Дмитрий Волчек: В издательстве “Астрель” вышел сборник “Рожденные телевизором”. В книгу вошли колонки, которые телекритик Слава Тарощина писала для периодики последние четыре с половиной года. Слава Тарощина в нашей студии.
Слава, здравствуйте, мы с вами уже несколько лет каждую неделю записываем рубрику “Телерейтинг” для программы “Итоги недели”, я читаю ваши колонки в Газете.ру и “Новой газете”, так что не ждал от вашей книги больших сюрпризов, а обнаружил сюрприз уже на первой же странице. Вы пишете во вступлении к вашей книге, что больше всего на свете не любите смотреть телевизор. Это меня удивило, хотя хорошо вас понимаю, потому что смотреть путинское телевидение – я думаю, что последней точкой было закрытие программы Парфенова “Намедни” в 2004 году – это действительно мучение…
Слава Тарощина: Да, это правда. Ящик не люблю с детства. В виду производственной необходимости научилась относиться к нему как к орудию труда. Кто-то работает на токарном станке, кто-то на фрезерном. Мой станок – телевизор.
Дмитрий Волчек: Вы собрали для книги колонки за четыре с половиной года, с 2008 года, так что получился портрет телевидения времен президентства Дмитрий Медведева. Сейчас смешно вспоминать, но были времена, когда от президента Медведева всерьез ждали ревизии путинского наследства, либерализации, вообще самостоятельной политики, и ожидали, что сигнал об этих переменах поступит от федеральных телеканалов. Я помню разговоры, которые мы в 2009 году записывали для “Итогов недели”, и должен сейчас заметить, что вы оказались гораздо проницательнее, потому что у меня тоже какие-то надежды были, хотя и довольно скромные, а вы смотрели на происходящее с большим недоверием. Может быть, дело в том, что я телевизор смотрю редко, а вы вынуждены, как у токарного станка, делать это постоянно. Так что у вас иллюзий гораздо меньше, чем у меня, и, конечно, вы оказались правы полностью.
Слава Тарощина: у меня по части иллюзий давно нет никаких иллюзий, скажем так. Мой осторожный скепсис относительно Медведева базировался на том расхождении между словами и делами, которое сопровождало его с первых дней царствования. Конечно, интеллигентское ухо ласкал слоган “Свобода лучше, чем несвобода”. Тем более что само слово в последние годы как-то вышло из употребления в наших широтах. Но ведь я не только слушаю тексты и речи, но и наблюдаю за картинкой. Президент говорит убежденно, с энтузиазмом, а сама картинка, структура кадра, верстка, монтаж настаивают на ином: нет, ребята, опять ничего не получится.
Дмитрий Волчек: Что осталось – я пока только о политических передачах говорю – от медведевских времен в истории телевидения? Конечно, фильмы редакции правового вещания НТВ – от “Дела в кепке” до “Анатомии протеста”. И либеральный всплеск начала этого года, когда вдруг стали приглашать оппозиционеров, доброжелательно показывать митинги, когда расцвела программа “Центральное телевидение”, напоминающая программу “Намедни”. Вот, наверное, две эти вещи останутся.
Слава Тарощина: Я бы добавила и третью вещь, самую положительную. Это рождение телеканала “Дождь”, телеканала разговорного, прямоэфирного, чего уже давно не было, позволяющего себе невиданную роскошь – пытаться говорить правду. Поскольку я с самого начала ничего особенного не ожидала от нового президента, то и разочарований не случилось.
Было (и есть) ощущение зыбкости, промежуточности существования, построенного на имитации всех общественных институтов, включая ТВ. В декабре что-то покачнулось. Власть казалась напуганной. Однако, после глубокого обморока принялась за свое, то есть серьезный анализ подменялся имитацией опять же. Вывели на авансцену “Гражданина Гордона”, в эфир стали звать (в гомеопатических дозах) специально отобранных оппозиционеров. Тут-то и выяснилось основополагающее: нет на свете вещи, которой бы не смогло заболтать, опошлить, исказить наше ТВ. Травма Болотной изживалась стремительно, прошлогодним снегом растаял Гордон. Уже к середине весны стало ясно, что власть пришла в себя, встрепенулась, расправила плечи и велела телевидению бежать вперед по проторенной дорожке.
