Дмитрий Волчек: Гости радиожурнала “Поверх барьеров” будут говорить о феномене украинского женского движения FEMEN, изрядно оживившего российскую политическую жизнь. Полуголые украинские феминистки скандировали “Боже, царя гони!” перед храмом Христа Спасителя, требовали прекратить “газовый шантаж” перед штаб-квартирой “Газпрома”, а 4 марта, после того, как Владимир Путин, проголосовав на президентских выборах, покинул избирательный участок, трое активисток FEMEN пытались утащить урну с его бюллетенем. Только патриарх Кирилл вышел из самолета в аэропорту Борисполь, как ему навстречу выбежала девушка из FEMEN с надписью на обнаженный спине “Kill Kirill”, а 19 августа, в день приговора “Pussy Riot” Инна Шевченко спилила крест на Майдане Незалежности. О том, что говорят о феномене FEMEN в Киеве, расскажет корреспондент Радио Свобода Владимир Ивахненко.
Владимир Ивахненко: О существовании FEMEN украинцы впервые узнали весной 2008-го. Тогда в столичной подземке девушки еще не сбрасывали с себя одежду. Они улыбались пассажирам и раздавали им розовые шарики, пропагандируя метро как позитивный вид транспорта. Впоследствии активистки женского движения заявили, что их главная миссия – уничтожить образ Украины как Клондайка секс индустрии. Хотя, как отмечают их критики, своими дерзкими и порой нелогичными выходками они лишь укрепили такое отношение к стране. Топлесс-протесты, широко освещаемые средствами массовой информации, стали своеобразной изюминкой феминистической организации. Говорит одна из ее активисток Александра Шевченко:
Александра Шевченко: Женщине действительно сложно показать свою грудь просто так, кому-то на улице. Это делают девушки либо за деньги, либо за идею. Мы делаем это за идею и готовы раздеваться дальше, потому что наша страна голая и босая…
Владимир Ивахненко: Акции FEMEN направлены как против власти, так и против оппозиции. Топлесс-протесты не ограничиваются Украиной. Эпатажаные акции украинок проходили в Москве, Минске, Стамбул и Риме. О проекте FEMEN рассуждает политтехнолог Тарас Березовец.
Тарас Березовец: Этимология происхождения FEMEN вызывает живой интерес, как на Украине, так и за рубежом в силу яркости и уникальности этого проекта. Нет никаких альтернатив или похожих проектов, которые могли бы сравниться по степени раскрученности и известности с украинскими девушками. Понятно, что большинство их акций требуют достаточно большего финансирования и определенной политической поддержки.
Учитывая маниакальный режим безопасности, который существует в Российской Федерации, не понятно каким образом FEMEN удается проникать на совершенно закрытые мероприятия – голосование Владимира Путина в день его избрания президентом РФ, когда девушки проникли на избирательный участок, где голосовал тогдашний российский премьер-министр или их проникновение на режимные объекты встречи руководителей украинского правительства.
Все это дает основания полагать, что есть некая влиятельная рука, которая незримо поддерживает FEMEN, дает им возможность проводить акции в тех местах, которые немыслимы для любых других активистов других организаций. Основная цель существования этой организации – создавать фоновые информационные поводы, отвлекающие общественное внимание от более значимых тем. Акции FEMEN, по странному совпадению, всегда проходят в дни рассмотрения в судах дел против украинских оппозиционеров, либо в дни скандалов, связанных, например, с принятием в парламенте языкового закона.
Владимир Ивахненко: Как утверждается, в FEMEN до пятнадцати тысяч девушек. В Киеве движение представляют несколько сотен активисток, хотя в акциях традиционно участвуют не более десяти. За нарушение общественного порядка девушки не раз подвергались наказанию в виде незначительных штрафов или задержанию на срок до пяти суток. В общей сложности против представителей FEMEN на Украине возбуждено десять уголовных дел, но ни одно из них не доведено до конца, – констатирует политтехнолог Тарас Березовец:
Тарас Березовец: Даже последняя акция вандализма по уничтожению креста жертвам политических репрессий в центре украинской столицы не привела к задержанию или аресту участников акции, хотя их личности не являются секретом для украинских правоохранительных структур. Подозрительным является и то, что девушки постоянно появляются на центральных украинских каналах, в то время как такой возможности лишены многие известные украинские политики. На сегодняшний день нет достоверных сведений о том правда ли, что за FEMEN стоят крупнейшие украинские бизнесмены, но, условно говоря, сложить 2+2 очень легко, установив, в частности, кто является собственником украинского телеканала “Интер”, где девушки из FEMEN имеют неограниченный доступ к телересурсу.
