Камеры наружного наблюдения сыграли важную роль в поимке подозреваемых в совершении взрывов в Бостоне. Однако у подобного уличного надзора есть и противники, ведь он подобен оруэлловскому Большому Брату.
Сегодня пользователь интернета способен в режиме реального времени наблюдать за событиями на другом конце света. С помощью камер, установленных на нью-йоркской Таймс-сквер, мы видели, как бесчинствует в городе ураган "Сэнди", с помощью летающей камеры-вертолета – акцию протеста на Болотной площади в Москве. Однако видеоматериалы стали и основой доказательной базы "болотного дела". Так как же относиться к этому всевидящему оку – зло это или благо?
После поимки одного брата Царнаева и смерти другого в США многие воздают хвалу камерам наружного наблюдения, благодаря которым они были опознаны. Это делает, например, колумнист The Wall Street Journal Гордон Кровитц. По его мнению, в Бостоне видеонаблюдение доказало свою высокую эффективность, и это притом, что город недооборудован камерами. А вот жители Кембриджа, где был убит полицейский Шон Кольер, три года назад проголосовали против камер – в результате мы не знаем точной картины преступления. Вот, мол, чего добились правозащитники своей кампанией против видеослежки. Тем временем, ликует Кровитц, уже появились "умные" камеры, способные отслеживать "аномальное" поведение прохожих.
Но есть прямо противоположное мнение. Тимоти Карни в газете Washington Examiner подчеркивает, что бостонская полиция воспользовалась записями не своих полицейских камер, а камер, установленных при входе в магазины и рестораны, а также обратилась к населению с просьбой предоставить ей частные видео- и фотоматериалы. Именно эти материалы и стали ключевым элементом расследования. Вывод публициста: "Нам не нужна государственная слежка. Нам требуется гражданская сознательность общества".
Сторонники усиленного видеонаблюдения ссылаются обычно на предотвращение теракта в лондонском метро 21 июля 2005 года, когда именно записи камер помогли своевременно задержать злоумышленников. Сегодня в британской столице установлено 400 тысяч, а по всей Великобритании – 4 миллиона камер наружного наблюдения.
Но можно вспомнить и попытку теракта в центре Нью-Йорка 1 мая 2010 года. Тогда тоже первым делом стали смотреть записи и очень скоро увидели подозрительную личность. След оказался ложным, но покуда полиция поняла это, ушло немало драгоценного времени. Она упрямо просматривала записи 82 камер, установленных в зоне поиска размером в 18 кварталов вдоль Манхэттена и два поперек. Личность Фейсала Шахзада, оставившего на углу Седьмой авеню и 45-й улицы автомобиль с бомбой замедленного действия, установили совершенно иным способом – главным образом благодаря его собственной самонадеянности и стечению обстоятельств.
Эффективность того или иного способа борьбы с преступностью определяется не одним-двумя случаями, а статистикой. Видеокамеры действительно помогают раскрыть преступления против собственности, когда установлены на банкомате или при входе в магазин. Но просто на улице их вешать бессмысленно. В Сан-Франциско за три года видеонаблюдение помогло раскрыть шесть дел. В Чикаго, где работает 10 тысяч камер, оно помогает в одном случае из 200. В Лондоне, мировом чемпионе по числу камер наблюдения, согласно отчету городской полиции, на каждую тысячу камер приходится менее одного раскрытого преступления в год. Средняя цена такой улики – 30 тысяч долларов.
Зато право граждан на частную жизнь камеры разрушают очень эффективно. Ведь неизвестно, сколько времени хранятся эти записи и кто имеет к ним доступ. Именно по этой причине с камерами борются правозащитные организации. Благодаря кампании Американского союза за гражданские свободы, установка камер запрещена или ограничена в десятках городов от Тампы до Сиэтла.
Но интересно то, что среднестатистический человек уже не беспокоится насчет Большого Брата. Он, как и предсказывал Джордж Оруэлл, к нему привык, более того, не может без него обойтись. Современное поколение американцев не дорожит своими гражданскими свободами, потому что не застало великую либеральную революцию 1960-х, не боролось за них, а получило даром, как нечто само собой разумеющееся.
Молодежь, завороженная новыми технологиями, вовсе не понимает, о какой приватности идет речь. Она, по выражению профессора права Университета имени Джорджа Вашингтона Джонатана Тарли, "выросла в обществе-аквариуме". Люди сами помогают слежке за собой: размещают в социальных сетях свои фотографии и сообщения о своем местонахождении, пользуются скайпом для самых интимных разговоров. А сотовый телефон без ведома владельца передает информацию о его перемещениях. И вот, пожалуйста, уже есть утопическая теория "реконизма", предлагающая создать общество полной взаимной прозрачности.