Слава Тарощина: Вообще ТВ, скажем так, муза не очень глубокая, тут обольщаться не стоит. Для того, чтобы успешно манипулировать сознанием подданных реальность следует сначала упростить. Мне кажется, это главное открытие, которое сделали путинские пропагандисты. Владимир Владимирович ведь рожден телевизором и, похоже, он об этом никогда не забывает. Его реальный президентский срок не совпадает, на мой взгляд, с календарным. Он начался не в 2000-м, после победы на выборах, а года два спустя, когда свершилась великая зачистка ТВ, начавшаяся с разгона НТВ. Это славное десятилетие только сейчас подходит к концу. Эстетика упрощения нашла своё предельное выражение в Свете из Иванова. Хочется думать, что с нового года наступит новая эра – предыдущая уже исчерпана до дна. А иначе придется признать, что генеральные креативщики от ТВ даром едят свой пышный хлеб.
Дмитрий Волчек: В вашей книге есть герой, и вы пишете во вступлении об этом. Это человек по фамилии Путин, главный телегерой всех этих лет.
Слава Тарощина: Да, именно он – главный герой нашего нескончаемого документального сериала. Путин (и, конечно, Медведев) составляют основной телевизионный контент. Особенно это заметно летом, когда новости традиционно отсутствуют. Хорошо, что наши вожди такие любознательные – один литерным поездом едет по Сибири, другой заседает на Валааме. Сколько работы информационщикам, которые давно уже подменили новости паркетной хроникой!
Но Путин – не только объект ТВ, но и, если можно так выразиться, его субъект. Ведь глубинный смысл российских телевизионных новостей – информировать власть о ней самой в доступном ей, власти, формате.
Дмитрий Волчек: Я слышал, что Путин, возвращаясь из Кремля, смотрит в машине важные передачи, отдельные сюжеты и очень болезненно реагирует, если там что-то не так. Не знаю, можно ли этим слухам доверять, но много лет они ходят.
Слава Тарощина: Путинская мифология – вещь в себе. О его реакциях мы можем только догадываться. Он ведь человек непроницаемый, с хорошей школой. Пожалуй, впервые, на рефлекторном уровне, Владимир Владимирович раскрылся на днях – в истории с валаамским батюшкой, который так рвался нанести ему поцелуй. Государственные “Вести” в 20.00 показали сюжет, и я не завидую теми, кто связан с его подготовкой. Вот вы говорите – болезненно реагирует, если что не так. Огромный штат людей работает на то, чтобы все “было так”.
Проблема в другом. Телевизионщики научились замечательно обслуживать Главного Зрителя, но никак не могут взять в толк, что контекст часто главнее текста. Отсюда и происходят вещи, которые могут не понравиться Главному Зрителю.
Дмитрий Волчек: Но вот интересно, что Путин не полковника Квачкова и не Проханова поставил руководить телевидением, которое занимается “оболваниванием электората”, а тремя каналами руководят люди из либерального телевидения 90-х годов, и, прямо скажем, хорошие профессионалы. Владимир Кулистиков работал у нас на Радио Свобода много лет, о чем ему Путин не так давно двусмысленно напомнил. Ну и Олег Добродеев, конечно, и Константин Эрнст. Я помню, как мы смотрели в 90-е годы передачу Эрнста о Фассбиндере и восхищались. И, вдруг, после Фассбиндера телевидение путинских времен. Удивительная метаморфоза.
Слава Тарощина: Это метаморфоза общая, она касается не только телевидения. Таких перевертышей на сломе российских эпох каждый из нас может назвать много, примеры уже исчисляются десятками, если не сотнями. Назначить смотрящими за ТВ Проханова и Квачкова – значит, обрабатывать телевизионную пахоту мотыгой. А в третьем тысячелетии мотыги уже неактуальны. Тут ведь речь идет об очень тонкой настройке электората. И потом, ТВ – это, прежде всего, серьезный бизнес, которым нужно эффективно управлять. Конечно, во главе каналов стоят люди талантливые, яркие и очень пластичные. Более того, у меня есть такая теория, моя личная, доморощенная: именно телевидение придумало тот народ, ради которого теперь работает Путин, именем которого он клянется. Впервые я об этом написала, когда начинались “Старые песни о главном” (напомню, что это проект Эрнста и любимого вами Парфенова). Народ на ТВ долго кормили фастфудом, поили паленой водкой, забивали ему рот жирными калориями, пока он не развился до нынешних форм, то есть до третьего срока.