Анна Гуцол: В основе это, все-таки благотворительные пожертвование и все зависит от того, сколько людей и какие суммы пожертвуют на нашу организацию. Плюс к этому у нас есть femen-shop. Таким образом, этих средств достаточно для того, чтобы движение могло существовать на территории Украины и проводить здесь протесты. Относительно поездок за границу, то эти поездки осуществляются благодаря помощи людей из-за границы, которые там нас принимают. Они помогают нам с билетами, с проживанием, с проведением акций.
Владимир Ивахненко: Руководитель Ассоциации наружной рекламы Украины Артем Биденко не исключает, что за более чем четырехлетний период своей деятельности FEMEN могла стать самоокупаемой и даже прибыльной организацией:
Артем Биденко: FEMEN возникла как некий политтехнологический проект для закрытия тех или иных вопросов. Но со временем, благодаря лидерским качествам самих активисток движением превратилось в некий полуполитический, полукоммерческий проект, который продает свои услуги для решения тех или иных вопросов при условии, естественно, что задание является провокационным и более-менее относится к целям феминистического движения. Я знаю, что можно прийти в офис FEMEN и договориться о той или иной акции.
Владимир Ивахненко: Вместе с тем звучат и предположения о том, что за FEMEN стоят украинские или иностранные инвесторы, вложившие немалые средства в раскручивание проекта, который может быть в любой момент продан какой-либо партии или влиятельному олигарху.
Дмитрий Волчек: На следующий день после того, как Инна Шевченко спилила крест в центре Киева, лидер FEMEN Анна Гуцол дала интервью моему коллеге Андрею Шарому.
Анна Гуцол: Мы спилили крест, незаконно установленный во время "оранжевой" революции. В данной акции для нас не имело значение, к какой конфессии этот крест принадлежит, каким символом для кого-то он мог являться. Для нас было важно, что это – символ церкви, символ порабощения людей, символ несвободы. Мы считаем, что мы поступили правильно, спилив крест, продемонстрировав тем самым, что пора рушить устои мракобесия в людских головах. Именно потому, что для людей крест имеет большее значение, чем человеческая жизнь, происходят такие ужасные вещи, как арест и тюремное заключение активисток “Pussy Riot”.
Если говорить о памятниках жертвам репрессий – я не думаю, что нужно ставить крест. Мы же не знаем, сколько там было коммунистов или евреев - может быть, им тоже не подходит этот крест. Светский памятник тут будет более уместен, чем церковный знак.
Андрей Шарый: Вы будете продолжать борьбу в поддержку Pussy Riot?
Андрей Шарый: Девушки, за освобождение которых вы боретесь, провели всего несколько акций. И одна из них окончилась так, как окончилась – реальным сроком заключения. Судя по всему, украинские правоохранительные органы относятся к вам мягче. Чем вы это объясняете?
Анна Гуцол: Тем, что Украина – это не Россия. Остатки демократии у нас существуют, и украинская власть не может себе позволить подобные репрессии. Они вынуждены все-таки соответствовать определенным европейским нормам и стандартам, поскольку Украина набрала много кредитов из Европы. Мы еще на свободе только потому, что наша власть не может себе такое позволить: у нас нет ни газа, ни нефти, ни боеголовок, чтобы вести себя подобным образом.
Андрей Шарый: Может ли общественная кампания в поддержку участниц “Pussy Riot” привести к какому-то положительному результату? Или девушкам придется отсиживать полный срок, к которому они приговорены?
Анна Гуцол: Сложно предугадать. Мы до конца не верили в то, что они получат срок. Очевидно, что Путин надолго и серьезно решил взяться за свою страну. Он продемонстрировал готовность бороться с инакомыслием. К сожалению, девчонки попали в ситуацию демонстрации силы, демонстрации того, что Путин будет карать всех, кто позволит себе, так или иначе, выступать против него. Здесь уже все зависит не от “Pussy Riot”, а от самих граждан России - готовы ли они продолжать жить в такой стране. Думаю, что будет чем дальше, тем хуже.
Дмитрий Волчек: “Интересна ли вам группа FEMEN?”, – спросил я киевского арт-критика Константина Дорошенко.
Константин Дорошенко: Нельзя говорить о том, интересно или неинтересно. Это, в любом случае, существует, это присутствует в украинском медиа-пространстве, при этом сопровождается определенной претензией на некий активизм и на некий арт. Но, безусловно, это невероятно вторично, очень примитивно, и с точки зрения искусства рассматриваться этот феномен совершенно не может.
Дмитрий Волчек: Может быть, есть какая-то акция FEMEN, которая вас если не восхитила, то хотя бы удивила или развеселила?
