткие меры, что, собственно говоря, и происходит. На глазах мы видим, что происходит не то, что какое-то юридическое давление, а уже начинается прямое воздействие. Если эти ребята – иностранные агенты, то они не наши, они враги. А как поступают с врагами – всем понятно.

Александр Подрабинек: Исходя из этого случая, можно представить себе, что происходит в лагерях, где этот спецназ ведет себя, наверное, гораздо вольготнее, чем на городских улицах?

- Я вам могу сказать, то, что творит спецназ в лагерях, это не поддается никакому сравнению. Даже бытует такое мнение – а на ком отрабатывать приемы? Сделали повод, спровоцировали. Провокации очень легко можно сделать там. Кого-то побили, часть людей начала возмущаться, побили еще. Тогда начальник спокойненько вызывает спецназ. Они приходят и усмиряют. В Подмосковье бывают такие случаи.

Александр Подрабинек: Применяют все спецсредства при этом.

- Да. Единственное, что не применяют массовый характер, а применяют к лицам, которые содержатся в штрафных изоляторах, в помещении камерного типа. Они считают, что раз эти преступники еще и нарушают правила внутреннего распорядка, то с ними можно вообще не церемониться. На них можно просто отработать все меры воздействия.

Александр Подрабинек: Случаи привлечения к ответственности этих лиц знаете? Были какие-то успешные случаи, которые доходили до приговора?

- Это Челябинск, когда жестоко был избит целый этап. Были погибшие. Вначале преподнесли, что несчастные сотрудники ФСИН защищались, а потом выяснилось, что это была кровавая расправа. От награды до уголовного дела, до реальных срок. Там были осуждены лица, которые принимали участие.


* * *


Александр Подрабинек: Неожиданная гуманность тюремного ведомства или как была освобождена из-под стражи Маргарита Чарыкова. Что могут сделать в наше время правозащитники? Какова роль Европейского суда по правам человека? Боится ли наша власть повторения дела Сергея Магнитского? Посмотрим сюжет на эту тему.

- Маргарите Чарыковой 25 лет, у нее с рождения нет прямой кишки. Она перенесла более 60 операций и нуждается в специальной диете и постоянном медицинском уходе. В декабре 2012 года к Чарыковой домой пришли сотрудники Федеральной службы по контролю за оборотом наркотиков. Ее обвинили в попытке продать амфетамин и поместили под арест. По словам матери Чарыковой Эрики Каминской, вес ее дочери увеличился более чем на 10 кг. Она постоянно испытывала боли и не могла ходить в туалет в условиях СИЗО.

Эрика Каминская: Я с ней разговаривала. Я говорю: "Доченька, что ты? В туалет ходишь?" Она говорит: "Мама, у меня уже куски с гноем валятся". "Как ты в туалет?" "Мам, никак". Я понимаю, что это пытка. У нас по международной конвенции пытки запрещены, но я считаю, что это очень изощренная пытка, что человек не может сходить сам в туалет. Ей не делают клизму.

- 5 апреля Чарыкову выпустили из СИЗО, и она отправилась на лечение в больницу.

Маргарита Чарыкова: Плачу все время. Для меня это дикий стресс. Со мной работает психолог. Естественно, состояние улучшилось. Но до того физического состояния, в котором я находилась до ареста, еще очень далеко. У меня постоянно боли. Врачи делают все возможное. В "Матросской тишине", на меня никто не реагировал. Они делали мне такие процедуры, которые делают исключительно под наркозом, а они делали мне на живую, и занесли мне инфекцию. Отношение к людям в СИЗО не как к людям, а как к скотам. При мне в "Матросской тишине" умерло 3 человека! В больнице "Матросской тишины" занесли инфекцию человеку. Две недели, как он вышел на прогулку, на следующий день он был в кресле-каталке, а в выходные умер. Я боялась, что если ничего не произойдет, у меня будет такая же судьба. Я нуждаюсь в трех операциях. У нас суды впереди. Как можно предугадать, какой будет вердикт.

- Сейчас Чарыкова находится под подпиской о невыезде. Следствие продолжается.

