Онлайн-журнал Edge.org опубликовал очередной «вопрос года». Портал ежегодно задает один актуальный вопрос, ответить на который в форме короткого эссе приглашает ученых, философов, писателей, режиссеров и музыкантов. Формулировка вопроса обычно весьма общая, например, в прошлом году Edge.org просил привести пример элегантного, глубокого и красивого объяснения чего-либо, а в 2002-м спрашивал, какой вопрос считают важным сами респонденты.
Вопрос 2013 года: «О чем нам СЛЕДУЕТ волноваться?» Имеются в виду сразу две вещи: какие поводы для беспокойства пока не попали в сферу внимания общества, хотя должны бы были, и наоборот, о чем мы волнуемся напрасно. В опросе приняли участие полторы сотни публичных интеллектуалов, от известного физика Питера Войта до знаменитого режиссера Терри Гиллиама. Читателю предлагается сто пятьдесят один повод для серьезного беспокойства из разных сфер: политики, экономики, культуры, общественного устройства, науки. В частности, многие ученые волнуются о том, что современная физика достигла состояния, когда ее дальнейший прогресс крайне затруднен и даже невозможен. Ограничение на развитие может быть связано с самим устройством мира, об этом пишет Лоуренс М. Краусс из университета Аризоны:
Многомировая модель (Multiverse), о которой говорит Краусс, ограничивает нашу способность к эмпирическому познанию. Мы что-то понимаем только об одной Вселенной из бессчетного множества, об остальных мы можем только предполагать что-то, но не знать точно — унылая перспектива для физика. Но даже если говорить о родном для нас окружающем космосе, его дальнейшее изучение может столкнуться с серьезными проблемами. Одну из них упоминает Ли Смолин, физик из института Perimeter:
Итак, классические инструменты, которых человечеству хватало до конца прошлого столетия, теперь для нас недостаточно остры. И не только квантовая механика: за последние годы мы выросли из Стандартной модели, которая описывает строение окружающего нас вещества. Должна существовать физика за ее пределами, но даже самые большие и дорогостоящие эксперименты на Большом адронном коллайдере не дали нам возможности понять, как эта физика устроена. Об этом в своем эссе пишет матфизик Питер Войт из Колумбийского университета, и его выводы совсем уж пессимистичны:
Помимо ограничений, которые накладывает на научный прогресс объективное устройство мира и недостаточная мощь человеческого разума, познание может замедлиться по причинам, связанным с развитием науки как общественного института. Об опасности тенденции к узкой специализации пишет Антон Цайлингер, физик из Венского университета:
Другая проблема, которая беспокоит ученых, — распространение прагматичного взгляда на науку с точки зрения практического значения исследований. Это может привести к снижению интереса к фундаментальным исследованиям, пишет Лиза Рэндалл, физик из Гарвардского университета:
Внушить обществу веру в важность проведения исследований, которые не могут дать реальной пользы в краткосрочной перспективе, — одна из задач медиа. И здесь ситуация далека от идеала, об этом говорит Барбара Страуч, научный редактор The New York Times:
Но даже те источники, которые все еще существуют, могут нанести науке вред, об этом беспокоится Майкл И. Нортон, ассоциированный профессор маркетинга из Гарвардской бизнес-школы:
Сложнее найти что-то, о чем нам беспокоиться не стоит, хотя Сет Шостак, ведущий астроном из института SETI (Институт поиска разума внеземного происхождения) приводит редкий пример:
Эти эссе — замечательное и увлекательное чтение. В его процессе я понял, о чем волнуюсь сам: в том информационном потоке, который моему несчастному мозгу приходится перерабатывать ежедневно, такой контент, как набор из этих ста пятидесяти одного эссе, не встречается почти никогда, особенно, как ни жаль, на русском языке. Окружающая информационная среда — на уровне медиа и общения — состоит из новостей, из их осмысления, из ссор и споров, демонстрирующих лишь небольшое интеллектуальное усилие, на которое способны участники, чтобы отойти от общих мест и хотя бы попытаться допустить альтернативную точку зрения. Размениваясь по мелочам, я забываю, что свободная мысль, отталкиваясь от ежедневного, способна на большую высоту полета и глубину погружения.