Дмитрий Волчек: Слава, я думаю, что это дает и некоторую надежду. Если появится какой-то другой сигнал сверху (все-таки на телевидении мамонтовы в меньшинстве), те же самые люди, которые сейчас управляют федеральными каналами, с большой охотой развернут все на 180 градусов, и будут показывать Pussy Riot вместо Путина. Есть тут повод для оптимизма?
Слава Тарощина: Мы уже с вами договорились, что из меня оптимист плохой. Конечно, улавливание сигналов – главная задача наших трех телевизионных богатырей. Разумеется, как только они что-то такое иное уловят насчет “пусси”, или Ходорковского, или Навального, тотчас станут главными либералами и демократами, даже главнее Жириновского. Но хочется верить, что в том далеком Эльдорадо, о котором вы говорите, люди, неоднократно ломающие себя через колено, уже не будут интересны. Та светлая жизнь, где небо в алмазах, должна непременно начаться с чистого листа.
Дмитрий Волчек: С чистого листа надо начать и Общественное телевидение. Это одна из ваших главных тем, вы об этом много писали, но, к сожалению, пока получается совсем не то Общественное телевидение, о котором вы мечтаете.
Слава Тарощина: Никогда не мечтала об Общественном телевидении, понимая всю абсурдность подобной затеи в сегодняшней России. Любое ТВ – это все-таки зеркало. Пусть кривое, как в нашем варианте, пусть амальгама размыта, но это – зеркало. Сначала поменяется страна, а потом её ТВ. По-другому не бывает. Мы уже с вами выше говорили об упрощенной версии реальности. Меньше всего рассчитываю на то, что “общественники” займутся цветущей сложностью. Не тот масштаб людей, связанных с ним, да и время совсем не то. Сам подход к организации ОТВ (с назначением главного начальника президентом, с общественного совета, состоящего из доверенных лиц президента, с предполагаемым кругом тем) свидетельствует об очередной попытке имитации.
Вот вам риторический вопрос: почему у Лысенко должно получиться то, что не получилось у Эрнста, Добродеева, Кулистикова? И у них когда-то глаз горел, и они хотели сеять доброе, разумное, вечное. Зачем строить посреди пустыни резервации свободомыслия, когда можно делать уже на существующих каналах нормальное ТВ, соответствующее современному уровню цивилизации. Просто нормальное телевидение.
Я очень сочувствую господину Лысенко. Перед ним стоит неподъемная задача – строить свободное ТВ, которое на еженедельных планерках будет непременно обсуждаться в Кремле. Не может же быть такого, чтобы тройка телевизионных топ-менеджеров бегала в Кремль, а Лысенко был бы освобожден от этой почетной миссии.
Дмитрий Волчек: Была ведь попытка создать нормальный телеканал, телеканал “Культура”. Когда его создавали, у меня была (опять говорю о своих надеждах) надежда, что это будет аналог замечательного франко-немецкого телеканала Arte, который я смотрю много лет с огромным восхищением, он великолепно сделан. Но не получилось. И у вас есть интересная колонка, в которой вы объясняете, почему.
Слава Тарощина: Дело в том, что канал “Культура”- детище ВГТРК, этого огромного государственного монстра. Данное обстоятельство – определяющее. Канал явно несвободен в выборе приоритетов. Самая большая проблема, это даже не старые «консервы», не скука и монотонность, а странное представление об иерархии культуры. Что я имею в виду? А вот что. Юбилей Натальи Селезневой, которая лет 50 назад блистала в комедиях Гайдая, а потом нигде и не блистала, на канале был очень даже замечен. Зато юбилей Генриетты Яновской, режиссера самобытного, со своим языком, темами, идеями, не был вовсе замечен. Причина, полагаю, просто. Селезнева – дама, приятная во всех отношениях, она всегда говорит то, что хочет услышать теленачальник. Яновская, напротив, говорит то, что думает, в том числе и о власти.
