Правоохранительные органы Армении проводят допросы бывшего кандидата в президенты республики Вардана Седракяна, арестованного по обвинению в организации покушения на жизнь другого бывшего кандидата в президенты – Паруйра Айрикяна. Айрикян, известный в Армении общественный активист, занимавшийся правозащитной деятельностью еще в советские времена, был ранен 31 января из пистолета. Исполнитель преступления также разыскан и находится под стражей. Мотивы, по которым Седракян мог организовать покушение, – оба политика не имели серьезных шансов на успех в выборной кампании – выясняют следственные органы. О влиянии этого преступления на политическую жизнь Армении в интервью РС размышляет ереванский политический эксперт, директор Аналитического центра по глобализации и региональному сотрудничеству Степан Григорян.
– С политической точки зрения действительно трудно понять, зачем один кандидат в президенты, не имевший шансов на победу, организовал покушение на жизнь другого кандидата в президенты, также не имевшего шансов на победу. Один из кандидатов вообще никакого политического прошлого не имел – Седракян, о нем вообще сложно говорить как о политике. Никакой логики в этом нет: чтобы один кандидат с нулем голосов покушался на другого с нулем голосов. Поэтому, мне кажется, судебные перспективы этого дела очень туманны. И властям этот суд совершенно "низачем": выборы закончились, выборный процесс оказался получше, чем раньше бывал, казалось бы, невыгодно большой шум поднимать вокруг такой темы…
– С одной стороны, случилась трагедия – покушение на жизнь человека. К счастью, Айрикян остался жив и продолжает лечиться. С другой стороны, согласитесь, этот инцидент привносит в армянскую политическую жизнь некоторый оттенок буффонады. Может быть, следует именно с этой точки зрения рассматривать ситуацию? Кому-то, может быть, выгодно дискредитировать сам политический процесс в Армении?
– Единственный аргумент политической версии преступления – безотносительно к личности Седракяна – может свестись к следующему: кто-то хотел сорвать выборы либо добиться их переноса. Вот здесь можно подумать, кому это интересно и выгодно. Мы не знаем, какие мотивы могли быть у Седракяна, пусть это выясняет следствие. Но, по всей видимости, такой черный план мог возникнуть у людей, которые сами в выборах не участвовали, но имели на этих выборах свой интерес. Я абсолютно уверен, что этот отрицательный импульс идет не от политических сил. Он может идти из криминально-олигархических кругов. Те изменения, которые в последние годы происходят в политическом поле Армении, очевидно, невыгодны криминалу и олигархии. Последние президентские выборы сильно отличались от тех выборов, которые были в 2008 году, прежде криминал был активно занят выборными процессами, а сейчас оказался от политики отрезан.
– Означает ли сказанное вами, что Раффи Ованнисян, оппозиционер, собравший 37 процентов голосов избирателей и не признавший итогов голосования, также не заинтересован в пристальном внимании к покушению на Айрикяна?
– Его действия показывают, что Ованнисян дистанцируется от такого рода авантюрных и темных историй. Он ведет чисто политическую борьбу. Можно с Ованнисяном соглашаться, можно не соглашаться, но он – политик: он оспаривает результаты выборов, он подал жалобу в Конституционный суд Армении (и это последняя инстанция, которая решает, законным ли было голосование), он обращается к народу, проводит встречи в регионах и так далее. В его действиях много логики. Дело в том, что протестный электорат в Армении оказался достаточно большим, хотя Саргсян и победил в первом же туре. Вопрос не только в Ованнисяне (он, вы правы, официально набрал 37 процентов, но все мы понимаем, что, по всей видимости, эта цифра была повыше). Еще один кандидат набрал три процента, то есть в Армении как минимум 40-45 процентов протестного электората. И считаться с мнением этих людей, мне кажется, стоит. Ованнисян не собирает многих тысяч голосов, но, во-первых, они ему отдаются во всех регионах Армении, а это уже большой результат, а во-вторых, и власти понимают, что с оппозицией нужно конструктивно работать, снимать напряжение не противостоянием, а в диалоге.
– Рискну предположить, что Конституционный суд отметет жалобу Ованнисяна и признает выборы законными. Кандидат от оппозиции, получается, исчерпает легальные способы борьбы. Что дальше? Выводить народ на улицы?
– Уже прошла одна встреча Раффи Ованнисяна с президентом Армении; фракция Ованнисяна в парламенте с правящей партией также находится в диалоге, в переговорном процессе. Я думаю, что политический протест будет продолжаться, но будет идти путем переговоров и консультаций. Многие из требований оппозиции – разумные. Оппозиция говорит: эти выборы показали, что произошли серьезные изменения в политическом поле Армении. Так, может быть, нужно провести внеочередные парламентские выборы? Или оппозиция говорит: надо наказать виновных в нарушениях и фальсификациях. Безусловно, это можно и нужно сделать.
– Сразу после выборов и вы были в числе тех армянских политологов, которые полагали, что Ованнисян может "выторговывать" себе какую-то должность во власти. Может быть, смысл его действий сводится не к тому, чтобы признать недействительными итоги выборов, а обеспечить себе лучшие позиции для переговоров с президентом?