Константин Дорошенко: Конечно же, нет, потому что их акции – это достаточно бессистемные вещи, которые можно обозначить названием дурацкого советского мультика “Баба Яга против!”. Какой-то конкретной позиции – ни художественной, ни идеологической – у девушек нет. Они выступают с абсолютно обскурантистским выступлением против выставки Сергея Браткова в Пинчук арт-центре, то есть фактически против современного искусства, через какое-то время они почему-то выступают против церкви, сваливая греко-католический крест, так что, скорее, это некий пиар-отряд, который для чего-то подготовлен, у которого функция сейчас делать обращенные к прямолинейному плебейскому мышлению якобы экстравагантные, а на самом деле, очень прямолинейные выходки. Скорее всего, их готовят по такому гапоновскому сценарию для того, чтобы когда-нибудь, а, может быть, даже в ходе нынешних парламентских выборов, устроить какую-то провокацию, которая реально кому-то из политических игроков пригодится.
Дмитрий Волчек: А кто же за этим стоит? Есть у вас догадки?
Константин Дорошенко: Я не люблю всяких конспирологических изысканий, но девушки наверняка финансируются кем-то, и, безусловно, им слишком много дозволено. Даже момент, когда прилетает с визитом в Украину Патриарх московский, и вдруг девушка появляется возле самолета на взлетной полосе. Мы с вами летаем на самолетах, мы прекрасно понимаем, что никто, нигде, даже если это неофициальный визит, просто так на взлетную полосу не выбегает. В аэропортах есть секьюрити, и если человеку такое позволено, если ему это удается, то кто-то ему создает для этого условия, это совершенно очевидно.
Дмитрий Волчек: Тем не менее, возбуждено несколько уголовных дел, Инна Шевченко бежала во Францию, так что, очевидно, у них есть не только покровители, но и серьезные противники. Каково, на ваш взгляд, будущее этой группы?
Константин Дорошенко: Я очень сомневаюсь в том, что у них действительно есть серьезные противники. И то, что человек без какого-то определенного рода занятий и без прозрачных доходов может так быстро из Украины уехать во Францию, это тоже свидетельствует о том, что это происходит неспроста. Я думаю, что это некая таблоидная, околополитическая технология, и, думаю, ровно в этом ключе этих девочек и будут использовать. Пока идет некое нагнетание к ним массового интереса с точки зрения зрителя украинского телевидения. А должен вам сказать, что украинские медиа-менеджеры уж несколько лет назад сформулировали свою задачу так, что они делают “телевидение для Барбоса”. Вот в рамках такой картинки “телевидения для Барбоса” девушки и действуют. И, как правило, у них это не доходит до настоящего экстремального высказывания. Даже с последним крестом это достаточно смешно, потому что крест не принадлежит самой большой в Украине конфессии, это не Московского патриархата крест, а несчастных греко-католиков, которые и так в меньшинстве. Не зря наши героини выбирают некие цели, которые оказываются достаточно легко достижимыми.
Дмитрий Волчек: Понятно, что FEMEN вы не симпатизируете совсем, а российским группам – “Войне”, “Pussy Riot”?
Константин Дорошенко: “Война” и “Pussy Riot” – безусловно, это акционизм, который имеет отношение к искусству, потому что у них, кроме идеологической, есть еще и художественная составляющая. Например, известно, что для “Pussy Riot” очень важно делать акции в неприменимых для этого местах. Они давно в интервью говорили, еще до последних событий, что никогда не будут выступать с панк-концертом и не будут выставляться в галерее. Это часть их художественного эксперимента – делать свои акции в нелегитимных пространствах. То есть в этом есть какая-то работа, исследование на художественной территории. А здесь ничего подобного не присутствует. Более того, я говорил вам уже, что девушки из FEMEN в свое время выступали против современного искусства. Это довольно странная позиция для художника.
Дмитрий Волчек: А есть ли настоящий акционизм в Украине, если FEMEN мы вычеркиваем?
Дмитрий Волчек: Как и Константин Дорошенко, арт-критик Анатолий Ульянов скептически относится к FEMEN. Я попросил его сравнить FEMEN и “Pussy Riot”.
Анатолий Ульянов: Группа FEMEN возникла давно, гораздо раньше "Pussy Riot", и, несмотря на множество акций, которые эта группа осуществляла, достичь тех медиа-вершин, которых достигли “Pussy Riot”, им, конечно, не удавалось. Мне кажется, этот крест, который они спилили – это совершенно отчаянная акция, такая попытка нагреться на большом международном скандале, которым является “Pussy Riot”. Так что все совершенно неслучайно. Усматривать идеологическую подоплеку я бы все-таки не стал, потому что, как известно, во время акций они заявляют совершенно противоположные вещи с идеологической точки зрения. Я помню, как они выступали против порнографии, когда в Украине была очень болезненная ситуация принятия закона о цензуре в интернете. Так же я помню, как они протестовали против художника Сергея Браткова, держа перед картинами с обнаженной женщиной плакаты "Украина не вагина". Точно так же, как их феминизм – это некое подобие, чудовищное отражение, так и эта новая акция – исключительно попытка нагреться на скандале.
