Позитивные новости – редкость, оттого так хочется повторять и, сдержанно ликуя, смаковать это радостное сообщение. И хотя в рамках "Закона о защите детей от информации..." творение режиссера Котеночкина еще могут все-таки передвинуть на ночь, но, кажется, не станут. Люди из Роскомнадзора прямо так и говорят: дескать, мультфильм "Ну, погоди!" представляет собой культурную ценность и ограничивать время его показа на телевидении нельзя. И даже сам Геннадий Онищенко, главный наш санитар и борец с курением, склоняется к мысли, что Волку из мультика дозволяется смолить в любое время суток, и детям разрешено на это смотреть.
Гражданское общество победило.
А то некоторые клеветники, ругаясь запрещенными с 1 сентября словами, уже начали говорить о том, что до такого маразма не докатывалась даже советская власть. Мол, Набокова запрещали, изверги, "Бориса Годунова" снимали с репертуара, "Комиссара" укладывали на полку, за хранение и распространение "Гулага" вообще могли посадить, но любимейших детских героев кровавый брежневский режим не трогал. И крокодилу Гене позволялось безнаказанно попыхивать трубкой, и капитану Врунгелю, а "Приключения Тома Сойера" если где и подвергались цензуре, то в отдельных, особенно приверженных ханжеству и апартеиду американских штатах. За кощунственный атеизм автора и курение малолетнего Гекльберри Финна.
Однако побеждает гражданское общество нечасто, и это по-настоящему печалит и тревожит – раритетность позитивных новостей и скорость, с которой мы скатываемся к маразму советских времен. Начинается-то с малого. С какой-нибудь комиссии, борющейся за право фальсифицировать историю как надо, а не так, как ее фальсифицируют враги. Одновременно людям запрещают собираться по 31-м числам, хотя в Основном законе имеется даже статья прямого действия, 31-я по счету, если сверху считать, где русским языком сказано, что граждане без оружия имеют право протестовать на Триумфальной площади в Москве. Затем их наказывают – тех, кто с тоненькой книжкой "Конституция" вышел на Триумфальную. Потом дело доходит уже до иностранных агентов и трудно совместимых с жизнью штрафов за оппозиционную деятельность и за клевету. А там рукой подать до Трулльского собора, который подменяет в суде эту самую Конституцию, Уголовный кодекс, законность, совесть и честь.
Так что уже и не удивляешься, когда старый мультик, озвученный великим Папановым, задвигают на ночное время, и дедушки, выросшие вместе с этим Волком, покорно соглашаются впасть в детство, если еще не отнесли телевизор на помойку. Удивляешься, когда собирательный Роскомнадзор вместе с Роспотребнадзором вдруг, почесав в затылке, задумчиво роняют: "Да хрен с ними, с детьми, пусть приобщаются к культурным ценностям... Мы ж не волки". Цитирую по памяти.
К слову, "культурная ценность" – это хорошее словосочетание. Полезное в смысле борьбы за свободу, которая лучше, чем осознанная необходимость подчиняться законам о защите от информации. Жаль, что демократическая общественность сама не додумалась до этой чеканной формулировки. В будущем ее полезно использовать, распространяя на самые драгоценные явления российской природы. Та же Конституция, например, – чем не культурная ценность? Или честные выборы, пусть они и остаются пока чем-то чуждым и непонятным большинству граждан, не говоря о начальстве. Да, в сущности, любую норму, чуждую и непонятную большинству, не говоря о начальстве, следовало бы рассмотреть на предмет соответствия нравственным и эстетическим идеалам человечества. Раз и навсегда признав ее культурной ценностью.
Тогда и мракобесия в нашей жизни станет поменьше, и законы, насаждаемые властью, не будут напоминать о советских временах, о царских временах, о временах языческих и о тех, когда человек еще не вполне произошел от обезьяны, но уже научился принуждать ближнего к исполнению идиотских приказов. И тут времена переменятся, и люди вместе с ними, и ягненок уляжется рядом со львом, и товарищ Волк, закурив, обнимется с товарищем Зайцем.
Гражданское общество победило.
А то некоторые клеветники, ругаясь запрещенными с 1 сентября словами, уже начали говорить о том, что до такого маразма не докатывалась даже советская власть. Мол, Набокова запрещали, изверги, "Бориса Годунова" снимали с репертуара, "Комиссара" укладывали на полку, за хранение и распространение "Гулага" вообще могли посадить, но любимейших детских героев кровавый брежневский режим не трогал. И крокодилу Гене позволялось безнаказанно попыхивать трубкой, и капитану Врунгелю, а "Приключения Тома Сойера" если где и подвергались цензуре, то в отдельных, особенно приверженных ханжеству и апартеиду американских штатах. За кощунственный атеизм автора и курение малолетнего Гекльберри Финна.
Однако побеждает гражданское общество нечасто, и это по-настоящему печалит и тревожит – раритетность позитивных новостей и скорость, с которой мы скатываемся к маразму советских времен. Начинается-то с малого. С какой-нибудь комиссии, борющейся за право фальсифицировать историю как надо, а не так, как ее фальсифицируют враги. Одновременно людям запрещают собираться по 31-м числам, хотя в Основном законе имеется даже статья прямого действия, 31-я по счету, если сверху считать, где русским языком сказано, что граждане без оружия имеют право протестовать на Триумфальной площади в Москве. Затем их наказывают – тех, кто с тоненькой книжкой "Конституция" вышел на Триумфальную. Потом дело доходит уже до иностранных агентов и трудно совместимых с жизнью штрафов за оппозиционную деятельность и за клевету. А там рукой подать до Трулльского собора, который подменяет в суде эту самую Конституцию, Уголовный кодекс, законность, совесть и честь.
Так что уже и не удивляешься, когда старый мультик, озвученный великим Папановым, задвигают на ночное время, и дедушки, выросшие вместе с этим Волком, покорно соглашаются впасть в детство, если еще не отнесли телевизор на помойку. Удивляешься, когда собирательный Роскомнадзор вместе с Роспотребнадзором вдруг, почесав в затылке, задумчиво роняют: "Да хрен с ними, с детьми, пусть приобщаются к культурным ценностям... Мы ж не волки". Цитирую по памяти.
К слову, "культурная ценность" – это хорошее словосочетание. Полезное в смысле борьбы за свободу, которая лучше, чем осознанная необходимость подчиняться законам о защите от информации. Жаль, что демократическая общественность сама не додумалась до этой чеканной формулировки. В будущем ее полезно использовать, распространяя на самые драгоценные явления российской природы. Та же Конституция, например, – чем не культурная ценность? Или честные выборы, пусть они и остаются пока чем-то чуждым и непонятным большинству граждан, не говоря о начальстве. Да, в сущности, любую норму, чуждую и непонятную большинству, не говоря о начальстве, следовало бы рассмотреть на предмет соответствия нравственным и эстетическим идеалам человечества. Раз и навсегда признав ее культурной ценностью.
Тогда и мракобесия в нашей жизни станет поменьше, и законы, насаждаемые властью, не будут напоминать о советских временах, о царских временах, о временах языческих и о тех, когда человек еще не вполне произошел от обезьяны, но уже научился принуждать ближнего к исполнению идиотских приказов. И тут времена переменятся, и люди вместе с ними, и ягненок уляжется рядом со львом, и товарищ Волк, закурив, обнимется с товарищем Зайцем.
