Само воплощение Франции, во всяком случае ее мужской ипостаси, жизнелюб, преисполненный брутального мачистского шарма, ценитель изысканных блюд, вина и искусств, символ современного французского кино отказался от гражданства Французской Республики. Обиженный Обеликс ушел из своей галльской деревушки, рассердившись на ее вождей, поднявших ему налоги.
Конфликт между Депардье и французским правительством разгорелся после того, как стало известно о намерении нового социалистического кабинета ввести 75-процентный подоходный налог для наиболее обеспеченной категории налогоплательщиков. Один из самых богатых французских актеров, к тому же успешный предприниматель, естественно, относится к их числу. «Жеже», как называют Депардье во Франции, был не первым из богачей этой страны, замысливших побег с финансово неласковой родины. Поначалу, впрочем, речь шла лишь о смене налогового местопребывания – с этой целью Депардье, как и еще несколько богатых французов, объявил, что перебирается в Бельгию. (Бельгийцы могут испытывать по этому поводу определенное злорадство, поскольку одним из давних французских стереотипов является высокомерное отношение к северным соседям как к несколько заторможенным провинциальным увальням.) Говорят, что треть жителей приграничной деревни Нешан, где актер купил себе дом, чтобы зарегистрироваться там как налоговый резидент, уже составляют зажиточные «понаехавшие» из Франции.
В последние дни, однако, конфликт Депардье с французскими властями обострился. После того как премьер-министр Жан-Марк Эро назвал налоговое бегство актера «жалким» и «непатриотичным», артист не на шутку разозлился и, задав премьеру риторический вопрос, мол, кто он, Эро, такой, чтобы давать ему, Депардье, подобные оценки, публично отказался от гражданства Франции. Заявив, что отныне он – «европеец и гражданин мира, чему и учил его когда-то отец». Если последнее верно, покойный Рене Максим Депардье, простой рабочий-металлист, был, видимо, неординарным человеком: космополитичные взгляды во французской пролетарской среде середины прошлого века особенно распространены не были.
Впрочем, заявление Жеже наводит и на другие размышления. Например, о том, как изменился мир за последний век с небольшим. Лет 120 назад даже очень известному актеру не пришло бы в голову задавать главе правительства вопрос «а кто ты, собственно, такой». Ведь социальный статус лицедеев и государственных деятелей был очень разным – и явно не в пользу первых. В этом смысле ХХ век пошел европейцам на пользу: таланты следует оценивать по заслугам, а среди актеров они, похоже, попадаются куда чаще, чем среди политиков. Жерар Депардье – пример такого таланта. И именно в этом Депардье упрекает французских социалистов: мол, стремясь залатать дыры в бюджете, они дерут три шкуры с тех, кто заработал свои миллионы собственным умом, способностями и трудом. К самому Депардье, в юности – уличному хулигану, в 16 лет бежавшему из дома, вопросов быть не может: он абсолютный self-made man. Но есть во Франции и миллионеры, происхождение капиталов которых не столь явно свидетельствует об их способностях. Скорее уж об умении оказаться в нужное время в нужном месте и с нужными людьми... С другой стороны, почему государство считает возможным ставить звезду экрана на одну доску с этими господами?
Впрочем, это далеко не единственный и даже не самый важный вопрос, который возникает в связи с французской налоговой коллизией. Лидеры правящей Социалистической партии, включая президента Франсуа Олланда, говоря на эту тему, предпочитают оперировать не экономическими, а скорее моральными категориями, такими как «солидарность», «патриотизм», «социальная справедливость». Последнее понятие вообще можно толковать очень по-разному, что политики и делают – во всех странах, давно и с удовольствием. Экономический смысл решения Олланда и его соратников взвинтить «налог на богатых» не очень велик, да и коснется эта мера очень небольшого числа французов – по словам премьера Эро, от силы полутора-двух тысяч. Зато политический капитал собрать можно немалый: народ любит, когда богатых щиплют, пусть даже для вида.
Но и это еще не все. Участие Жерара Депардье в налоговом конфликте окончательно перевело этот конфликт в разряд новостей о «звездах», о жизни celebrities, то есть о том, о чем пишут самые читаемые газеты мира – те, которые принято называть бульварными. Подсчет денег в карманах знаменитостей – одна из главных тем этого типа прессы, уступающая разве что теме интимной жизни тех же celebrities. Знаменитости, подлинные и дутые, и публика, читающая, смотрящая, слушающая новости об их жизни, связаны одной цепью. Первые, как бы интересны и талантливы они ни были, ничто без второй. Она же, в свою очередь, оказалась бы в полном вакууме и абсолютной растерянности, если представить себе, что поток новостей и сплетен о «звездах» вдруг иссяк бы. (Для примера: в списке самых популярных гугл-персон прошлого года Барак Обама на 71% отстал от Джастина Бибера). Повесть о том, как поссорился Жерар Максимович с Жаном-Марком Иосифовичем, попадая в тот же разряд, что и сообщения о последней пассии Джастина Бибера, немедленно теряет всякий социально-политический смысл, превращаясь в чистой воды светскую хронику (премьер-министр в сегодняшней системе координат тоже в общем и целом celebrity).