Дмитрий Волчек: Многие заподозрили, что Кремль напрямую организовал акции, дискредитирующие сторонников “Pussy Riot”. С другой стороны, трудно поверить, что Кремль оплатил выходку активистки FEMEN, которая разделась и с надписью "Kill Kirill" бросилась к патриарху в аэропорту Борисполь. Имеет эта конспирологическая версия право на существование?
Анатолий Ульянов: Я не думаю, что конкретная акция FEMEN имеет такую связку. Мне кажется, что это просто частный случай попытки продвинуть собственное движение. Другой вопрос, что очень быстро после спиленного креста в Киеве начали пилиться кресты в Архангельской и Челябинской области. Мне кажется, что если проанализировать плотность информации, которая в связи с делом “Pussy Riot” и с этими крестоповалами появляется, трудно не подумать о том, что сейчас идет массированная реакция на международную кампанию поддержки “Pussy Riot”. Такая антипропаганда. И я бы не сказал, что это набор случайностей, потому что слишком все плотно и однозначно с точки зрения посланий. Сейчас, мне кажется, есть задача дискредитировать “Pussy Riot”, убрать ту симпатию, которая возникла к ним в процессе инквизиционного дела, которое было против них развязано.
Дмитрий Волчек: В отличие от тех, кто спиливает кресты в России, группы FEMEN прославлена, ее все знают. Как относятся к ней киевские интеллектуалы? Что она вызывает – испуг, восхищение, недоумение, возмущение? Много ли у нее поклонников?
Анатолий Ульянов: Я всегда занимал достаточно критическую позицию к ним, но могу сказать, что коллеги-журналисты всегда рады каждой акции FEMEN просто потому, что воспринимают ее исключительно на поверхностном уровне – это весело, обнаженные девушки что-то учинили. К сожалению, в Украине нет какого-либо глубокого анализа того, что это все происходит под национальными лозунгами, каким образом это связано с феминизмом, соответствует ли феминистскому посланию. Не симпатизирующие им люди всегда считали, что это милицейский проект. То есть, грубо говоря, очередные наемные провокаторы: FEMEN – феминистки в том же смысле, в котором движение "Наши" – это антифашистское движение. Вот примерно такая связь. Я бы не сказал, что слава, которая у них есть, столь уж всеобъемлющая. Их максимум – это: “А, вот те веселые девушки, которые на Евро-2012 прыгали”. То есть ухмылка, и я не думаю, что существует глубокая рефлексия их деятельности. До того, как крест был спилен на Майдане Незалежности, до того, как был "Kill Kirill", еще была акция, когда они залезли на Софийский собор и спустили плакат с призывом. На протяжении всего дела “Pussy Riot” FEMEN предпринимала попытки вовлечься в этот религиозный скандал. Примечательно, какая была реакция у церкви на все эти акции. Священники с довольными ухмылками сообщают, что будут молиться за девушек, а подобные акции будут игнорировать, что, конечно, создает контрастный портрет украинских церковников на фоне того, что происходит в России. Поэтому я во всем этом вижу исключительно выгоду той стороны, которая занимается травлей, преследованием и инквизицией. Даже если FEMEN были просто теми, кто хотел нажиться на такой славе, грубо говоря, получить свой кусок пуссирайтовского пирога, сейчас, конечно, то, что они сделали, сыграло на руку тем, кто “Pussy Riot” посадил.
Дмитрий Волчек: А другие радикальные акционисты в Украине есть, представляют какой-то интерес?
Анатолий Ульянов: В Украине абсолютно отсутствует практика радикального искусства. Максимумом, что там может происходить, являются окологрантовые левые поползновения. Но это все-таки революция внутри резервации, революция внутри маленьких галерей, специальных территорий, где написано "искусство". Взаимосвязи с обществом нет. При этом за последний год мы имеем несколько случаев, когда в Украине закрывались, запрещались выставки, и художественной реакции на это не последовало, была только печаль, некие плаксивые тексты. Говорить о существовании радикального искусства в Украине нельзя. Мечта молодого художника в Украине – это прорваться в облако богатых, которое наконец-то подарит уверенность в завтрашнем дне, спокойствие и сытость. Поэтому, к сожалению, радикальные околохудожественные акции в Украине происходили только со стороны политических активистов. Например, когда журналист Александр Володарский имитировал сексуальный акт под стенами Верховной Рады, за что угодил в тюрьму. Достаточно все было неловко, он попался, но, тем не менее, единственный за последние годы был прорыв. Политический активист по сути должен брать на себя функцию художника. Очень странно, что при всей симметричности и схожести ситуации на всем постсоветском пространстве между странами, Украина почему-то сейчас не порождает протестных художников.
Дмитрий Волчек: Анатолий Ульянов упомянул журналиста и гражданского активиста Александра Володарского, который провел несколько акций против клерикализма и государственного ханжества. Самый известный перформанс состоялся в ноябре 2009 года. Протестуя против деятельности “Комиссии по защите морали”, Володарский и его партнерша имитировали половой акт перед зданием Верховной Рады. Володарский был арестован и провел несколько месяцев в тюрьме и на спецпоселении. Я спросил Александра Володарского, интересны ли ему акции FEMEN.