Александр Подрабинек: Светлана, в таких делах всегда есть два вопроса – виновен ли человек и насколько обоснованы применяемые к нему репрессивные меры? Но нас, главным образом, интересует, в каком состоянии человека можно держать в тюрьме? Есть ли в законе ясное указание, при каких болезнях человека в СИЗО держать можно, а в каких нет?

Светлана: Начну со второго вопроса, поскольку я считаю, что для того, чтобы избирать в отношении каждого человека, который подозревается в совершении преступления меру пресечения в виде заключения под стражу, на законодательном уровне должны быть четкие критерии, как оценивать состояние здоровья. На сегодняшний день, к сожалению, критерии таковы, что органы правосудия руководствуются постановлением правительства, согласно которому установлен определенный перечень заболеваний. Если заболевание человека не подпадает под данный перечень, то считается, что человек может содержаться под стражей. Именно в таких рамках и оказалась Маргарита Чарыкова. Исходя только из тяжести вменяемого ей преступления, ей была избрана мера пресечения в виде заключения под стражу.

Александр Подрабинек: Предпринимались ли какие-то попытки добиться изменения меры пресечения?

Светлана: Да. Безусловно, обжаловались все принятые решения судов об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, о продлении срока содержания под стражей. Но как есть на сегодняшний день правоприменительная практика, как правило, такие ходатайства адвокатов остаются без изменения.

Александр Подрабинек: Защита предоставляла какие-то документы медицинского характера?

Светлана: Да, были предоставлены документы. Дело в том, что медицинская карта Маргариты Чарыковой при проведении обыска пропала. Как она пропала, куда она пропала со всеми ее заключениями, которые у нее были с момента рождения, со всеми операциями, почему она пропала – я до сих пор не нахожу причин и объяснений. В результате стороне защиты пришлось истребовать документы, которые были в Институте колопроктологии, где имелись сведения о ее наблюдении в 2007 году. Это были базовые документы, на основании которых в последующем и в результате опросов, проведенных адвокатом в рамках статьи 86, было дано заключение специалиста Санкт-Петербургского университета Петрова, который указал, что те жалобы, о которых она говорит, и те кусочки медицинских документов, которые были предложены ему для изучения, дали основание полагать, что у нее складывается сильнейшая интоксикация в результате содержания в СИЗО.

Александр Подрабинек: Это не подействовало никаким образом?

Светлана: Это не подействовало. Но в последующем это сыграло определенную роль при вопросе, который был предметом рассмотрения в Европейском суде.

Александр Подрабинек: Как получилось, что дело попало в Европейский суд?

Светлана: По правилам 39-го регламента лица, у которых есть угроза жизни и здоровью, они вправе обратиться в упрощенном порядке в Европейский суд. Этим правом сторона защиты воспользовалась. Я написала жалобу в Европейский суд по правам человека о том, что если не будет проведено медицинское обследование Маргариты Чарыковой, то она может умереть и оказаться в крайне тяжелом состоянии. В результате Европейский суд счел, что необходимости в обязании России в проведении медицинского освидетельствования не нашел оснований. Тем не менее, он обязал правительство РФ предоставить информацию о том, какая ей оказывается медицинская помощь.

Александр Подрабинек: Обычно там дела лежат по 5, 8, 10 лет. А это было рассмотрено экстренно?

Светлана: Это не то, что было рассмотрено экстренно, просто реакция Европейского суда позволила ситуацию обратить в пользу Маргариты.

Александр Подрабинек: А вопрос об освобождении находится в компетенции Следственного комитета, следственных органов?

Светлана: Вы имеете в виду изменение меры пресечения?

Александр Подрабинек: Да.

Светлана: Этот вопрос входит и в компетенцию следственных органов.

Александр Подрабинек: А может ли связана каким-то образом такая быстрая и позитивная реакция на решение Европейского суда с политическими последствиями дела Сергея Магнитского?

Светлана: Я об этом не могу сказать. Я могу предполагать, что такое может быть. Хочу еще обратить внимание, что немалую роль в этой ситуации с Маргаритой сыграли еще и правозащитные организации. Это правозащитная организация "Агора".

Александр Подрабинек: Вы ее представляете?

