В южноафриканском городе Дурбан открылся двухдневный саммит стран группы БРИКС. В состав этой организации, возникшей в 2001 году в составе Бразилии, России, Индии и Китая, в последние годы также входит ЮАР. На повестке дня – проблемы многостороннего сотрудничества и, в частности, создание общего банка стратегического развития. О перспективах БРИКС в интервью РС рассказал петербургский экономист Андрей Заостровцев.
– БРИКС (раньше – БРИК) создавался как клуб государств с быстро развивающимися экономиками. Сейчас этот клуб соответствует такому принципу?
– В общем-то, нет. Китай продолжает быстро развиваться, экономика России растет средними темпами (если брать послекризисные годы), Индия где-то на уровне России, а вот экономика Бразилии – более медленно. Южная Африка, к клубу БРИК присоединившаяся, не демонстрирует высоких темпов роста. Это объединение – разношерстное, очень неоднородное. Собраны страны с разных континентов, с разными традициями, с разными подходами к бизнесу. Эти страны мало что объединяет, ну, может быть, кроме экономических связей. Хотя, с другой стороны, сейчас все со всеми торгуют. Весь мир завален китайскими товарами, начиная от носков до автомобилей, особенно в России. Но и в Южной Африке, наверное, тоже как-то находят сбыт китайские автомобили. Это не какое-то интеграционное объединение, а клуб по чисто формальному признаку – темпам роста и объему валового внутреннего продукта.
– БРИКС, несмотря на свою разношерстность, регулярно проводит саммиты. Как вы считаете, это происходит по инерции или лидеры этих государств все-таки могут о чем-то договориться, чтобы реально повлиять на экономическую ситуацию в мире?
– На экономическую ситуацию повлиять они вряд ли смогут. Основные экономические отношения строятся по линиям Китай – США, Китай – Япония, но никак не по линии Китай – Бразилия. Если даже Китай и Бразилия о чем-то договорятся – ничего в мире не изменится. Россия внутри этого объединения может оказаться в деликатном положении – например, по вопросу энергетического сотрудничества с Китаем. Китай, скажем, собирается разрабатывать свои запасы сланцевого газа, уж в Пекине-то об экологии думать не будут. И тут тоже вопросы встают: как сотрудничать, какие перспективы для России? Многие вопросы участники БРИКС вынуждены решать независимо или по линии двусторонних отношений. У Китая с Индией, например, вечные пограничные споры. В общем, в этой пятисторонней конфигурации вряд ли о чем-то серьезном можно договариваться. Ничего глобального в рамках БРИКС не создадут. Одно время возникал вопрос общей валюты, но теперь он выпал из повестки дня.
– Объявлено об идее создания общего банка. Насколько такая идея может быть жизнеспособна?
– Какими будут его функции? Если декоративные, вроде кредитования экспортно-импортных операций, тогда зачем об этом вообще говорить? Это, в общем, мелочь. Ну, создадут банк на паях с активным государственным участием, который будет заниматься какими-то функциями типа кредитования, что изменится от этого?
– А повлиять на формирование мировой валютной корзины БРИКС может?
– Из всей этой пятерки только у ЮАР – свободно конвертируемая валюта, а без этого невозможно на ситуацию влиять.
– Если БРИК – скорее формальное, чем устойчивое объединение государств, то как долго оно просуществует? Кто, например, заинтересован в том, чтобы саммиты по-прежнему проводились?
– Работа БРИКС может продолжаться бесконечно долго. Какие-то малоосмысленные международные встречи – не редкость, визиты вежливости тоже нужны. Можно по очереди ездить друг к другу в гости, собираться, обсуждать какие-то проблемы. Но эти страны (несмотря на то, что Китай так вырос за последние десятилетия) не решают вопросы глобальной экономики – без участия США, Японии, Евросоюза это невозможно. Такие саммиты по сути принципиальных вопросов не решают.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
– БРИКС (раньше – БРИК) создавался как клуб государств с быстро развивающимися экономиками. Сейчас этот клуб соответствует такому принципу?
– В общем-то, нет. Китай продолжает быстро развиваться, экономика России растет средними темпами (если брать послекризисные годы), Индия где-то на уровне России, а вот экономика Бразилии – более медленно. Южная Африка, к клубу БРИК присоединившаяся, не демонстрирует высоких темпов роста. Это объединение – разношерстное, очень неоднородное. Собраны страны с разных континентов, с разными традициями, с разными подходами к бизнесу. Эти страны мало что объединяет, ну, может быть, кроме экономических связей. Хотя, с другой стороны, сейчас все со всеми торгуют. Весь мир завален китайскими товарами, начиная от носков до автомобилей, особенно в России. Но и в Южной Африке, наверное, тоже как-то находят сбыт китайские автомобили. Это не какое-то интеграционное объединение, а клуб по чисто формальному признаку – темпам роста и объему валового внутреннего продукта.
– БРИКС, несмотря на свою разношерстность, регулярно проводит саммиты. Как вы считаете, это происходит по инерции или лидеры этих государств все-таки могут о чем-то договориться, чтобы реально повлиять на экономическую ситуацию в мире?
– На экономическую ситуацию повлиять они вряд ли смогут. Основные экономические отношения строятся по линиям Китай – США, Китай – Япония, но никак не по линии Китай – Бразилия. Если даже Китай и Бразилия о чем-то договорятся – ничего в мире не изменится. Россия внутри этого объединения может оказаться в деликатном положении – например, по вопросу энергетического сотрудничества с Китаем. Китай, скажем, собирается разрабатывать свои запасы сланцевого газа, уж в Пекине-то об экологии думать не будут. И тут тоже вопросы встают: как сотрудничать, какие перспективы для России? Многие вопросы участники БРИКС вынуждены решать независимо или по линии двусторонних отношений. У Китая с Индией, например, вечные пограничные споры. В общем, в этой пятисторонней конфигурации вряд ли о чем-то серьезном можно договариваться. Ничего глобального в рамках БРИКС не создадут. Одно время возникал вопрос общей валюты, но теперь он выпал из повестки дня.
– Объявлено об идее создания общего банка. Насколько такая идея может быть жизнеспособна?
– Какими будут его функции? Если декоративные, вроде кредитования экспортно-импортных операций, тогда зачем об этом вообще говорить? Это, в общем, мелочь. Ну, создадут банк на паях с активным государственным участием, который будет заниматься какими-то функциями типа кредитования, что изменится от этого?
– А повлиять на формирование мировой валютной корзины БРИКС может?
– Из всей этой пятерки только у ЮАР – свободно конвертируемая валюта, а без этого невозможно на ситуацию влиять.
– Если БРИК – скорее формальное, чем устойчивое объединение государств, то как долго оно просуществует? Кто, например, заинтересован в том, чтобы саммиты по-прежнему проводились?
– Работа БРИКС может продолжаться бесконечно долго. Какие-то малоосмысленные международные встречи – не редкость, визиты вежливости тоже нужны. Можно по очереди ездить друг к другу в гости, собираться, обсуждать какие-то проблемы. Но эти страны (несмотря на то, что Китай так вырос за последние десятилетия) не решают вопросы глобальной экономики – без участия США, Японии, Евросоюза это невозможно. Такие саммиты по сути принципиальных вопросов не решают.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