Напоследок — парадоксальный взгляд режиссера Терри Гиллиама:
Вопрос 2013 года: «О чем нам СЛЕДУЕТ волноваться?» Имеются в виду сразу две вещи: какие поводы для беспокойства пока не попали в сферу внимания общества, хотя должны бы были, и наоборот, о чем мы волнуемся напрасно. В опросе приняли участие полторы сотни публичных интеллектуалов, от известного физика Питера Войта до знаменитого режиссера Терри Гиллиама. Читателю предлагается сто пятьдесят один повод для серьезного беспокойства из разных сфер: политики, экономики, культуры, общественного устройства, науки. В частности, многие ученые волнуются о том, что современная физика достигла состояния, когда ее дальнейший прогресс крайне затруднен и даже невозможен. Ограничение на развитие может быть связано с самим устройством мира, об этом пишет Лоуренс М. Краусс из университета Аризоны:
«Современные теории предполагают, что наша Вселенная, вероятно, не единственная. Возможно, существует бесконечно много вселенных, лежащих за пределами нашего разумения, в которых выполняются другие законы физики, а пространство и время имеют другие свойства. [...] Если мы способны изучать только одну Вселенную — нашу собственную, то мы никогда не сможем определить, являются ли фундаментальные законы, открытые нами, действительно фундаментальными или они оказались случайным следствием сложившихся вокруг нас обстоятельств».
Многомировая модель (Multiverse), о которой говорит Краусс, ограничивает нашу способность к эмпирическому познанию. Мы что-то понимаем только об одной Вселенной из бессчетного множества, об остальных мы можем только предполагать что-то, но не знать точно — унылая перспектива для физика. Но даже если говорить о родном для нас окружающем космосе, его дальнейшее изучение может столкнуться с серьезными проблемами. Одну из них упоминает Ли Смолин, физик из института Perimeter:
«Многие ученые воспринимают квантовую механику как окончательную теорию и пытаются найти ответ на нерешенные вопросы физики и космологии, такие как поиск единой теории и квантовая гравитация, в существующих рамках квантовой физики. Я вижу в этом повод для беспокойства, потому что считаю, что это неверно. Сама квантовая механика должна быть радикально расширена и завершена, без этого дальнейший прогресс в понимании природы невозможен».
Итак, классические инструменты, которых человечеству хватало до конца прошлого столетия, теперь для нас недостаточно остры. И не только квантовая механика: за последние годы мы выросли из Стандартной модели, которая описывает строение окружающего нас вещества. Должна существовать физика за ее пределами, но даже самые большие и дорогостоящие эксперименты на Большом адронном коллайдере не дали нам возможности понять, как эта физика устроена. Об этом в своем эссе пишет матфизик Питер Войт из Колумбийского университета, и его выводы совсем уж пессимистичны:
«К концу тысячелетия мы оказались в неприятной ситуации. Стандартная модель не могла нас полностью устроить: хотя она согласовывалась со всеми экспериментами, в ней было слишком много дыр. И у физиков почти не оставалось идей, как закрыть их. [...] На сегодняшний день [по итогам последних экспериментов на коллайдере] ученые столкнулись с тем, возможность чего все предполагали, но старались не думать об этом: развивается “Кошмарный сценарий” — коллайдер нашел подтверждающий Стандартную модель бозон Хиггса, но не нашел ничего за его пределами. Пока что это беспокоит только относительно узкую группу ученых, но мне кажется, что последствия могут быть намного шире. После столетий великого прогресса, движения ко все более глубокому пониманию нашей Вселенной мы входим в новую эру. Не станет ли интеллектуальный прогресс воспоминанием прошлого? Нет ли угрозы, что цивилизация входит в непривычное и неприятное состояние застоя? К сожалению, судя по всему, об этом действительно стоит волноваться».
Помимо ограничений, которые накладывает на научный прогресс объективное устройство мира и недостаточная мощь человеческого разума, познание может замедлиться по причинам, связанным с развитием науки как общественного института. Об опасности тенденции к узкой специализации пишет Антон Цайлингер, физик из Венского университета:
«В современном мире стратификация в таких видах деятельности, как наука или искусство, достигла невиданного уровня, и этот тренд продолжается. Все меньше и меньше людей способны охватить сразу несколько различных областей. Наши области деятельности и профессиональные сферы становятся все уже и отходят друг от друга все дальше. Отчасти виной тому развитие интернета, благодаря которому мы теперь можем быстро найти ответ на небольшой вопрос из любой области, причем чем более специфичен вопрос, тем точнее ответ. Но глубокий анализ — деятельность, по самой своей сути глубоко отличающаяся от веб-серфинга. [...] Я боюсь, что все будет только хуже. Я боюсь, что в конце концов мы лишимся значительной части нашего культурного наследия и своей человеческой идентичности».