Александр Володарский: Здесь вопрос в том, что понимать под “интересно”. В любом случае, они до такой степени обильно присутствуют и в СМИ, и отчасти в активистском пространстве, что, так или иначе, приходится интересоваться тем, что они делают. Как бы мы ни относились к FEMEN, к их идеологии, к их эстетике, в любом случае это явление, которое очень заметно, которое влияет на общественную жизнь. Поэтому им, в любом случае, приходится быть интересными. Мне интересны любые уличные акции, кто бы их ни проводил.
Дмитрий Волчек: Есть акции FEMEN, которые вас по-настоящему впечатлили?
Александр Володарский: В каком смысле впечатлили: в хорошем или в плохом? Если говорить в плохом смысле, то очень мощный осадок остался от акции, которую они проводили против выставки художника Сергея Браткова в Пинчук-галерее в Киеве. Они показали смычку с наиболее мракобесными украинскими фашистами и, можно сказать, выступали с ними единым фронтом. Эта акция FEMEN впечатлила с плохой стороны. В свое время мне показалось забавной, интересной именно в плане идеи, да и реализации их акция по подстриганию герба Украины. В Киеве, неподалеку от кабинета министров, была огромная клумба, на которой цветы был высажены как герб. Они пришли с газонокосилками и все это скосили. Это акция мне, с одной стороны, понравилась и из-за идеи, и из-за реализации, но возникают вопросы, что на самом деле имели в виду FEMEN и насколько искренни они в своем антигосударственном, антипатриотическом высказывании, ведь у них это иногда перемежается с украинским национализмом, с проявлениями ксенофобии и так далее. То есть я их оцениваю не с точки зрения, что из их действий мне симпатично, а что вызывает антипатию, сколько по общему уровню их заметности и присутствию в медиапространстве.
Дмитрий Волчек: Так или иначе, вы FEMEN интересуетесь. А интересуются ли они вами? Когда у вас были проблемы, когда вас задержали, арестовали и посадили, они как-то поддержали вас?
Александр Володарский: Мы с FEMEN находимся в различных ипостасях. Я все-таки себя рассматриваю, разумеется, как активиста, но в то же время отчасти и как аналитика – я слежу за происходящими вокруг меня процессами, я пишу тексты, я, в том числе, занимаюсь и теорией. У FEMEN рефлексивная и теоретическая часть абсолютно отсутствует, или же, если она и есть, то не видна публике. Интересуются ли они мной, мне неизвестно. У меня с ними опыт общения вживую весьма маленький и кратковременный. Часть активисток я знаю лично, но на отношение к FEMEN, как к организации, как к явлению, это никакого влияния не оказывает. Я бы не сказал, что у меня было какое-либо взаимодействие с FEMEN именно в активистском поле – мы существуем с ними параллельно и не пересекаемся.
Дмитрий Волчек: То есть, когда вас тогда арестовали, они не поддержали и не проявили интереса?
Александр Володарский: И не поддержали, и не осудили – они каким-то образом этого не заметили. Я сейчас не буду их обвинять огульно в том, что все, что они делают, это проплаченные проекты, но отчасти они занимаются этим. Насколько я понимаю, не поступало никакого заказа на то, чтобы с той или иной стороны, с хорошей или плохой, заинтересоваться моим случаем. А бесплатно и от души они работают, насколько мне известно, редко и лишь по определенным темам.
Дмитрий Волчек: Акции, направленные против Русской Православной Церкви, как вы полагаете, это бесплатно и от души?
Александр Володарский: Тут есть различные интерпретации. Я, с одной стороны, не хочу ударяться в конспирологию, с другой стороны, как-то уж очень кстати было это поваливание крестов. Словно бы они подтвердили все страхи православных, как те представляли своих оппонентов. Поэтому именно насчет этой акции я не уверен, допускаю, что поступил определенный заказ на дискредитацию антиклерикального движения, но я не думаю, что к FEMEN кто-то приходил и предложил им это сделать именно с такой формулировкой: устроим провокацию в отношении “Pussy Riot”. Я допускаю, что им подкинули эту идею, но сделали это более аккуратно, быть может, с другой мотивацией. Но получилось то, что получилось.
Дмитрий Волчек: В искренность атеистического жеста вы не верите?
