Люди, прожившие советское детство, на всю жизнь запомнили песню:
За детство счастливое наше
Спасибо, Родная Страна!
Стихи эти написал в 1937 году поэт Виктор Гусев, дважды лауреат Сталинской премии. Судя по его стихам, счастливое детство в СССР полагалось исключительно «детям заводов и пашен», оно должно было быть, так сказать, классово счастливым детством. Наш разговор — об образе детства в разных культурах. Оказывается, этот образ — разный. В Англии, например, по традиции детство должно быть суровым, иначе ребенок не будет готов к будущим испытаниям и ударам судьбы. Приведу несколько цитат из передачи. Полностью же разговор можно послушать, нажав на слово «слушать».
Маргарита Жамкачьян (психолог): В эпоху Средневековья ребенок вообще не воспринимался как ребенок: его даже одевали как взрослого, изображали на картинах как взрослого. В эпохи сентиментализма, романтизма ребенок был очаровательным, искренним, но абсолютно безличным. У Диккенса и Достоевского уже появились проблемы ребенка и семьи. Соцреализм делает ребенка персонажем почти сказочным. Одно из клише такое: ребенок по каким-то причинам выпадает из коллектива, сталкивается с трудностями, встречает взрослого волшебника, который почему-то всерьез о нем думает и помогает вернуться в лоно коллектива. Происходит радостное слияние, и нет у ребенка большего счастья, чем снова влиться в коллектив. Детям же нравится, когда они сами по себе, а не придаток взрослого мира или коллектива. Поэтому им по душе произведения с условностями, вроде «Пеппи Длинныйчулок», где есть и детский бунт, и умение жить без взрослых.
Эндрю Уахтел (американский филолог): Русское детство — это прежде всего литературная конструкция. То, что детство в русской культуре имеет оттенки ностальгические и элегические, связано, по-моему, с русским сознанием, культурным сознанием. Это желание найти хорошее в прошлом, способном затмить не очень приятное в сегодняшней жизни. Отчасти это же объясняет, почему русские так помешаны на истории России. Американская культура менее цельная. У нас, как известно, эмигрантская культура. В Америке считается, что дети должны быть счастливы, но допустимо, что ребенок несчастен и тяжело трудится, чтобы после стать великим бизнесменом.
Григорий Остер (поэт):
Никогда не мойте руки,
Шею, уши и лицо.
Это глупое занятье
Не приводит ни к чему.
Вновь испачкаются руки,
Шея, уши и лицо,
Так зачем же тратить силы,
Время попусту терять.
Стричься тоже бесполезно,
Никакого смысла нет.
В старости сама собою
Облысеет голова.
Мои «вредные» советы — это прививки детям против глупостей, которые им пытаются навязать. Когда ребенок видит ситуацию, доведенную мной до абсурда, то он потом уже не попадает в ловушки, которые ему подстраивают. А ведь мы жили долго в мире, где детям со страшной силой морочили голову. Я не делю людей на взрослых и детей. Это ведь процесс, процесс превращения маленького человека во взрослого. Ребенок — понятие не статичное, а динамичное. Все взрослые произошли от детей, как человек от обезьяны.
За детство счастливое наше
Спасибо, Родная Страна!
Стихи эти написал в 1937 году поэт Виктор Гусев, дважды лауреат Сталинской премии. Судя по его стихам, счастливое детство в СССР полагалось исключительно «детям заводов и пашен», оно должно было быть, так сказать, классово счастливым детством. Наш разговор — об образе детства в разных культурах. Оказывается, этот образ — разный. В Англии, например, по традиции детство должно быть суровым, иначе ребенок не будет готов к будущим испытаниям и ударам судьбы. Приведу несколько цитат из передачи. Полностью же разговор можно послушать, нажав на слово «слушать».
Маргарита Жамкачьян (психолог): В эпоху Средневековья ребенок вообще не воспринимался как ребенок: его даже одевали как взрослого, изображали на картинах как взрослого. В эпохи сентиментализма, романтизма ребенок был очаровательным, искренним, но абсолютно безличным. У Диккенса и Достоевского уже появились проблемы ребенка и семьи. Соцреализм делает ребенка персонажем почти сказочным. Одно из клише такое: ребенок по каким-то причинам выпадает из коллектива, сталкивается с трудностями, встречает взрослого волшебника, который почему-то всерьез о нем думает и помогает вернуться в лоно коллектива. Происходит радостное слияние, и нет у ребенка большего счастья, чем снова влиться в коллектив. Детям же нравится, когда они сами по себе, а не придаток взрослого мира или коллектива. Поэтому им по душе произведения с условностями, вроде «Пеппи Длинныйчулок», где есть и детский бунт, и умение жить без взрослых.
Эндрю Уахтел (американский филолог): Русское детство — это прежде всего литературная конструкция. То, что детство в русской культуре имеет оттенки ностальгические и элегические, связано, по-моему, с русским сознанием, культурным сознанием. Это желание найти хорошее в прошлом, способном затмить не очень приятное в сегодняшней жизни. Отчасти это же объясняет, почему русские так помешаны на истории России. Американская культура менее цельная. У нас, как известно, эмигрантская культура. В Америке считается, что дети должны быть счастливы, но допустимо, что ребенок несчастен и тяжело трудится, чтобы после стать великим бизнесменом.
Григорий Остер (поэт):
Никогда не мойте руки,
Шею, уши и лицо.
Это глупое занятье
Не приводит ни к чему.
Вновь испачкаются руки,
Шея, уши и лицо,
Так зачем же тратить силы,
Время попусту терять.
Стричься тоже бесполезно,
Никакого смысла нет.
В старости сама собою
Облысеет голова.
Мои «вредные» советы — это прививки детям против глупостей, которые им пытаются навязать. Когда ребенок видит ситуацию, доведенную мной до абсурда, то он потом уже не попадает в ловушки, которые ему подстраивают. А ведь мы жили долго в мире, где детям со страшной силой морочили голову. Я не делю людей на взрослых и детей. Это ведь процесс, процесс превращения маленького человека во взрослого. Ребенок — понятие не статичное, а динамичное. Все взрослые произошли от детей, как человек от обезьяны.
