«Я считаю: если мы сейчас не примем предложение Потапова, нас как партком надо гнать отсюда к чертовой матери!.. Во имя чего мы погубим в людях самое важное – веру в то, что ты не пешка в этой жизни, что ты можешь что-то изменить, переиначить, сделать лучше? Мы – члены Коммунистической партии Советского Союза, а не члены партии треста номер сто один!»
Это цитата из поставленной в застойные годы во многих театрах СССР пьесы Александра Гельмана «Протокол одного заседания». (По ней еще был снят фильм «Премия». Помните, у Жванецкого: «Три «Протокола одного заседания» после фильма «Премия» – это интересно!»). Пьеса о том, как рабочие устроили скандал на стройке, отказавшись от премии. Инициатором протеста стал опытный бригадир Потапов, недовольный приписками и махинациями управляющего строительным трестом. Горячий монолог произносит секретарь парткома Соломахин. Секретарь молодой – всего 35 лет.
Пьеса вспомнилась мне, когда я изучал детали конфликта в популярной китайской газете «Наньфан Чжоумо», выходящей в провинции Гуандун. Мы об этом писали в нашей «Повестке дня», но очень коротко напомню суть. Газета собиралась опубликовать традиционное новогоднее обращение к читателям, где подчеркивалась необходимость соблюдать конституцию КНР и сделать так, чтобы власть была подотчетна простым гражданам, которые, в свою очередь, должны иметь возможность открыто выступать с критикой. Без ведома большинства сотрудников газеты, по указанию министра пропаганды провинции Туо Чжена, заголовок и содержание статьи были изменены, туда были включены пассажи, прославляющие коммунистическую партию. Это вызвало открытый протест журналистов, которых поддержали ученые из разных университетов, студенты и коллеги-журналисты из других газет. В конце концов после вмешательства нового (молодого, по китайским меркам) партийного секретаря Гуандуна Ху Чуньхуа конфликт был в целом улажен.
Это событие, безусловно, важное, как и любое открытое выступление против произвола властей. Но можно ли его считать большой победой над цензурой в Китае?
В статье, которая подверглась цензуре, не видно ничего такого, о чем в Китае запрещено писать, – чиновник отдела пропаганды явно перестарался. Демократия, свобода, подотчетность – неужели кто-то возразит? Это не то, что писать о конкретных злоупотреблениях конкретного чиновника, называя имена и суммы.
Основным требованием бастующих журналистов стало увольнение Туо Чжена. Еще они требовали не наказывать тех, кто выступил с протестом, и дать возможность газете выходить и дальше. В открытом письме говорится, что Туо Чжен действует не в духе решений 18-го съезда КПК, который подарил надежду на перемены к лучшему (какой, интересно, партийный съезд их не дарил?). Перечисляются также неудачи Туо во время работы в известных газетах и агентстве «Синьхуа» и указывается на фактическую ошибку («стыдную даже для школьника») – о событиях, которые происходили 4 тысячи лет назад, в одном из вставленных абзацев сказано, что они произошли на 2 тысячи лет позже.
Слово «цензура» в этом письме мне на глаза не попалось. Зато все мы узнали имя Ху Чуньхуа, которого называют одним из самых перспективных политиков в Китае: ему 50 лет; возглавляет «локомотив» китайских реформ – провинцию Гуандун; поработал и в Пекине, и в национальных районах – Тибете и Внутренней Монголии, член влиятельной группировки «комсомольцев». До следующей смены поколения власти еще далеко – 10 лет, но кадры в Китае подбираются после долгой проверки. Теперь в китайской внутренней политике появилась фигура, за которой эксперты будут следить особенно внимательно. Уже сейчас резко увеличилось количество публикаций, посвященных биографии Ху.
Яркая драматургия конфликта в Гуанчжоу явно отвлекла иностранные СМИ от другого, куда более важного для будущего Китая события. Речь идет о предстоящей отмене в Китае печально известной системы исправительных трудовых лагерей, куда власти могут отправлять людей без суда на несколько лет. Это решение еще должно быть официально одобрено, но все указывает, что так оно и случится.
По официальным данным, сейчас в стране более трехсот таких «трудовых» лагерей и в них содержится более трехсот тысяч человек. Туда отправляли людей, признанных виновными в контрреволюционной деятельности, критиков власти. В последние годы среди заключенных много последователей запрещенного в Китае движения Фалуньгун, в лагерь можно попасть за проституцию, наркоманию и другие нарушения. Формально в лагерях работают не преступники, а «интернированные».
Агентство Рейтер приводит историю бывшего заключенного Жэнь Цзяньюя, отправленного в исправительный лагерь за критику тех методов, которыми высокопоставленный функционер Бо Силай боролся с коррупцией и добивался популярности среди народа. Бо Силай с тех пор сам попал под суд, а Женя освободили без объяснения причин.