И дело тут даже не в репрессивных режимах, употребляющих эту добровольную прозрачность к своей вящей пользе. Дело в вас – хотите ли вы жить в прозрачном аквариуме?
Сегодня пользователь интернета способен в режиме реального времени наблюдать за событиями на другом конце света. С помощью камер, установленных на нью-йоркской Таймс-сквер, мы видели, как бесчинствует в городе ураган "Сэнди", с помощью летающей камеры-вертолета – акцию протеста на Болотной площади в Москве. Однако видеоматериалы стали и основой доказательной базы "болотного дела". Так как же относиться к этому всевидящему оку – зло это или благо?
После поимки одного брата Царнаева и смерти другого в США многие воздают хвалу камерам наружного наблюдения, благодаря которым они были опознаны. Это делает, например, колумнист The Wall Street Journal Гордон Кровитц. По его мнению, в Бостоне видеонаблюдение доказало свою высокую эффективность, и это притом, что город недооборудован камерами. А вот жители Кембриджа, где был убит полицейский Шон Кольер, три года назад проголосовали против камер – в результате мы не знаем точной картины преступления. Вот, мол, чего добились правозащитники своей кампанией против видеослежки. Тем временем, ликует Кровитц, уже появились "умные" камеры, способные отслеживать "аномальное" поведение прохожих.
Но есть прямо противоположное мнение. Тимоти Карни в газете Washington Examiner подчеркивает, что бостонская полиция воспользовалась записями не своих полицейских камер, а камер, установленных при входе в магазины и рестораны, а также обратилась к населению с просьбой предоставить ей частные видео- и фотоматериалы. Именно эти материалы и стали ключевым элементом расследования. Вывод публициста: "Нам не нужна государственная слежка. Нам требуется гражданская сознательность общества".
Сторонники усиленного видеонаблюдения ссылаются обычно на предотвращение теракта в лондонском метро 21 июля 2005 года, когда именно записи камер помогли своевременно задержать злоумышленников. Сегодня в британской столице установлено 400 тысяч, а по всей Великобритании – 4 миллиона камер наружного наблюдения.
Но можно вспомнить и попытку теракта в центре Нью-Йорка 1 мая 2010 года. Тогда тоже первым делом стали смотреть записи и очень скоро увидели подозрительную личность. След оказался ложным, но покуда полиция поняла это, ушло немало драгоценного времени. Она упрямо просматривала записи 82 камер, установленных в зоне поиска размером в 18 кварталов вдоль Манхэттена и два поперек. Личность Фейсала Шахзада, оставившего на углу Седьмой авеню и 45-й улицы автомобиль с бомбой замедленного действия, установили совершенно иным способом – главным образом благодаря его собственной самонадеянности и стечению обстоятельств.
Эффективность того или иного способа борьбы с преступностью определяется не одним-двумя случаями, а статистикой. Видеокамеры действительно помогают раскрыть преступления против собственности, когда установлены на банкомате или при входе в магазин. Но просто на улице их вешать бессмысленно. В Сан-Франциско за три года видеонаблюдение помогло раскрыть шесть дел. В Чикаго, где работает 10 тысяч камер, оно помогает в одном случае из 200. В Лондоне, мировом чемпионе по числу камер наблюдения, согласно отчету городской полиции, на каждую тысячу камер приходится менее одного раскрытого преступления в год. Средняя цена такой улики – 30 тысяч долларов.
Зато право граждан на частную жизнь камеры разрушают очень эффективно. Ведь неизвестно, сколько времени хранятся эти записи и кто имеет к ним доступ. Именно по этой причине с камерами борются правозащитные организации. Благодаря кампании Американского союза за гражданские свободы, установка камер запрещена или ограничена в десятках городов от Тампы до Сиэтла.
Но интересно то, что среднестатистический человек уже не беспокоится насчет Большого Брата. Он, как и предсказывал Джордж Оруэлл, к нему привык, более того, не может без него обойтись. Современное поколение американцев не дорожит своими гражданскими свободами, потому что не застало великую либеральную революцию 1960-х, не боролось за них, а получило даром, как нечто само собой разумеющееся.
Молодежь, завороженная новыми технологиями, вовсе не понимает, о какой приватности идет речь. Она, по выражению профессора права Университета имени Джорджа Вашингтона Джонатана Тарли, "выросла в обществе-аквариуме". Люди сами помогают слежке за собой: размещают в социальных сетях свои фотографии и сообщения о своем местонахождении, пользуются скайпом для самых интимных разговоров. А сотовый телефон без ведома владельца передает информацию о его перемещениях. И вот, пожалуйста, уже есть утопическая теория "реконизма", предлагающая создать общество полной взаимной прозрачности.
И дело тут даже не в репрессивных режимах, употребляющих эту добровольную прозрачность к своей вящей пользе. Дело в вас – хотите ли вы жить в прозрачном аквариуме?
