Ирина Лагунина: Несколько лет назад группа ученых балканских стран решила разработать единый учебник истории для региона. Учебник не стал пособием в школах, но сам по себе проект удался – по крайней мере, в периоде Османской империи и второй мировой войны. Сейчас началась работа над 90-ми годами прошлого столетия. На самом деле, с начала войн в бывшей Югославии прошло уже более 20 лет, а с момента окончания вооруженных конфликтов – лет 13. Как свою историю толкуют балканские народы и, в частности, сербы? Из Белграда – Айя Куге.
Айя Куге: Все государства, образовавшиеся из республик бывшей социалистической Югославии, строят свою, новую историю. Но их интерпретация прошлого, и не только новейшего прошлого, существенно отличается. И именно на эту тему интерпретации истории в школьных учебниках в Сербии, в частности, и на Балканах, в целом, мы разговариваем с преподавательницей Белградского университета, доктором исторических наук Дубравкой Стоянович. Как выглядят учебники истории?
Дубравка Стоянович: Балканские страны очень интересны с точки зрения изучения учебников истории, потому что в них относительно динамично меняются правящие элиты, а каждая новая власть так же динамично меняет учебники. Благодаря этому у нас в Сербии ситуация такова, что мы можем ясно проследить, как идеологически разные политики у власти пишут идеологически различные истории. Это, понятно, происходит и в других странах, и нет у меня иллюзий, что у нас ситуация намного хуже, чем где бы то ни было, однако в других государствах либо власть менее драматично меняется, либо разница между политиками не так отчетлива, либо они считают, что не обязательно прошлое сразу приспосабливать к своим потребностям. Поэтому мы часто говорим, что прошлое здесь, на Балканах, менее известно, чем будущее. Ведь каждый новый “набор” власти очень быстро, в первый же летний сезон – в сезон каникул, хватается за учебники истории, меняя там все, что мешает пришедшим во главу государства. Мы в Сербии в последнее время пережили два кардинальных изменения учебников истории. Первые изменения в курс истории были внесены, когда начались войны в Югославии. То есть в первый раз учебники были изменены летом 1993 года, потому что предыдущие учебники социалистической Югославии опирались на модель “братства и единства”, в которой все югославские народы очень любили друг друга и всегда, с давних времен, страшно желали жить вместе.
Айя Куге: Но как именно с началом югославской войны менялась интерпретация истории?
Дубравка Стоянович: Не только сербскому, но и боснийскому, хорватскому и другим руководителям нужно было быстро поменять прошлое – показать, что эти народы всегда ненавидели друг друга, что единственная форма отношений, которые они могут иметь, – это конфликт, что они, когда встречаются в истории, ничего другого и не знают, как только драться и совершить геноцид друг против друга. Прошлое в бывшей Югославии было изменено, начиная со средних веков, было создано представление, что эти народы, как утверждают авторы учебников, не имеют между собой никакой связи, но при встречах где-то на пустом поле у них просто не было другого выбора, кроме как воевать. Это было сделано, чтобы представить войны девяностых годов как более или менее естественное, почти природное явление – что-то наподобие летней грозы. Автор учебника так и говорит: “каждые 50 лет у нас была война”. И война, действительно, воспринимается как природное явление, на которое люди никак не могут повлиять. Если прочитать эти книги, складывается впечатление, что никто не принимал решения начать войну, никто никого не вооружал, никто никакие деньги на войну не тратил, а война сама, как какое-то метафизическое явление, начинается, завершается и снова начинается. Наши учебники написаны так, как будто история – некая стоящая выше природы сила, которая правит людьми.
Айя Куге: В 2000 году на смену недемократическому режиму Слободана Милошевича пришли новые политики. Что было в центре их внимания в истории?