Александр Володарский: У меня большие сомнения в этом плане, хотя бы из-за того, что у них очень часто перемежаются высказывания атеистические и свободолюбивые с чем-то абсолютно мракобесно-консервативным. Насколько мне известно, многие их активистки на низовом уровне не понимают и не представляют себе общую политику организации, и не факт, что эта общая политика вообще существует. Я не верю в искренность атеистического, антиклерикального высказывания всех активисток FEMEN. Что касается Инны Шевченко, которая скидывала крест, является ли она атеисткой или верующей, мне неизвестно. Просто нужно сказать, что в Украине высказывания против Русской Православной Церкви, а также Украинской Православной Церкви Московского патриархата абсолютно не всегда являются атеистическими. Потому что в Украине существуют очень мощные межконфессиональные, межцерковные конфликты – и конфликт Киевского и Московского патриархатов, и конфликт католиков и православных. Поэтому, если в Украине кто-то разрушает церковь и атакует священников, то, как правило, это делают не сатанисты, не антиклерикальные активисты-безбожники, а представители конкурирующей христианской церкви. И поэтому до сих пор, до этого скидывания креста, все антицерковные высказывания FEMEN, которые были направлены именно в адрес Московского патриархата, я воспринимал именно в этом контексте, учитывая их связи с украинскими либералами. Украинские либералы и русские либералы – это разные люди. В Украине обычно либерал и патриот – это синоним, так сложилось исторически. Как правило, люди, если они религиозные, то они тяготеют либо к униатам, либо к Киевскому патриархату, и участие FEMEN в антицерковной кампании укладывалось в общеукраинский патриотический дискурс.
Дмитрий Волчек: Но крест, который спилила Инна Шевченко, не имеет никакого отношения к Русской Православной Церкви, это крест, который установили униаты.
Александр Володарский: Я как раз к этому и веду, что до сих пор у них все высказывания были вполне четко очерчены, они были направлены против УПЦМП и против РПЦ. А крест, который они спилили, был католический по форме, его ставили во время Оранжевой революции. Чему он посвящен – есть очень разные версии. Я вижу в интернете разные фотографии табличек, которые якобы висели на этом кресте, я видел фотографию этого креста без таблички. Чему он был посвящен, никто не может сказать толком, но один из вариантов, что это крест, посвященный жертвам сталинских репрессий. Если рассматривать это все в комплексе, то это либо сложная многоуровневая провокация, либо просто FEMEN, не сильно рефлексируя, спилили первый крест, который им попался, просто не просчитав того, что они оскорбили этим не столько своих извечных оппонентов, сколько своих союзников по украинскому патриотическому лагерю. В Украине больше всего спиливанием креста возмущаются украинские националисты, как раз православная церковь отреагировала очень спокойно, и не исключаю, что при этом ее представители тайком слегка посмеивались, потому что фактически был спилен крест их оппонентов.
Дмитрий Волчек: Анатолий Ульянов утверждает, что в Украине практически нет радикального акционизма, а преобладают проплаченные художники, которые думают только о своих гонорарах, и привел вас в качестве чуть ли не единственного исключения, поскольку вы провели такую радикальную акцию, за которую поплатились свободой. Вы так же смотрите на современную украинскую арт-сцену?
Александр Володарский: Я все-таки себя больше представляю не в поле современного искусства, а в поле активизима. Я никогда не позиционировал себя ни как художник, ни как анти-художник. Поэтому мне образом оценивать современное искусство в Украине весьма сложно. В принципе, я знаю, что в Украине немало есть художников и протестных, и левых, но здесь вопрос в том, что мы считаем проплаченностью и сидением на гонорарах. К примеру, есть огромное количество художников, для которых это на самом деле профессия, которые с этого живут. Каким-то образом упрекать и обвинять их в этом было бы странно. Но если говорить именно об акционистах, я могу сказать, что в Украине есть Петр Армяновски, у которого была серия весьма интересных уличных акций, которые я нахожу и концептуальными, и, быть может, в художественном отношении, отчасти и в активистском, интереснее, чем мои. Он известен, но, скорее, как режиссер, а не акционист. Мне запомнилось из его акций прохождение всего пути к Киево-Печерской Лавре на коленях, в результате чего он сбил колени в кровь (акция называлась “Дорога к храму”) и его “Крик в никуда” около Верховной Рады, то есть он просто кричал до тех пор, пока не осип. Это было весной прошлого года, вскоре после моего помещения в колонию. То есть этому факту он и посвятил акцию. После чего, если не ошибаюсь, его увезли на скорой. Еще я могу вспомнить огромное количество радикальных уличных акций, которые, быть может, являются менее художественными по форме и по концепту, но по уровню радикализма могут вполне превосходить и мои акции, и акции FEMEN. Огромное количество активистов занимается примерно тем же, чем занималась поздняя питерская “Война” – переворачивание, поджигание машин, и так далее, но при этом эти люди позиционируют это не как художественные жесты, а как чисто активистские, в стиле повстанческого анархизма, и это не попадает в поле зрения художественных критиков и вызывает дискуссию в абсолютно иной плоскости.
Дмитрий Волчек: Социолога и публициста Алека Эпштейна, автора книг о группах “Война” и “Pussy Riot”, я попросил оценить вклад движения FEMEN в искусство.