Светлана: Да, которая освещала все это дело в СМИ. И ОНК, которая посещает СИЗО. Они, в лице Бабушкина, оказали нам содействие и помощь в том, чтобы к Маргарите было обращено более пристальное внимание.

Александр Подрабинек: Много таких людей в таком тяжелом состоянии находится в тюрьмах?

Светлана: Мне как адвокату сложно давать характеристику, общую оценку или какую-либо статистику приводить. Я могу судить только о тех людях, с которыми я лично сталкиваюсь. Со слов тех лиц, которые из ОНК ходят в СИЗО, они говорят, что под пристальным вниманием оказываются только те люди, которые сумели о себе заявить в СМИ либо обратиться к правозащитникам. Со слов Маргариты, я знаю, что такие люди есть. Их много.

Александр Подрабинек: Наверное, положение в провинции в этом смысле сложнее.

Светлана: Скорее всего, сложнее, да, поскольку доступа к СМИ, конечно, нет.

Александр Подрабинек: Общественные наблюдательные комиссии, наверное, тоже не всегда…

Светлана: Да. Учитывая, что в регионах совершенно другой менталитет, я думаю, что там все сложнее.

Александр Подрабинек: Маргарита Чарыкова обвиняется в употреблении наркотиков или сбыте наркотиков?

Светлана: Она обвиняется в сбыте психотропного вещества амфетамин.

Александр Подрабинек: В прессе были сообщения о том, что она готовила эти препараты для себя, чтобы купировать болевой синдром.

Светлана: Это действительно так и было. При общении с ней, я сама была свидетелем этого разговора, она сама мне об этом говорила, что она употребляла амфетамин вкупе с обезболивающими средствами. В силу врожденного заболевания, которое есть, у нее периодически бывают спазматические боли в кишечнике. Она эту боль может снимать либо путем обращения к медикам, либо путем употребления лекарств. Конечно, она выбрала неправильный путь, я имею в виду использование психотропного вещества, но для нее это был способ для того, чтобы лишний раз не обращаться к врачам.

Александр Подрабинек: Она не хотела обращаться к врачам, потому что это трудоемко, или потому что они не оказывают помощь достаточную?

Светлана: Нет, она не хотела обращаться к врачам только потому, что всю свою жизнь она была среди врачей. Для нее всякое обращение, как лишнее напоминание о ее заболевании. Таким образом, она снимала болевые ощущения.

Александр Подрабинек: А по нашему законодательству, если человек употребляет наркотики сам – это является преступлением?

Светлана: Это является основанием для привлечения. Если употребляет только наркотики, то есть основание для привлечения к административной ответственности.

Александр Подрабинек: А для того чтобы привлечь к уголовной, должен быть доказан сбыт?

Светлана: Не только сбыт, но и незаконное приобретение, незаконное хранение наркотиков.

Александр Подрабинек: А как может быть употребление без хранения?

Светлана: Поэтому и образуется состав.

Александр Подрабинек: И много ли таких заключенных?

Мужчина: Могу сказать, что по официальной статистике прокуратуры, отсиживают наказания порядка трети, т. е. около 30% всех осужденных в нашей стране, где-то 240 тыс.

Александр Подрабинек: И все это наркодилеры или люди, которые употребляют наркотики?

Мужчина: В основном это те, кто употребляет. Но их просто преподносят в виде сбытчиков.

Светлана: Переводят в сбытчики.

Мужчина: Да, за счет проверочных закупок, о которых мы знаем, как они производятся.

Александр Подрабинек: Какова практика в других странах?

Светлана: Особенность нашей страны в том, что у нас вменяют размер психотропного или наркотического вещества, исходя из общей массы. А в Европе и в других странах принято исчислять из изъятого наркотического вещества или психотропного вещества. У нас если у человека изъяли 10 гр., а там может быть 9 гр. мела и только 1 гр. наркотического вещества, а вменяют все 10 гр. Отсюда тяжесть квалификации и, соответственно, мера наказания строже.

Александр Подрабинек: В вашем случае также было?

Светлана: Да, это беда российского законодательства в этом плане. Правозащитники, адвокаты в этой части пытались оспаривать, но на сегодняшний день правоприменительная практика в этой части не изменилась.