Отмена системы исправительных лагерей может стать реальным шагом на пути к созданию менее подверженной произволу юридической системы в Китае. Правозащитники, правда, опасаются, что власти взамен придумают что-то подобное, но под другой вывеской.
весь блог
Это цитата из поставленной в застойные годы во многих театрах СССР пьесы Александра Гельмана «Протокол одного заседания». (По ней еще был снят фильм «Премия». Помните, у Жванецкого: «Три «Протокола одного заседания» после фильма «Премия» – это интересно!»). Пьеса о том, как рабочие устроили скандал на стройке, отказавшись от премии. Инициатором протеста стал опытный бригадир Потапов, недовольный приписками и махинациями управляющего строительным трестом. Горячий монолог произносит секретарь парткома Соломахин. Секретарь молодой – всего 35 лет.
Пьеса вспомнилась мне, когда я изучал детали конфликта в популярной китайской газете «Наньфан Чжоумо», выходящей в провинции Гуандун. Мы об этом писали в нашей «Повестке дня», но очень коротко напомню суть. Газета собиралась опубликовать традиционное новогоднее обращение к читателям, где подчеркивалась необходимость соблюдать конституцию КНР и сделать так, чтобы власть была подотчетна простым гражданам, которые, в свою очередь, должны иметь возможность открыто выступать с критикой. Без ведома большинства сотрудников газеты, по указанию министра пропаганды провинции Туо Чжена, заголовок и содержание статьи были изменены, туда были включены пассажи, прославляющие коммунистическую партию. Это вызвало открытый протест журналистов, которых поддержали ученые из разных университетов, студенты и коллеги-журналисты из других газет. В конце концов после вмешательства нового (молодого, по китайским меркам) партийного секретаря Гуандуна Ху Чуньхуа конфликт был в целом улажен.
Это событие, безусловно, важное, как и любое открытое выступление против произвола властей. Но можно ли его считать большой победой над цензурой в Китае?
В статье, которая подверглась цензуре, не видно ничего такого, о чем в Китае запрещено писать, – чиновник отдела пропаганды явно перестарался. Демократия, свобода, подотчетность – неужели кто-то возразит? Это не то, что писать о конкретных злоупотреблениях конкретного чиновника, называя имена и суммы.
Основным требованием бастующих журналистов стало увольнение Туо Чжена. Еще они требовали не наказывать тех, кто выступил с протестом, и дать возможность газете выходить и дальше. В открытом письме говорится, что Туо Чжен действует не в духе решений 18-го съезда КПК, который подарил надежду на перемены к лучшему (какой, интересно, партийный съезд их не дарил?). Перечисляются также неудачи Туо во время работы в известных газетах и агентстве «Синьхуа» и указывается на фактическую ошибку («стыдную даже для школьника») – о событиях, которые происходили 4 тысячи лет назад, в одном из вставленных абзацев сказано, что они произошли на 2 тысячи лет позже.
Слово «цензура» в этом письме мне на глаза не попалось. Зато все мы узнали имя Ху Чуньхуа, которого называют одним из самых перспективных политиков в Китае: ему 50 лет; возглавляет «локомотив» китайских реформ – провинцию Гуандун; поработал и в Пекине, и в национальных районах – Тибете и Внутренней Монголии, член влиятельной группировки «комсомольцев». До следующей смены поколения власти еще далеко – 10 лет, но кадры в Китае подбираются после долгой проверки. Теперь в китайской внутренней политике появилась фигура, за которой эксперты будут следить особенно внимательно. Уже сейчас резко увеличилось количество публикаций, посвященных биографии Ху.
Яркая драматургия конфликта в Гуанчжоу явно отвлекла иностранные СМИ от другого, куда более важного для будущего Китая события. Речь идет о предстоящей отмене в Китае печально известной системы исправительных трудовых лагерей, куда власти могут отправлять людей без суда на несколько лет. Это решение еще должно быть официально одобрено, но все указывает, что так оно и случится.
По официальным данным, сейчас в стране более трехсот таких «трудовых» лагерей и в них содержится более трехсот тысяч человек. Туда отправляли людей, признанных виновными в контрреволюционной деятельности, критиков власти. В последние годы среди заключенных много последователей запрещенного в Китае движения Фалуньгун, в лагерь можно попасть за проституцию, наркоманию и другие нарушения. Формально в лагерях работают не преступники, а «интернированные».
Агентство Рейтер приводит историю бывшего заключенного Жэнь Цзяньюя, отправленного в исправительный лагерь за критику тех методов, которыми высокопоставленный функционер Бо Силай боролся с коррупцией и добивался популярности среди народа. Бо Силай с тех пор сам попал под суд, а Женя освободили без объяснения причин.
Отмена системы исправительных лагерей может стать реальным шагом на пути к созданию менее подверженной произволу юридической системы в Китае. Правозащитники, правда, опасаются, что власти взамен придумают что-то подобное, но под другой вывеской.
весь блог