Я хорошо помню, как в кошмарной передаче по каналу НТВ, посвященной группе “Pussy Riot” в контексте актуального искусства, один большой “умник” (почему-то они эту жлобскую цитату включили в промо-ролики программы, да и в ходе самой трансляции 15 апреля с.г. она была повторена раза четыре) обвинил группу FEMEN в, как он, ухмыляясь и улыбаясь, говорил, “использовании женского тела не по назначению”, это показывает неразвитость художественного сознания, потому что именно так оно используется в искусстве уже полвека. Действительно, этого не было прежде на постсоветском пространстве, и в этом вклад FEMEN очень и очень большой. Здесь нужно обратить внимание и на разницу в использовании женского тела современными художниками и художницами. Я думаю, что Люси Липпард в целом была права, когда написала, что “существует тонкая грань между использованием женщин мужчинами, чтобы пощекотать себе нервы в сексуальном смысле, и использованием женщин женщинами ради разоблачения подобного оскорбления”. Мне кажется, что через эту цитату и надо смотреть на деятельность группы FEMEN, потому что тут происходит соединение этих двух стратегий воедино. Когда мы видим полуобнаженных девушек, которые срывают или пытаются сорвать голосование гаранта Конституции на избирательном участке, где он попирает эту Конституцию всеми возможными способами, когда мы видим перформанс “Боже, Царя гони”, проведенный группой FEMEN перед Храмом Христа Спасителя еще в декабре 2011 года, мы понимаем, что в данном случае использование женского тела не имеет своей целью освобождения женщин, это не использование женского тела во имя ценностей феминизма; это, скорее, использование женского тела так, как его хотели бы видеть гетеросексуальные мужчины. Это – возможность привлечь больше внимания собой: вы не сможете не взглянуть на мое тело, а, значит, не сможете не задуматься над тем message-ем, который я хочу до вас донести. В этой связи я спрашиваю: так ли принципиально отличается использование женского тела Яной Ждановой, которая в августе была отправлена на 15 суток киевским судом за то, что написала на своей спине “Kill Кирилл”, когда глава Русской православной церкви прибыл на Украину, попытавшись прорваться через его охрану, и Мадонной, которая написала “Pussy Riot” также у себя на спине на концерте в “Олимпийском”, который триумфально прошел тогда же, в августе? Когда-то про группу “Война”, о которой я написал книжку, Всеволод Емелин написал самобытное стихотворение с очень яркими строчками: “Их палитрами сделались площади, им мосты заменили холсты”. Действительно, выход художника из привычного и естественного для него мира музеев и галерей во "внешний" мир, прежде всего – городской, урбанистический – это очень важный шаг в развитии некоего художественного самосознания. В этом смысле использование своего тела – это еще один шаг вперед в том же направлении. Ты не только можешь увидеть некую акционистскую работу на Литейном мосту, выйдя просто погулять по городу, но ты, даже будучи охраняемым чиновником высокого ранга, можешь увидеть эту работу на теле человека, который может, например, прорваться через твой кордон, через охрану Храма Христа Спасителя или на избирательном участке. В этом смысле разделение между сакрализованным, по крайней мере, в европейской культуре пространством искусства и пространством акционизма, с одной стороны, и, скажем так, пространством обыденного, размывается полностью, и это, мне кажется, очень важно.
Алек Эпштейн: Я думаю, что общего довольно много, не случайно одна из последних и наиболее контроверсальных акций группы FEMEN называлась “Трэш-молебен от группы “Крестоповал””. Вот этот “Трэш-молебн” – очевидная аллюзия к понятию “панк-молебен”, которое было введено группой “Pussy Riot”; “Крестоповал” – это явно попытка пойти еще дальше. Я не могу сказать, что это попытка неудачного подражания, потому что перформанс, о котором я уже упоминал, “Боже, Царя гони” у Храма Христа Спасителя, был проведен FEMEN за два месяца до акции “Pussy Riot” “Богородица, Путина прогони”. Есть, однако, и существенные различия: активистки группы “Pussy Riot” никогда не использовали собственно свои тела, ни в одной из их акций не было элементов боди-арта, хотя, очевидно, что эти группы в целом не находятся далеко друг от друга – и при этом обе они очень далеки от группы “Война”. Часто приходится читать, что “Pussy Riot” выросла из группы “Война”. Действительно, часть активисток “Pussy Riot” до этого входили в состав группы “Война”, причем фактическая интеллектуальный лидер “Pussy Riot” Надежда Толоконникова была одной из четверки основателей “Войны”. Но в “Pussy Riot” эти девушки стали двигаться совсем не в том направлении, в котором развивалась, относительно феминистского дискурса, группа «Война», которая была, в общем, очевидно анти-феминистской. По словам одного из участников ряда акций "Войны" ЛГБТ-активиста Олега Васильева, ““Война” идеологически культивировала отношение к гомосексуальности (и к сексуальности вообще), характерное для исторических “мужских союзов” – не гомофобное, однако предпочитающее активность, … и была готова использовать метафору секса, как акта насилия/боевых действий” – я думаю, что эта ситуация принципиально отличает “Войну” от “Pussy Riot” и группы FEMEN. Когда Надя Толоконникова и ее соратницы по группе поют песни и дают интервью, где говорят о том, что стремятся "порабощать мужчин", очевидно, что они же не имеют в виду порабощать всю половину человечества, принадлежащую к этому гендеру. Они выступают именно против модели мужских союзов, именно против модели доминирующей традиционной маскулинности. И в этом, мне кажется, принципиальное отличие между группой “Pussy Riot” и группой “Война”, где эстетика, которая была близка Олегу Воротникову (может быть, потому что он просто так вырос) – это эстетка “пацанства”, это эстетика “настоящего мужика”, которого ни в чем не маскулинном заподозрить нельзя в принципе. Лет десять назад издательство “Новое литературное обозрение” выпустило замечательный сборник статей под редакцией Сергея Ушакина, который назывался “О муже(N)ственности”. Так вот, для группы “Война” буквы “н” в центре слова “мужественность” не стояло. И в этом смысле, мне кажется, группа “Pussy Riot” пошла принципиально в другую сторону, чем шла раньше “Война”.