В этой связи мне вспомнился уже довольно старый, начала 80-х, фильм с другой французской суперзвездой – Жаном-Полем Бельмондо. Фильм этот называется «Веселая Пасха» и представляет собой комедию положений, в центре которой – обаятельный (ну Бельмондо же!) преуспевающий бизнесмен из строительной отрасли, при этом клинический ловелас, что и приводит его к череде уморительных ситуаций. 30 лет назад Франция переживала ситуацию, схожую с сегодняшней: приход к власти социалистов после долгого периода правления правых. Так вот, в «Веселой Пасхе» есть фигура второго плана (в исполнении Мишеля Бона) с «говорящей» фамилией Руссо. Он вроде бы министр и явно представляет собой пародию на социалистического политика: бравурные речи, наполненные моральным пафосом, в сочетании с любовью к званым ужинам и пошленьким флиртом с секретаршей персонажа Бельмондо. В итоге мсье Руссо ждут разные перипетии, включая мордобой от главного героя, но все заканчивается хорошо для обоих. И при желании из этой непритязательной комедии можно сделать однозначный и вполне реалистичный политический вывод: министры-социалисты и миляги-капиталисты (при всей относительности понятий «социализм» и «капитализм» в современных условиях) всегда договорятся между собой.
Скорее всего, это относится и к конфликту Жерара Депардье с нынешними властями Франции. В конце концов, быть «гражданином мира» в сегодняшней Европе без границ совсем не трудно, а ежели, как говорила Мэри Поппинс, «ветер переменится», трудно представить себе французского политика, который отказал бы Депардье в восстановлении гражданства. Обеликс пока поживет (с налоговой точки зрения, не более) у гостеприимных бельгийцев, а потом, глядишь, вернется к старым добрым галлам. Возможно, с куда меньшим информационным шумом, чем тот, что сопровождает его нынешнее прощание с родиной.
Конфликт между Депардье и французским правительством разгорелся после того, как стало известно о намерении нового социалистического кабинета ввести 75-процентный подоходный налог для наиболее обеспеченной категории налогоплательщиков. Один из самых богатых французских актеров, к тому же успешный предприниматель, естественно, относится к их числу. «Жеже», как называют Депардье во Франции, был не первым из богачей этой страны, замысливших побег с финансово неласковой родины. Поначалу, впрочем, речь шла лишь о смене налогового местопребывания – с этой целью Депардье, как и еще несколько богатых французов, объявил, что перебирается в Бельгию. (Бельгийцы могут испытывать по этому поводу определенное злорадство, поскольку одним из давних французских стереотипов является высокомерное отношение к северным соседям как к несколько заторможенным провинциальным увальням.) Говорят, что треть жителей приграничной деревни Нешан, где актер купил себе дом, чтобы зарегистрироваться там как налоговый резидент, уже составляют зажиточные «понаехавшие» из Франции.
В последние дни, однако, конфликт Депардье с французскими властями обострился. После того как премьер-министр Жан-Марк Эро назвал налоговое бегство актера «жалким» и «непатриотичным», артист не на шутку разозлился и, задав премьеру риторический вопрос, мол, кто он, Эро, такой, чтобы давать ему, Депардье, подобные оценки, публично отказался от гражданства Франции. Заявив, что отныне он – «европеец и гражданин мира, чему и учил его когда-то отец». Если последнее верно, покойный Рене Максим Депардье, простой рабочий-металлист, был, видимо, неординарным человеком: космополитичные взгляды во французской пролетарской среде середины прошлого века особенно распространены не были.