Мужчина: Хотел сказать, что на самом деле это так и есть. Практика сводится к тому, что фигурирует термин "смесь, содержащая наркотическое вещество". Если это наркотическое вещество относится к первому списку, то, чтобы там ни было, будут брать полную массу. Но сейчас было постановление правительства. В отношении жидких наркотиков они сделали более гуманно, т. е. выпаривают при температуре от 70 градусов. И сухой остаток, который есть, его применяют. А раньше вкупе все было точно таким же образом. А это влияет на квалификацию. Безусловно, это сводится к тому, что очень строгие наказания.

Александр Подрабинек: Вы сталкиваетесь с ОНК в Кемерово. Какова их эффективность? Насколько они заинтересованы в том, чтобы помогать заключенным или обвиняемым? Насколько это им удается?

Мужчина: Сейчас прозвучала фраза о том, какова роль правозащитных организаций, в т. ч. институтов государственных – это совет по правам человека при президенте, который возглавляет Федотов, уполномоченный по правам человека Владимир Петрович Лукин. Эти организации все-таки смотрят более расширенно, более гуманно к тому, что происходит в нашей стране. Мы знаем, что помощь большая. Достаточно большая помощь от Общественно-наблюдательных комиссий.

Александр Подрабинек: Я имел в виду ОНК, потому что вряд ли уполномоченный по правам человека или господин Федотов посещают регулярно тюрьмы.

Мужчина: Формирование ОНК стоит под большим знаком вопроса. В том же самом Кемерово ОНК возглавляет бывший прокурор. Но если он всю жизнь сажал людей, то каким образом он теперь будет защищать тех, кого он всю свою жизнь сажал. Однозначный вопрос, что порой просто дезавуируется работа этих ОНК, когда в их состав входит большое количество бывших сотрудников МВД, Следственного отдела прокуратуры. Мордовию мы можем в пример привести. Что следует ожидать от них? Какая проверка? Просто дезавуируется работа ОНК.

Александр Подрабинек: Может быть, ситуация каким-то образом постепенно изменится.

Мужчина: Народ пробуждается.


* * *


Александр Подрабинек: Возникает вопрос, кто из участников беспорядков в действительности преступник, а кто потерпевший. Мы рассмотрим это на деле Александра Марголина, участника митинга на Болотной площади. Посмотрим сюжет.

- Удивительное дело, Александр Марголин, несмотря на то, что он был задержан далеко не с самого начала событий, а где-то в середине, нам не удалось найти ни единого его изображения. Он нигде не засветился на видеосъемках, причем, он был приметно одет – в ярком полосатом красно-черном свитере. Пока что, мы не нашли его на кадрах. Единственные кадры, где мы его видели, это стоп-кадры, находящиеся в деле, помеченные, что этот человек совершал некие… Можно предположить, что это материалы оперативной съемки, которая просто не лежит в открытом доступе, хотя мы исследовали самые разные материалы, в т. ч. и те, которые не опубликованы нигде. По этим стоп-кадрам сказать ничего нельзя. Да, он снят в какой-то ситуации, судя по всему, острой. Там что-то происходит, какая-то толкотня, какие-то столкновения, какие-то эмоции. Но сказать что-либо достоверное о том, что он действительно делал, на чем его словили, невозможно. Заметно, ка следствие оказывает давление на людей, на их семьи. Он один кормилец в семье. У него двое дочек несовершеннолетних, не работающая жена. Сначала заморозили его банковский счет, а затем наложили арест на автомобиль, который пыталась продать жена. Таким образом, семья, не имеющая средств к существованию, оказывается без денег.

Александр Подрабинек: В чем конкретно обвиняется Александр Марголин? Признает ли он свою вину? Какие у следствия есть доказательства его виновности?

Анна Полозова: В данный момент он привлечен в качестве обвиняемого. Ему вменяется статья 212 часть 2 – это участие в массовых беспорядках, и статья 318. Что касается участия в массовых беспорядках, тут достаточно сложная ситуация. Она у всех участников событий 6 мая и задержанных по данному делу примерно одинаковая. Общая позиция, наверное, состоит в том, что юридически в данной ситуации нет состава этого преступления. Есть определение Конституционного суда, которое содержит четкие признаки массовых беспорядков, которые являются уголовно наказуемыми.