Когда мы говорим вообще о деконструкции женщинами дискурса сакральности, это ведь, в целом, – вещь очень непростая, безотносительно даже тела как такового. Вспомним, например, что главная претензия к книге Ричарда Фридмана “Как создавалась Библия” была не в том, что место Господа как автора Священного писания в его реконструкции заняли пять человек, отдельные из которых жили столетия позднее других, а в том, что одним из авторов Библии, по его мнению, была женщина. Эта проблема женщины, вторгающейся в сакральное пространство – сложная не только для православного христианства, но и, например, для ортодоксального иудаизма. Как известно, в ортодоксальных синагогах женщинам вообще запрещен вход в основной молельный зал; как утверждается, “женщины по своей природе более сосредоточены, сконцентрированы, поэтому они молятся на втором ярусе, откуда, кстати, прекрасно видна мужская часть зала. Мужчина же склонен отвлекаться, смотреть по сторонам. Так что женщин отделяют не с целью как-то ущемить их права, а чтобы мужчины не отвлекались от молитвы”. Сегодня эта гендерная сегрегация приемлема для верующих иудеев?
Я приведу другой пример. 20 сентября в Москве в Центре современной культуры “Винзавод” открывается выставка художницы Евгении Мальцевой. Насколько я знаю, проект этот проходит при поддержке видного коллекционера и мецената Виктора Бондаренко. Выставка называется “Духовная брань”. Никакого использования женского тела в ходе выставки не предполагается, но это некая попытка радикально нового подхода в сфере иконописи. Иконы эти – очень непохожие на творения Андрея Рублева и Феофана Грека – создала современная женщина, и совсем не очевидно, что общество, в большинстве своем, признает ее право быть иконописцем, тут, скорее, можно ожидать обратной реакции.
Евгения Мальцева идет в своем творчестве существенно дальше, ибо это – не разовое произведение, а некая цельная программа, при этом значительная часть ее работ к “Pussy Riot” не имеют никакого отношения. И вновь встает вопрос: готово ли общество, готова ли церковь видеть женщину не как человека, который имеет понятные “традиционные” функции, а как человека, который переосмысливает развитие иконописи, который может определять направление развития современной иконописи? Я думаю, что у многих, кто посетит выставку Мальцевой, она вызовет достаточно противоречивые отзывы.
Группа FEMEN идет в другом направлении, группа “Pussy Riot” – в третьем, но все они ставят под вопрос “естественность” хода истории искусства как сферы почти исключительно мужской. Это, мне кажется очень важным. В работе, опубликованной еще тридцать лет назад, Люси Липпард, которую я уже упоминал, пишет: “История мужского авангарда была обращенным назад откликом на общество, где художник рассматривался как оппозиционер или реалист, потерявший связь с реальностью. Феминистская система ценностей настаивает на том, что работники культуры поддерживают сообщество своего “электората” и откликаются на его нужды. Вот три модели подобного взаимодействия: групповой и/или общественный ритуал; пробуждение общественного сознания и взаимодействие через визуальные образы, работа с окружающей средой (environment) и перформансы; кооперация/сотрудничество/коллективная работа или анонимное производство работ”. И вот в этой связи, я думаю, надо рассматривать и “Pussy Riot”, и группу “FEMEN”, и работы Лидии Цехмистренко, и работы Евгении Мальцевой – именно как попытки развивать современное искусство в направлении, когда женщина имеет право и на свое мнение в общественно-религиозных вопросах, и на свой самобытный художественный голос, и на использование своего тела для того, чтобы донести ту общественно-политическую мысль, которую она отстаивает.