Дубравка Стоянович: Перед новой властью встала новая проблема – найти в истории своего предка. Они искали своего демократического, европейского предка, чтобы выставить Сербию перед Европой как демократическую и как можно более европейскую страну. Но они это сделали очень неуклюже - они отыскали своего предка во временах второй мировой войны, потому, что предок предыдущего, социалистического режима тоже был из второй мировой войны – Йосип Броз Тито и партизанское движение, которые являлись мифическими родителями социалистической Югославии. Именно по этой причине новые власти после падения режима Слободана Милошевича искали своего идеального отца и предка именно во второй мировой войне, но на противоположной стороне. Это было очень неуклюжее решение – провозгласить своим предком силы сербских коллаборационистов. Так называемая демократическая Сербия, таким образом, оказалась привязанной к коллаборационистам времен второй мировой войны, а это очень неприятное положение.
Айя Куге: Напомню: наша собеседница – белградский историк Дубравка Стоянович.
Бывшая Югославия и особенно Сербия внесли огромный вклад в борьбу против фашизма во Второй мировой войне, сербский народ понес большие человеческие и материальные жертвы. А теперь порой кажется, что главной государственной задачей являются поиски могилы ныне провозглашенного сербским героем вождя движения четников – фашистских коллаборационистов – генерала Дражи Михайловича, убитого коммунистами в 1946 году.
Дубравка Стоянович: Это действительно необыкновенно, что есть страна, которая подчеркивает то, что она отлично сотрудничала с оккупантами. Это признание содержит разные интересные моменты, так как в первых изданиях учебников коллаборационизм не упоминался, о нем замалчивали. Однако четники Драже Михайловича или даже оккупационный режим Милана Недича были признаны как прекрасное и, как было написано в одном из учебников, «очень мудрое решение» тех лет. Но когда на такие утверждения начала реагировать общественность и поднялся шум из-за того, что в учебниках поддерживается коллаборационизм, было выпущено новое издание, которое получилось еще хуже, - те же авторы теперь пытались оправдать коллаборационизм. Они утверждали, что это было лучшим решением. Авторы пошли на комический шаг – признать коллаборационизм сербских четников с итальянскими фашистами, (как будто это нормально), но не признать коллаборационизм с немцами, (что как будто не в порядке). Таким образом, появляется коллаборационизм, но лишь на территориях Хорватии и Боснии, где были итальянские подразделения, а с немцами – как будто они не сотрудничали…
Айя Куге: Тогда становится понятно, почему никто от Сербии не принимал участия в праздновании шестидесятой годовщины окончания Второй мировой войны в Москве. Можно, в этом случае, как-то объяснить и тот факт, что сербская делегация не присутствовала на церемонии памяти по случаю годовщины освобождения концлагеря Освенцим, в котором было убито много граждан Сербии еврейской, цыганской, сербской национальностей. Так как в сербских учебниках оправдывается коллаборационизм?
Дубравка Стоянович: Совершенно однозначно в нескольких местах написано, что это было лучшим решением, что только так можно было сохранить народ, что это было очень мудро – это аргументы, которые употребляли совершенно все оккупационные власти в Европе во время войны – начиная от маршала Пэтена. Все они говорили, что это самое полезное решение для сохранения их народа. У Сербии очень серьезная проблема, связанная со Второй мировой войной – тем более что страна официально утверждает, что стремится вступить в Европейский союз, а одной из основ той Европы является именно антифашизм. Вот именно поэтому я часто говорю об учебниках истории как о зеркале сегодняшнего дня. Из-за таких блужданий по Второй мировой войне мы видим, насколько нынешняя Сербия потеряна и насколько она не понимает ни нынешнее, ни прошлое время.
Айя Куге: На Балканах уже более десятилетия предпринимаются попытки разработать проект общих учебников истории, в рамках расположенной в Греции организации “Центр за демократию и примирение”. Шестьдесят ученых, историков из всех балканских стран обработали темы, опираясь только на документы и свидетельства своего народа, не пытаясь найти общего знаменателя и допуская возможность, что каждый балканский народ видит свою историю по-своему.