Александр Подрабинек: Как он сам ведет себя – он признал вину или не признает?

Анна Полозова: Он признает исключительно то, что он был 6 мая на митинге, который был санкционирован. Он хотел принять участие в митинге, чтобы выразить свои политические взгляды. В итоге данный митинг был пресечен и закончился такими кадрами, которые мы только что видели.

Александр Подрабинек: Я знаю, что его друзья характеризуют его как очень мирного покладистого человека. Известный художник Алексей Меринов, который знает его лично, пишет так: "Никто ничего не знает, потому что он ни какой не гражданский активист. То, что пишут, это неправда. Он был далек от политики до декабря 2011 года, когда эти "выборы" прошли. Его они тогда возмутили, как и тысячи людей. Он так же, как и они, вышел на улицу протестовать. Я не верю, что он что-то сделал там, на Болотной. У меня впечатление, что сейчас просто всех задерживают, кто как-то попал в поле зрения полиции в тот день. Он тишайший человек, семейный, очень любит жену. У него две дочери. Я в шоке, не могу поверить в то, что происходит".

Анна Полозова: С этой характеристикой я согласна полностью, несмотря на то, что мы познакомились только после его задержания, но мы достаточно плотно общаемся. Конечно, впечатление он производит очень спокойного человека, ни в коем случае не агрессивного.

Александр Подрабинек: Каково его состояние в следственном изоляторе? Как он себя чувствует?

Анна Полозова: Он достойно держится, уравновешенный, несмотря на то, что на него неоднократно оказывались психологические давления. Человек достойно выдерживает данную ситуацию.

Александр Подрабинек: Каким образом на него оказывают давление?

Анна Полозова: Существует порочная практика по этому делу и по всем задержанным. Была примерно одинаковая ситуация. После того, как суд избирает меру пресечения в виде ареста, всех арестованных доставляют в ВВС на Петровке. Туда приходят неизвестные лица, которые представляются следователями. Я делала запросы, и мне сообщили в ответ на мой запрос, что следователи не посещали. Соответственно, посещали, видимо, оперативники. Два человека было. Два дня они подходили и давили на Александра Марголина, сообщали о том, что настоятельно рекомендуют дать ему показания, задавали вопросы и напоминали, что у него дома семья и несовершеннолетние дети.

Александр Подрабинек: Это такая солидарная позиция защиты о том, что массовых беспорядков в этот день на Болотной площади не было?

Анна Полозова: Те действия, которые происходили, мы их наблюдали, прежде всего, являются обязанностью властей – сохранять спокойствие и обеспечивать порядок на массовых мероприятиях. В данном случае, что произошло, кто инициировал волнения в данной ситуации, безусловно, необходимо разбираться следствию. Но абсолютно очевидно, что согласованному митингу не была обеспечена надлежащая безопасность.

Александр Подрабинек: В бытовом сознании у людей, которые не знакомы с тонкостями законов, законодательства, представляется, что когда начинается драка с полицией, начинают переворачивать туалетные кабинки или еще что-то, то это и есть массовые беспорядки. Это такая бытовая точка зрения на то, что такое массовые беспорядки. С точки зрения закона, это действительно массовые беспорядки или нет? Почему?

Анна Полозова: С точки зрения закона, уголовно наказуемыми массовыми беспорядками являются… Объектом данного преступления является общественная безопасность. В данном случае, как мы видим, пострадали и потерпевшими по делу являются исключительно сотрудники ОМОНа. Общественная безопасность в данном случае не страдала. Как можно говорить о наличии состава статьи 212?!

Александр Подрабинек: Я слышал, что некоторые адвокаты выставляют такой аргумент, что существует некий перечень действий, характерный для массовых беспорядков, в том числе применение огнестрельного оружия и многое другое. Если хотя бы один из компонентов этого перечня отсутствует, то тогда действие не может квалифицироваться как массовые беспорядки. Это так?

