Востоковед Елена Супонина – о географии сирийской войны
Практически вся территория Сирии стала зоной вооруженного конфликта. Это гражданская война без определенной линии фронта, которой затронуты крупнейшие города страны. О том, как и где воюют в Сирии, РС рассказывает московский востоковед Елена Супонина.
– Как обычно бывает во время гражданской войны, четкой линии фронта в Сирии нет, но можно выделить некоторые районы, которые контролирует оппозиция. Например, это север Сирии. Не случайно лидеры оппозиции в последнее время демонстративно посещают населенные пункты на севере страны, чтобы показать, что правительственные войска там отсутствуют.
– На севере расположен крупнейший сирийский город Алеппо, он в зоне боевых действий?
– Жестокие бои в Алеппо шли несколько месяцев назад, сейчас ситуация несколько изменилась, но это не означает, что одна из сторон получила перевес. Сражения в отдельных районах города будут продолжаться. Как случалось и во времена гражданской войны в Ливане в 1980-1990-е годы, некоторые районы не по одному разу переходят из рук в руки. Причем есть группировки, которые четко не придерживаются той или иной стороны в этом конфликте. Например, есть курдские группировки, которые контролируют свои собственные районы и не пускают туда ни правительственные войска, ни оппозицию.
– Третий по величине город Сирии, Хомс, находится в центральной части страны. Там тоже разворачивались активные боевые действия, во время первой фазы конфликта. За кем остался Хомс?
– Хомс в целом контролируют правительственные войска, однако ячейки боевых формирований оппозиции действуют и в этом городе. Можно сказать, что ситуация в Хомсе близка к той, что сложилась в Дамаске. Контролирует правительственная армия, однако вылазки оппозиционеров происходят едва ли не ежедневно, и, к сожалению, в городе действуют террористические группировки, близкие к "Аль-Каиде", особенно к ее иракскому филиалу. Умеренные силы повстанцев, кстати, с большой опаской относятся к присутствию радикальных исламистов в рядах оппозиционеров, поэтому обращаются за помощью и к западным странам, и к некоторым арабским странам (таким как Саудовская Аравия и Катар) с тем, чтобы те поддержали "умеренных" и отказали в поддержке "радикалам".
– Западные регионы Сирии выходят к Средиземному морю. Там в целом спокойнее, чем во внутренних районах страны?
– В Дамаске спокойнее, но, поскольку столица Сирии находится под информационным прицелом, любой взрыв в городе вызывает очень большой резонанс. Периодически сирийские власти вынуждены закрывать международный аэропорт Дамаска. В Латакии более спокойно, побережье Сирии – это те районы, где компактно проживают алавиты, религиозная община, к которой принадлежит клан семейства Асада. Может быть, поэтому там оппозиционные настроения менее выражены.
– В восточных пустынных районах страны, насколько я понимаю, боевые действия систематически не ведутся?
– Я не знаю ни одного района Сирии, где не звучали бы взрывы, не происходили бы теракты и не случалось бы резни в населенных пунктах по принципу кровной мести. Восточные регионы, может быть, более спокойны, чем другие, но война пришла и туда.
– Чья берет в целом? Или это такая, по сути, позиционная война, хотя и без линии фронта?
– Происходит своеобразное перетягивание каната – то в пользу одной стороны, то в пользу другой. Однако в обоих лагерях происходит своеобразная эрозия. Правительственная армия, по мнению большинства экспертов, в определенной мере уже превратились в некое подобие вооруженной милиции. Возможно, это помогает правительству в борьбе с оппозицией, которая сформировала боевые отряды по такому партизанскому принципу, но, с другой стороны, это рождает опасность: политические власти Сирии все меньше контролируют собственную армию, и это может приводить к бесконтрольным вспышкам насилия, за которые потом будет мстить другая сторона. Это означает, что насилие переходит на новый уровень: Сирия движется к анархии, а это не только многочисленные жертвы, но и реальная угроза распада страны.
– Можно ли оценить хотя бы примерно, какова численность сил, участвующих в боевых столкновениях? Это тысячи, десятки тысяч или сотни тысяч людей?
– Лидеры оппозиции утверждают, что на их стороне воюют до сотни тысяч человек. Я скептически отношусь к таким оценкам, думаю, что боевой костяк оппозиции – несколько десятков тысяч. Беда вооруженных формирований оппозиции еще и в том, что и они разобщены по политическому признаку. Этот раскол давно наметился и в рядах политической оппозиции, а в последние месяцы усиливается и среди вооруженных оппозиционеров. Там есть как отряды, не подконтрольные вообще никому, так и некое подобие армии, в основном такие группы создают офицеры-перебежчики. Разным региональным политикам и военным подчиняются свои формирования в разных районах страны. Пока оппозиция не объединится, реального перевеса ее силам достичь не удастся. Ну и, кроме того, противники Асада неизбежно будут просить помощи – поставок оружия – из-за рубежа.