Впрочем, заявление Жеже наводит и на другие размышления. Например, о том, как изменился мир за последний век с небольшим. Лет 120 назад даже очень известному актеру не пришло бы в голову задавать главе правительства вопрос «а кто ты, собственно, такой». Ведь социальный статус лицедеев и государственных деятелей был очень разным – и явно не в пользу первых. В этом смысле ХХ век пошел европейцам на пользу: таланты следует оценивать по заслугам, а среди актеров они, похоже, попадаются куда чаще, чем среди политиков. Жерар Депардье – пример такого таланта. И именно в этом Депардье упрекает французских социалистов: мол, стремясь залатать дыры в бюджете, они дерут три шкуры с тех, кто заработал свои миллионы собственным умом, способностями и трудом. К самому Депардье, в юности – уличному хулигану, в 16 лет бежавшему из дома, вопросов быть не может: он абсолютный self-made man. Но есть во Франции и миллионеры, происхождение капиталов которых не столь явно свидетельствует об их способностях. Скорее уж об умении оказаться в нужное время в нужном месте и с нужными людьми... С другой стороны, почему государство считает возможным ставить звезду экрана на одну доску с этими господами?
Впрочем, это далеко не единственный и даже не самый важный вопрос, который возникает в связи с французской налоговой коллизией. Лидеры правящей Социалистической партии, включая президента Франсуа Олланда, говоря на эту тему, предпочитают оперировать не экономическими, а скорее моральными категориями, такими как «солидарность», «патриотизм», «социальная справедливость». Последнее понятие вообще можно толковать очень по-разному, что политики и делают – во всех странах, давно и с удовольствием. Экономический смысл решения Олланда и его соратников взвинтить «налог на богатых» не очень велик, да и коснется эта мера очень небольшого числа французов – по словам премьера Эро, от силы полутора-двух тысяч. Зато политический капитал собрать можно немалый: народ любит, когда богатых щиплют, пусть даже для вида.
Но и это еще не все. Участие Жерара Депардье в налоговом конфликте окончательно перевело этот конфликт в разряд новостей о «звездах», о жизни celebrities, то есть о том, о чем пишут самые читаемые газеты мира – те, которые принято называть бульварными. Подсчет денег в карманах знаменитостей – одна из главных тем этого типа прессы, уступающая разве что теме интимной жизни тех же celebrities. Знаменитости, подлинные и дутые, и публика, читающая, смотрящая, слушающая новости об их жизни, связаны одной цепью. Первые, как бы интересны и талантливы они ни были, ничто без второй. Она же, в свою очередь, оказалась бы в полном вакууме и абсолютной растерянности, если представить себе, что поток новостей и сплетен о «звездах» вдруг иссяк бы. (Для примера: в списке самых популярных гугл-персон прошлого года Барак Обама на 71% отстал от Джастина Бибера). Повесть о том, как поссорился Жерар Максимович с Жаном-Марком Иосифовичем, попадая в тот же разряд, что и сообщения о последней пассии Джастина Бибера, немедленно теряет всякий социально-политический смысл, превращаясь в чистой воды светскую хронику (премьер-министр в сегодняшней системе координат тоже в общем и целом celebrity).
В этой связи мне вспомнился уже довольно старый, начала 80-х, фильм с другой французской суперзвездой – Жаном-Полем Бельмондо. Фильм этот называется «Веселая Пасха» и представляет собой комедию положений, в центре которой – обаятельный (ну Бельмондо же!) преуспевающий бизнесмен из строительной отрасли, при этом клинический ловелас, что и приводит его к череде уморительных ситуаций. 30 лет назад Франция переживала ситуацию, схожую с сегодняшней: приход к власти социалистов после долгого периода правления правых. Так вот, в «Веселой Пасхе» есть фигура второго плана (в исполнении Мишеля Бона) с «говорящей» фамилией Руссо. Он вроде бы министр и явно представляет собой пародию на социалистического политика: бравурные речи, наполненные моральным пафосом, в сочетании с любовью к званым ужинам и пошленьким флиртом с секретаршей персонажа Бельмондо. В итоге мсье Руссо ждут разные перипетии, включая мордобой от главного героя, но все заканчивается хорошо для обоих. И при желании из этой непритязательной комедии можно сделать однозначный и вполне реалистичный политический вывод: министры-социалисты и миляги-капиталисты (при всей относительности понятий «социализм» и «капитализм» в современных условиях) всегда договорятся между собой.
Скорее всего, это относится и к конфликту Жерара Депардье с нынешними властями Франции. В конце концов, быть «гражданином мира» в сегодняшней Европе без границ совсем не трудно, а ежели, как говорила Мэри Поппинс, «ветер переменится», трудно представить себе французского политика, который отказал бы Депардье в восстановлении гражданства. Обеликс пока поживет (с налоговой точки зрения, не более) у гостеприимных бельгийцев, а потом, глядишь, вернется к старым добрым галлам. Возможно, с куда меньшим информационным шумом, чем тот, что сопровождает его нынешнее прощание с родиной.