Анна Полозова: Да. Есть конституционное определение Верховного суда на эту тему от 2005 года. Оно содержит эти признаки.

Александр Подрабинек: Должны быть все признаки для того, чтобы это было как массовые беспорядки?

Анна Полозова: Да.

Александр Подрабинек: Но при этом совершенно очевидно, что огнестрельное оружие не применялось?

Анна Полозова: Огнестрельное оружие не применялось.

Александр Подрабинек: Значит, там не может быть массовых беспорядков?

Анна Полозова: Нет. Также о порче имущества. Следствие говорит о том, что испорчен асфальт на Болотной площади. Однако никто не говорит, что асфальт уже был снят к тому времени и лежал в кучках, готовый, видимо, к перевозке.

Александр Подрабинек: Процитирую недавнюю публикацию на "Грани.ру": "Асфальт в районе Болотной площади был разбит накануне "Марша миллионов", говорится в докладе общественной комиссии по расследованию событий 6 мая. Согласно показаниям одного из очевидцев, накануне ночью Мосводоканал отбойными молотками разбил мостовую. Другие участники акции, опрошенные комиссией, видели отдельные куски и кучи разбитого асфальта до начала столкновений". Такое впечатление, что специально создали ситуацию, при которой этот асфальт может быть использован. Может быть, даже его использовали поначалу и вовсе не участники протестного движения, а провокаторы?

Анна Полозова: Нам сложно оценить данную ситуацию в данном случае, но факт остается тем, что асфальт действительно был снят до начала массовых беспорядков.

Александр Подрабинек: Это известно со слов или это как-то документально подтверждено материалами следствия?

Анна Полозова: Нет, материалами следствия это не подтверждено. Насколько мне известно, есть результаты общественного расследования, которые получили соответствующие документы о том, что данный асфальт был снят накануне.

Александр Подрабинек: Защита будет приобщать эти документы к делу, чтобы они фигурировали в суде? Насколько это возможно с вашей стороны?

Анна Полозова: Это возможно.

Александр Подрабинек: Они могут быть приобщены?

Анна Полозова: Да, конечно. Возможно, будет отказано в их приобщении.

Александр Подрабинек: Общественная комиссия предала гласности документ, подписанный заместителем начальника Управления охраны общественного порядка Главного управления МВД России полковником полиции Дейниченко. Это двухстраничный документ – справка по результатам обеспечения общественного порядка и безопасности в городе Москве 6 мая 2012 года. Это человек, который отвечает за общественную безопасность в столице, написал этот документ. В самом последнем абзаце он пишет: "В результате проведенных мероприятий органами внутренних дел города Москвы задачи по обеспечению общественного порядка и безопасности выполнены в полном объеме. Чрезвычайных происшествий не допущено". Такой документ свидетельствует о том, о чем говорит защита, что не было массовых беспорядков? Что они понимают под "чрезвычайными происшествиями"?

Анна Полозова: Я думаю, что это одно из доказательств того, что не было массовых беспорядков.

Александр Подрабинек: Каким образом такой документ мог появиться в деле, из-за несогласованности позиций?

Анна Полозова: Возможно, это какая-то техническая ошибка чья-то. Такое иногда бывает – в деле появляются следственные документы, которые не планировались там появляться.

Александр Подрабинек: Вы пока не ознакомились с делом?

Анна Полозова: Дело Александра Марголина выделено в другое дело.

Александр Подрабинек: Кто еще проходит по этому делу, выделенного из общего?

Анна Полозова: Вторая волна задержаний – Гущин, Марголин, Развозжаев и Удальцов.

Александр Подрабинек: Они проходят отдельно от всех остальных?

Анна Полозова: Да, это выделенное дело.

Александр Подрабинек: А почему?

Анна Полозова: Я не догадываюсь. Представлены только материалы о том, что это дело выделено.

Александр Подрабинек: Соответственно, это будет отдельное судебное рассмотрение?

Анна Полозова: Да.

Александр Подрабинек: А Константин Лебедев тоже был в этом деле? Или его с самого начала рассматривают отдельно?

Анна Полозова: Вообще, изначально дело было одно, а потом его начали дробить на разные дела. Мы можем только догадываться. Что и как будет происходить известно только следствию в данный момент.