С приходом Шумакова что-то сдвинулось, он пытается выйти из мертвого круга, но несвобода ему мешает. Эстетически канал застрял в середине прошлого века, культуры живой, сегодняшней, актуальной там просто нет. И уж совсем катастрофичны на канале новости культуры. Это – палеолит в эпоху покорения Марса.
Дмитрий Волчек: В навозной куче встречаются жемчужины, как мы знаем, и были замечательные передачи на российских каналах и в те времена, которым посвящена ваша книжка. Вот только что вы упомянули прекрасный фильм Олега Дормана “Подстрочник”. Наверняка были и другие жемчужины в этой куче.
Слава Тарощина: Вот с жемчужинами проблема. Ну, мы уже одну жемчужину, главную, в общем, назвали – это “Центральное телевидение” с Вадимом Такменевым. Мне очень нравилось, как работает Вадим. Вначале казалось, что он балансирует на грани. Трудно быть одновременно элитарным и попсовым, трудно довлетворять всем вкусам. Вадим в последнее время занимался, до “ЦТ” занимался остатками нашей эстрады, попсы, хотя и эти программы делал на вполне пристойном уровне. “ЦТ” – его зона поиска. Он искал, экспериментировал, пробовал, находил. Когда что-то серьезное стало получаться, ему взяли и перекрыли кислород.
Другая “жемчужина” – новый проект “Вечер с Иваном Ургантом”. Не все удавалось и удается, но Иван – невероятно талантливый, харизматичный, тонкий господин. То, что ему не дано опытом или знаниями, он добирает феноменальной интуицией и обаянием. Это, пожалуй, единственная попытка на российским ТВ создания какого-то нового телеязыка, чем вообще никто не занимается. Боюсь только, что его ирония и ажурный юмор слишком сложны для электората, вскормленного Петросяном (а другого на ТВ и нет).
Замечательно работает Алексей Пивоваров. Его докудрамы о войне филигранны по форме и очень существенны по смыслу: они искупают многие грехи нашей официальной и официозной историографии. Очень любопытно явление народу Валерии Гай Германики. Сходу, пожалуй, никого больше и не вспомню.
Дмитрий Волчек: Помимо больших каналов, которые мы сейчас обсуждаем, существует множество небольших. Есть MTV, есть дециметровые каналы, есть жанровые каналы, есть каналы региональные, например, замечательное телевидение в Томске. Что вы смотрите и что рекомендуете смотреть?
Слава Тарощина: Рекомендовать могу только то, что нравится самой – в первую очередь, “Доктора Хауса” на СТС и “Интернов” на ТНТ. Полагаю, что своим задачам и целям адекватен канал “Домашний” – маленький, уютный, пахнет пирогами. В последнее время огорчает РЕН ТВ, который держался из последних сил, да не удержался. Опять куда-то исчез Осокин, новости теперь – как на остальных федеральных каналах.
Дмитрий Волчек: Слава, мы в нашей рубрике “Телерейтинг” постоянно сравниваем новости, которые мы читаем в интернете, и новости телевизионные. Не так давно были данные о том, что аудитория интернета сравнялась в России с аудиторией телевидения. Так что, в результате, не выдержит телевидение такой конкуренции?
Слава Тарощина: Меня часто спрашивают, не боюсь ли я потерять работу, мол, телевидение умирает. Не дождетесь, как любит говорить Владимир Владимирович. ТВ в России – не средство информации или коммуникации, а явление природы. Отношение к нему языческое – как к субстанции сакральной. Ведь посмотрите на тот же интернет. Мы читаем комментарии, дискуссии, блоги, твиттеры, фейсбуки и понимаем, что вся эта почтенная публика обсуждает, прежде всего, ТВ. То есть, телевизор никто не смотрит, но все о нем говорят. Такова российская специфика. Пока лидеры страны рождаются в телевизоре, ему, телевизору, забвение не грозит.