– Если бы Раффи Ованнисян набрал 20-25 процентов голосов, уверен, что он бы по такому пути и пошел, добивался бы улучшения позиций своей фракции в парламенте, даже, может быть, вошел бы в коалицию с правящей партией. Но Раффи получил под 40 процентов голосов, и это уже совсем другая цифра, совсем другое политическое качество. Поэтому сейчас, мне кажется, он делает правильно, он говорит не о конкретных должностях, а о принципах. Это позднее автоматически усилит его позиции. Я думаю, это правильный путь, и здесь есть шанс, что власть и оппозиция найдут общий язык.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
– С политической точки зрения действительно трудно понять, зачем один кандидат в президенты, не имевший шансов на победу, организовал покушение на жизнь другого кандидата в президенты, также не имевшего шансов на победу. Один из кандидатов вообще никакого политического прошлого не имел – Седракян, о нем вообще сложно говорить как о политике. Никакой логики в этом нет: чтобы один кандидат с нулем голосов покушался на другого с нулем голосов. Поэтому, мне кажется, судебные перспективы этого дела очень туманны. И властям этот суд совершенно "низачем": выборы закончились, выборный процесс оказался получше, чем раньше бывал, казалось бы, невыгодно большой шум поднимать вокруг такой темы…
– С одной стороны, случилась трагедия – покушение на жизнь человека. К счастью, Айрикян остался жив и продолжает лечиться. С другой стороны, согласитесь, этот инцидент привносит в армянскую политическую жизнь некоторый оттенок буффонады. Может быть, следует именно с этой точки зрения рассматривать ситуацию? Кому-то, может быть, выгодно дискредитировать сам политический процесс в Армении?
– Единственный аргумент политической версии преступления – безотносительно к личности Седракяна – может свестись к следующему: кто-то хотел сорвать выборы либо добиться их переноса. Вот здесь можно подумать, кому это интересно и выгодно. Мы не знаем, какие мотивы могли быть у Седракяна, пусть это выясняет следствие. Но, по всей видимости, такой черный план мог возникнуть у людей, которые сами в выборах не участвовали, но имели на этих выборах свой интерес. Я абсолютно уверен, что этот отрицательный импульс идет не от политических сил. Он может идти из криминально-олигархических кругов. Те изменения, которые в последние годы происходят в политическом поле Армении, очевидно, невыгодны криминалу и олигархии. Последние президентские выборы сильно отличались от тех выборов, которые были в 2008 году, прежде криминал был активно занят выборными процессами, а сейчас оказался от политики отрезан.
– Означает ли сказанное вами, что Раффи Ованнисян, оппозиционер, собравший 37 процентов голосов избирателей и не признавший итогов голосования, также не заинтересован в пристальном внимании к покушению на Айрикяна?
– Его действия показывают, что Ованнисян дистанцируется от такого рода авантюрных и темных историй. Он ведет чисто политическую борьбу. Можно с Ованнисяном соглашаться, можно не соглашаться, но он – политик: он оспаривает результаты выборов, он подал жалобу в Конституционный суд Армении (и это последняя инстанция, которая решает, законным ли было голосование), он обращается к народу, проводит встречи в регионах и так далее. В его действиях много логики. Дело в том, что протестный электорат в Армении оказался достаточно большим, хотя Саргсян и победил в первом же туре. Вопрос не только в Ованнисяне (он, вы правы, официально набрал 37 процентов, но все мы понимаем, что, по всей видимости, эта цифра была повыше). Еще один кандидат набрал три процента, то есть в Армении как минимум 40-45 процентов протестного электората. И считаться с мнением этих людей, мне кажется, стоит. Ованнисян не собирает многих тысяч голосов, но, во-первых, они ему отдаются во всех регионах Армении, а это уже большой результат, а во-вторых, и власти понимают, что с оппозицией нужно конструктивно работать, снимать напряжение не противостоянием, а в диалоге.
– Рискну предположить, что Конституционный суд отметет жалобу Ованнисяна и признает выборы законными. Кандидат от оппозиции, получается, исчерпает легальные способы борьбы. Что дальше? Выводить народ на улицы?
– Уже прошла одна встреча Раффи Ованнисяна с президентом Армении; фракция Ованнисяна в парламенте с правящей партией также находится в диалоге, в переговорном процессе. Я думаю, что политический протест будет продолжаться, но будет идти путем переговоров и консультаций. Многие из требований оппозиции – разумные. Оппозиция говорит: эти выборы показали, что произошли серьезные изменения в политическом поле Армении. Так, может быть, нужно провести внеочередные парламентские выборы? Или оппозиция говорит: надо наказать виновных в нарушениях и фальсификациях. Безусловно, это можно и нужно сделать.
– Сразу после выборов и вы были в числе тех армянских политологов, которые полагали, что Ованнисян может "выторговывать" себе какую-то должность во власти. Может быть, смысл его действий сводится не к тому, чтобы признать недействительными итоги выборов, а обеспечить себе лучшие позиции для переговоров с президентом?
– Если бы Раффи Ованнисян набрал 20-25 процентов голосов, уверен, что он бы по такому пути и пошел, добивался бы улучшения позиций своей фракции в парламенте, даже, может быть, вошел бы в коалицию с правящей партией. Но Раффи получил под 40 процентов голосов, и это уже совсем другая цифра, совсем другое политическое качество. Поэтому сейчас, мне кажется, он делает правильно, он говорит не о конкретных должностях, а о принципах. Это позднее автоматически усилит его позиции. Я думаю, это правильный путь, и здесь есть шанс, что власть и оппозиция найдут общий язык.
Фрагмент итогового выпуска программы "Время Свободы"