Несколько лет назад мы на Радио Свобода уже рассказывали о том, что на основе этого проекта вышло четыре учебника на языках балканских народов на четыре важнейшие исторические темы – Османское владычество, создание наций и национальных государств в юго-восточной Европе, Балканские войны и Вторая мировая война. Нужно добавить, что ни одна из этих хрестоматий не вошла в официальную школьную программу, но учителя ими пользуются в качестве дополнительной литературы, говорят – с большим успехом.
Вы редактор сербского издания.
Дубравка Стоянович: В первые годы мы делали сравнительный анализ, который показал, что не только у бывшей Югославии, но и у всего Балканского региона есть одна и та же проблема – у всех прошлое представлено в крайне этноцентричном ключе, где все навязчиво замечают лишь себя и никого другого. История представлена через крайне выраженную драматизацию потерь собственной нации – собственная нация представлена как жертва всех соседей, и в истории она выступает как совершенно невинная, которая никогда, даже случайно, ничего плохого и не подумала против соседнего народа, никогда не вела завоевательные войны, а по совпадению каких-то непонятных обстоятельств все соседние народы беспрерывно, как обычно у нас говорится, “наносили ей удар ножом в спину”, причем когда было тяжелее всего.
Айя Куге: Как продолжается работа над общими на Балканах учебниками истории?
Дубравка Стоянович: Сейчас мы начали работу над двумя книгами. Первая посвящена «холодной войне», войне, которая снова разделила Балканы на страны социализма и страны союза НАТО. Вторая касается 90-тых годов, войн в Югославии, которые отрицательно повлияли на весь регион. Сейчас мы, согласно той же схеме, не претендуя найти истину о том, что случилось, кто первым начал и кто виноват, пытаемся обработать новейшее прошлое и показать ученикам всех этих стран, как на эти войны смотрят хорваты, сербы, боснийцы, греки, румыны и так далее. Таким образом, мы ученикам показываем хотя бы то, что нет одной истины, что каждая историческая ситуация очень сложная и должна рассматриваться с разных позиций. Мы считаем, что если ученики сделают хотя бы этот вывод из образования, то это уже приведет нас к более демократическому обществу – причем намного более прочно, чем уверенность, что мы ни в чем не виноваты, а все вокруг нас ненавидят.
Айя Куге: Мы беседовали с доктором исторических наук из Белграда Дубравкой Стоянович.
Ирина Лагунина: Чтобы принять этот договор, страны должны прийти к консенсусу, то есть любое «нет» – это уже вето.
Айя Куге: Все государства, образовавшиеся из республик бывшей социалистической Югославии, строят свою, новую историю. Но их интерпретация прошлого, и не только новейшего прошлого, существенно отличается. И именно на эту тему интерпретации истории в школьных учебниках в Сербии, в частности, и на Балканах, в целом, мы разговариваем с преподавательницей Белградского университета, доктором исторических наук Дубравкой Стоянович. Как выглядят учебники истории?
Дубравка Стоянович: Балканские страны очень интересны с точки зрения изучения учебников истории, потому что в них относительно динамично меняются правящие элиты, а каждая новая власть так же динамично меняет учебники. Благодаря этому у нас в Сербии ситуация такова, что мы можем ясно проследить, как идеологически разные политики у власти пишут идеологически различные истории. Это, понятно, происходит и в других странах, и нет у меня иллюзий, что у нас ситуация намного хуже, чем где бы то ни было, однако в других государствах либо власть менее драматично меняется, либо разница между политиками не так отчетлива, либо они считают, что не обязательно прошлое сразу приспосабливать к своим потребностям. Поэтому мы часто говорим, что прошлое здесь, на Балканах, менее известно, чем будущее. Ведь каждый новый “набор” власти очень быстро, в первый же летний сезон – в сезон каникул, хватается за учебники истории, меняя там все, что мешает пришедшим во главу государства. Мы в Сербии в последнее время пережили два кардинальных изменения учебников истории. Первые изменения в курс истории были внесены, когда начались войны в Югославии. То есть в первый раз учебники были изменены летом 1993 года, потому что предыдущие учебники социалистической Югославии опирались на модель “братства и единства”, в которой все югославские народы очень любили друг друга и всегда, с давних времен, страшно желали жить вместе.