Александр Подрабинек: Но судебное рассмотрение будет отдельное.

Анна Полозова: Скорее всего.

Александр Подрабинек: У фигурантов этого дела свои адвокаты? Или вы защищаете несколько человек?

Анна Полозова: Каждый защищает своего подзащитного. Я одного.

Александр Подрабинек: И в какой стадии находится дело? Что сейчас происходит?

Анна Полозова: Не происходит ничего. Происходило продление содержания под стражей. До августа месяца продлили содержание под стражей Александра Марголина. То же самое было накануне с Гущиным. Следственных действий никаких не проводится. Были проведены следственные действия 20 февраля в день, когда задержали Марголина. Это был целый день в Следственном комитете. Мы закончили только около 8 вечера, а началось все в 7 утра. Какие-либо следственные действия, которые должно проводить следствие, возможно, там что-то происходит, но с нашим участием нет следственных действий никаких. Мы подали жалобу на продление меры пресечения.

Александр Подрабинек: Как они обосновывают, почему должен сидеть в тюрьме, а не быть под подпиской о невыезде?

Анна Полозова: Доводы как всегда формальные, к сожалению, не основанные даже на нашем законодательстве, не говоря уже о международных обязательствах и европейских конвенциях. Следствие мотивирует тем, что Марголин якобы скрывался от следствия, хотя это не соответствует действительности. Следствием не представлено никаких доказательств, даже судебных повесток. Следствие ссылается на то, что был размещен какой-то видеоролик на сайте Следственного комитета с приглашением всех, кто узнает себя на этом видеоролике.

Александр Подрабинек: Марголин не пришел, поэтому он виноват?

Анна Полозова: У них доводы такие. Никто из нас не видел этого ролика. Что на этом ролике?

Александр Подрабинек: Как происходил его арест? При каких обстоятельствах он был задержан?

Анна Полозова: В 7 утра 20 февраля к нему пришли домой с обыском. До этого его не вызывали никуда, не допрашивали в качестве свидетеля. У него, как у свидетеля, провели дома обыск 20 февраля. Доставили его в Следственный комитет. Со мной достаточно быстро связались его родственники и коллеги из "Росузника", заключили со мной соглашение. Я очень быстро приехала к Следственному комитету, тут же позвонила следователю, который проводит следственные действия, сообщила, что со мной заключено соглашение. А там пропускная система. И, соответственно, без ведома следствия пройти туда нельзя. Следователь сказал, что он мне перезвонит через 5 минут и после этого не подходил к телефону. Тем временем, проводились следственные действия. Я не могла никаким образом пройти в Следственный комитет.

Александр Подрабинек: Нарушения закона начались с самого начала, с момента задержания.

Анна Полозова: Да. Это методы следствия, когда у них нет достаточных доказательств вины. Пока я стояла внизу Следственного комитета и пыталась всеми возможными способами проникнуть в Следственный комитет, проводились очные ставки и допросы.

Александр Подрабинек: Его с кем?

Анна Полозова: С сотрудником ОМОНа, которому якобы Марголин нанес два удара ногой. Соответственно, Марголин не признает вину в данном эпизоде. Нет показаний свидетелей по этому делу. Есть только показания этого сотрудника ОМОНа.

Александр Подрабинек: То, что они проведены в отсутствие адвоката не обесценивает эти показания? Они не могут считаться недопустимыми в суде?

Анна Полозова: Следствие заранее побеспокоилось о том, чтобы был адвокат, приглашенный следствием. Соответственно, адвокат по назначению следствия был при этих следственных действиях. Марголин, естественно, не знал на тот момент, что в его интересах заключено соглашение. Он не мог настаивать на том, чтобы не проводили следственные действия и меня к нему допустили.

Александр Подрабинек: Следствие будет доказывать, что он два раза ударил ногой омоновца. Какой ему за это грозит срок?

Анна Полозова: До 5 лет лишения свободы. Это по 318-й статье.

Александр Подрабинек: И плюс еще по 212 за массовые беспорядки.

Анна Полозова: Да.

Александр Подрабинек: Очень приличный срок.