Другая проблема, которая беспокоит ученых, — распространение прагматичного взгляда на науку с точки зрения практического значения исследований. Это может привести к снижению интереса к фундаментальным исследованиям, пишет Лиза Рэндалл, физик из Гарвардского университета:
«Меня беспокоит, что люди перестают делать долгосрочные вложения в исследования, необходимые для поиска ответов на сложные (и зачастую абстрактные) вопросы. Фундаментальные научные эксперименты всегда будут требовать максимума наших технологических возможностей, и для движения вперед необходима приверженность к прогрессу. Реальные приложения могут быть неочевидны, поэтому мы должны независимо ни от чего верить, что поиск ответов на глубокие и значительные вопросы о том, как развивалась Вселенная, как развивались мы, из чего мы сделаны, из чего сделана материя, как все устроено, чрезвычайно важен. Возможность найти ответы на эти вопросы — одна из характеристик, которые делают человека уникальным и придают нашей жизни смысл. Если мы перестанем думать об этом, сосредоточившись на насущном, это приведет к трагедии».
Внушить обществу веру в важность проведения исследований, которые не могут дать реальной пользы в краткосрочной перспективе, — одна из задач медиа. И здесь ситуация далека от идеала, об этом говорит Барбара Страуч, научный редактор The New York Times:
«Мы имеем одновременно высокий интерес [к науке в обществе] и огромное количество плавающей вокруг дезинформации. Источников, из которых широкая публика можно получить корректную информацию о науке, понятную не только профессорам астрофизики, становится все меньше. И об этом разрыве нам стоит беспокоиться».
Но даже те источники, которые все еще существуют, могут нанести науке вред, об этом беспокоится Майкл И. Нортон, ассоциированный профессор маркетинга из Гарвардской бизнес-школы:
«То внимание, которое медиа уделяет науке, без сомнения полезно: мы хотим иметь грамотное общество, а публикация научных результатов в малодоступных специализированных журналах не особенно способствует этому. В то же время тренд “медийной науки” должен волновать нас по крайней мере по двум причинам. Во-первых, неочевидно, что лучшая наука — та, о которой больше всего пишут. Одно из исследований показало, что четверть научных изысканий, которые упоминались в медиа, вообще никогда не были опубликованы в научных журналах. [...] Во-вторых, массовые читатели видят науку под тем углом зрения, который предлагают медиа, и происходящее возможное и реальное искажение может поставить под вопрос состоятельность науки, о которой идет речь, и ученых, которые ей занимаются».
Сложнее найти что-то, о чем нам беспокоиться не стоит, хотя Сет Шостак, ведущий астроном из института SETI (Институт поиска разума внеземного происхождения) приводит редкий пример:
«Да, многие люди беспокоятся, что нас заметят жители других галактик, существа, которые могут угрожать нашему укладу жизни или даже всему нашему миру. Но на практике мы ничего с этими опасениями поделать не можем, все меры предосторожности, о которых говорят некоторые, нанесут больше вреда, чем принесут пользы. Лично я перестал волноваться об инопланетянах».
Эти эссе — замечательное и увлекательное чтение. В его процессе я понял, о чем волнуюсь сам: в том информационном потоке, который моему несчастному мозгу приходится перерабатывать ежедневно, такой контент, как набор из этих ста пятидесяти одного эссе, не встречается почти никогда, особенно, как ни жаль, на русском языке. Окружающая информационная среда — на уровне медиа и общения — состоит из новостей, из их осмысления, из ссор и споров, демонстрирующих лишь небольшое интеллектуальное усилие, на которое способны участники, чтобы отойти от общих мест и хотя бы попытаться допустить альтернативную точку зрения. Размениваясь по мелочам, я забываю, что свободная мысль, отталкиваясь от ежедневного, способна на большую высоту полета и глубину погружения.
Напоследок — парадоксальный взгляд режиссера Терри Гиллиама:
«Я больше не задаюсь вопросами. Я дал себя засосать цунами приятия всего, что бросает мне в лицо жизнь.. и поражаюсь окружающей глупости».