Айя Куге: Но как именно с началом югославской войны менялась интерпретация истории?
Дубравка Стоянович: Не только сербскому, но и боснийскому, хорватскому и другим руководителям нужно было быстро поменять прошлое – показать, что эти народы всегда ненавидели друг друга, что единственная форма отношений, которые они могут иметь, – это конфликт, что они, когда встречаются в истории, ничего другого и не знают, как только драться и совершить геноцид друг против друга. Прошлое в бывшей Югославии было изменено, начиная со средних веков, было создано представление, что эти народы, как утверждают авторы учебников, не имеют между собой никакой связи, но при встречах где-то на пустом поле у них просто не было другого выбора, кроме как воевать. Это было сделано, чтобы представить войны девяностых годов как более или менее естественное, почти природное явление – что-то наподобие летней грозы. Автор учебника так и говорит: “каждые 50 лет у нас была война”. И война, действительно, воспринимается как природное явление, на которое люди никак не могут повлиять. Если прочитать эти книги, складывается впечатление, что никто не принимал решения начать войну, никто никого не вооружал, никто никакие деньги на войну не тратил, а война сама, как какое-то метафизическое явление, начинается, завершается и снова начинается. Наши учебники написаны так, как будто история – некая стоящая выше природы сила, которая правит людьми.
Айя Куге: В 2000 году на смену недемократическому режиму Слободана Милошевича пришли новые политики. Что было в центре их внимания в истории?
Дубравка Стоянович: Перед новой властью встала новая проблема – найти в истории своего предка. Они искали своего демократического, европейского предка, чтобы выставить Сербию перед Европой как демократическую и как можно более европейскую страну. Но они это сделали очень неуклюже - они отыскали своего предка во временах второй мировой войны, потому, что предок предыдущего, социалистического режима тоже был из второй мировой войны – Йосип Броз Тито и партизанское движение, которые являлись мифическими родителями социалистической Югославии. Именно по этой причине новые власти после падения режима Слободана Милошевича искали своего идеального отца и предка именно во второй мировой войне, но на противоположной стороне. Это было очень неуклюжее решение – провозгласить своим предком силы сербских коллаборационистов. Так называемая демократическая Сербия, таким образом, оказалась привязанной к коллаборационистам времен второй мировой войны, а это очень неприятное положение.
Айя Куге: Напомню: наша собеседница – белградский историк Дубравка Стоянович.
Бывшая Югославия и особенно Сербия внесли огромный вклад в борьбу против фашизма во Второй мировой войне, сербский народ понес большие человеческие и материальные жертвы. А теперь порой кажется, что главной государственной задачей являются поиски могилы ныне провозглашенного сербским героем вождя движения четников – фашистских коллаборационистов – генерала Дражи Михайловича, убитого коммунистами в 1946 году.
Дубравка Стоянович: Это действительно необыкновенно, что есть страна, которая подчеркивает то, что она отлично сотрудничала с оккупантами. Это признание содержит разные интересные моменты, так как в первых изданиях учебников коллаборационизм не упоминался, о нем замалчивали. Однако четники Драже Михайловича или даже оккупационный режим Милана Недича были признаны как прекрасное и, как было написано в одном из учебников, «очень мудрое решение» тех лет. Но когда на такие утверждения начала реагировать общественность и поднялся шум из-за того, что в учебниках поддерживается коллаборационизм, было выпущено новое издание, которое получилось еще хуже, - те же авторы теперь пытались оправдать коллаборационизм. Они утверждали, что это было лучшим решением. Авторы пошли на комический шаг – признать коллаборационизм сербских четников с итальянскими фашистами, (как будто это нормально), но не признать коллаборационизм с немцами, (что как будто не в порядке). Таким образом, появляется коллаборационизм, но лишь на территориях Хорватии и Боснии, где были итальянские подразделения, а с немцами – как будто они не сотрудничали…
Айя Куге: Тогда становится понятно, почему никто от Сербии не принимал участия в праздновании шестидесятой годовщины окончания Второй мировой войны в Москве. Можно, в этом случае, как-то объяснить и тот факт, что сербская делегация не присутствовала на церемонии памяти по случаю годовщины освобождения концлагеря Освенцим, в котором было убито много граждан Сербии еврейской, цыганской, сербской национальностей. Так как в сербских учебниках оправдывается коллаборационизм?
Дубравка Стоянович: Совершенно однозначно в нескольких местах написано, что это было лучшим решением, что только так можно было сохранить народ, что это было очень мудро – это аргументы, которые употребляли совершенно все оккупационные власти в Европе во время войны – начиная от маршала Пэтена. Все они говорили, что это самое полезное решение для сохранения их народа. У Сербии очень серьезная проблема, связанная со Второй мировой войной – тем более что страна официально утверждает, что стремится вступить в Европейский союз, а одной из основ той Европы является именно антифашизм. Вот именно поэтому я часто говорю об учебниках истории как о зеркале сегодняшнего дня. Из-за таких блужданий по Второй мировой войне мы видим, насколько нынешняя Сербия потеряна и насколько она не понимает ни нынешнее, ни прошлое время.
Айя Куге: На Балканах уже более десятилетия предпринимаются попытки разработать проект общих учебников истории, в рамках расположенной в Греции организации “Центр за демократию и примирение”. Шестьдесят ученых, историков из всех балканских стран обработали темы, опираясь только на документы и свидетельства своего народа, не пытаясь найти общего знаменателя и допуская возможность, что каждый балканский народ видит свою историю по-своему.
Несколько лет назад мы на Радио Свобода уже рассказывали о том, что на основе этого проекта вышло четыре учебника на языках балканских народов на четыре важнейшие исторические темы – Османское владычество, создание наций и национальных государств в юго-восточной Европе, Балканские войны и Вторая мировая война. Нужно добавить, что ни одна из этих хрестоматий не вошла в официальную школьную программу, но учителя ими пользуются в качестве дополнительной литературы, говорят – с большим успехом.
Вы редактор сербского издания.
Дубравка Стоянович: В первые годы мы делали сравнительный анализ, который показал, что не только у бывшей Югославии, но и у всего Балканского региона есть одна и та же проблема – у всех прошлое представлено в крайне этноцентричном ключе, где все навязчиво замечают лишь себя и никого другого. История представлена через крайне выраженную драматизацию потерь собственной нации – собственная нация представлена как жертва всех соседей, и в истории она выступает как совершенно невинная, которая никогда, даже случайно, ничего плохого и не подумала против соседнего народа, никогда не вела завоевательные войны, а по совпадению каких-то непонятных обстоятельств все соседние народы беспрерывно, как обычно у нас говорится, “наносили ей удар ножом в спину”, причем когда было тяжелее всего.
Айя Куге: Как продолжается работа над общими на Балканах учебниками истории?
Дубравка Стоянович: Сейчас мы начали работу над двумя книгами. Первая посвящена «холодной войне», войне, которая снова разделила Балканы на страны социализма и страны союза НАТО. Вторая касается 90-тых годов, войн в Югославии, которые отрицательно повлияли на весь регион. Сейчас мы, согласно той же схеме, не претендуя найти истину о том, что случилось, кто первым начал и кто виноват, пытаемся обработать новейшее прошлое и показать ученикам всех этих стран, как на эти войны смотрят хорваты, сербы, боснийцы, греки, румыны и так далее. Таким образом, мы ученикам показываем хотя бы то, что нет одной истины, что каждая историческая ситуация очень сложная и должна рассматриваться с разных позиций. Мы считаем, что если ученики сделают хотя бы этот вывод из образования, то это уже приведет нас к более демократическому обществу – причем намного более прочно, чем уверенность, что мы ни в чем не виноваты, а все вокруг нас ненавидят.
Айя Куге: Мы беседовали с доктором исторических наук из Белграда Дубравкой Стоянович.
Ирина Лагунина: Чтобы принять этот договор, страны должны прийти к консенсусу, то есть любое «нет» – это уже вето.
