Международная китобойная комиссия обсуждает на заседании в Панаме квоты на забой китов для коренных народов Севера.
Повышения этих квот требует Гренландия, однако эксперты указывают, что продукты китового промысла на этой территории используются не по назначению. Согласно международным правилам, они предназначаются для распространения среди малых северных народов, но в Гренландии, автономной территории Дании, свободно продаются в магазинах и ресторанах. Местные эскимосы в год добывают примерно 170 китов.
Китобойный промысел рассматривается вместе с другими формами охоты, как неотъемлемая часть исторических традиций и культуры гренландцев, а мясо китов является важным источником питания для островитян. Гренландские эскимосы – или, как они называют себя, инуиты, добывают около 170 больших китов в год, это третий по объему промысел в мире после Норвегии и Японии, вылавливающих ежегодно более 600 китов. Международная китобойная комиссия считает западное и восточное побережье Гренландии районами обитания двух различных популяций, выделяя отдельные квоты для каждой зоны. На более населенном западном побережье острова добывается около 90% китов – здесь вылавливают около 150 малых полосатиков и 10 финвалов, а на восточном — до 10 малых полосатиков. На нынешнем пленарном заседании Международной китобойной комиссии выступающие от имени Гренландии датские представители собираются выдвинуть требование о повышении в течение следующих шести лет квот на добычу крупных китов со 170 до 221 особи.
Эта позиция вызывает резкую критику со стороны Международного общества по охране китов и дельфинов. По словам исполнительного директора этой организации Криса Батлера-Страуда, требования датской стороны продиктованы исключительно коммерческими интересами, а не заботой о потребностях коренных жителей Гренландии. Во время посещения острова представители Международного общества обнаружили, что китовое мясо свободно продается в более чем ста магазинах Гренландии и подается в дорогих туристических ресторанах, в то время, как по правилам охоты, этот продукт должен бесплатно распространяться среди представителей малых народов. Прирост населения Гренландии попросту не соответствует заявленному спросу на китовое мясо. В самой Дании большинство населения выступает за продление моратория на коммерческий китобойный промысел, однако, вместе с тем, датчане поддерживают и право гренландских аборигенов на китовую охоту.
Помимо Гренландии, китобойный промысел ведётся и на другой датской территории – Фарерских островах, где ежегодно добывается около 950 гринд. Большинство фарерцев считают промысел этих морских млекопитающих, существующий, как минимум, с Х века, важной частью своей культуры и истории. При этом, охота на гринд регулируется фарерскими властями, а не Международной китобойной комиссией из-за разногласий по поводу компетенции комиссии по отношению к малым китообразным.
В годы расцвета китобойного промысла – в послевоенный период и до начала 1970-х годов – советские китобойные флотилии "Юрий Долгорукий", "Советская Украина", "Владивосток" и "Дальний Восток" добыли около 125 тысяч усатых китов и кашалотов – это почти половина объема мирового промысла. В связи с международными ограничениями и падением поголовья китов СССР к конце 1980-х годов фактически прекратил промысел. Сейчас в рамках аборигенного промысла на Чукотке ежегодно добывается примерно 140 серых китов чукотско-калифорнийской популяции. Беседу с руководителем морской программы Всемирного фонда дикой природы в России Константином Згуровским Радио Свобода начало с вопроса о том, угрожает ли китам опасность исчезновения:
– Это зависит от того, какой вид имеется в виду. Есть виды массовые – полосатики, небольшие киты. Их достаточно много. Так что, если говорить не с точки зрения этики охоты на китов, а с точки зрения природоохранной, то такой промысел мог бы происходить без ущерба для популяций. А есть виды китов – гренландские, серый кит – где многие популяции подорваны, их количество очень ограничено. Однозначно сказать, что киты гибнут, нельзя. Есть виды, которые очень тяжело восстанавливаются – тот же синий кит, кашалоты. А есть белухи, которым ничего не угрожает.
– Россия как-то участвует в китобойном промысле?
– Нет. У нас полностью весь флот порезали на гвозди. Для того чтобы нам каким-то образом участвовать в промысле, нужно опять все восстанавливать. Я не думаю, что кто-то пойдет на такие расходы.
– И это правильно сделали, отказавшись?
– Наверное, правильно. Потому что это было чисто советское явление, когда, не считаясь с расходами, гнали на добычу китов большое количество судов. Добывали, как потом выяснилось, детенышей, самок даже беременных били, чтобы план выполнить. Так что решение свернуть это было правильное. Потому что продукты китобойного промысла не так уж и востребованы сейчас. Тот жир, что раньше добывали, сейчас заменяет нефтехимия.
– Забой китов для коренных народов Севера играет заметную роль. Для российских народов Севера этот вопрос актуален?
– Конечно. Они по-прежнему забивают китов. Для них специально выделяется квота китовой комиссией. Регулярно туда наши представители едут, защищают интересы наших аборигенов. В этом смысле как раз российский промысел существует. Поэтому китовый промысел аборигенов имеет право на существование. Это их традиционный промысел, основа существования.
– Браконьерство, связанное с китами, для России характерно? Или это благополучная страна, с точки зрения, китобойного промысла?
– У нас сейчас проблема – не браконьерство, потому что самого промысла китов нет. У нас более существенная проблема: Россия одна из немногих стран, которая позволяет широкомасштабный промысел плавающими многокилометровыми сетями в своей экономической зоне. И в этих сетях гибнет очень большое количество морских птиц и млекопитающих, включая и больших китов, и малых. Поэтому мы выступаем за ограничение этого промысла, либо за привязку его к берегу и ограничение на длину сетей. Если жесткие ограничения не будут введены, то нужно запретить этот промысел.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводитм итоги с Андреем Шарым"
Повышения этих квот требует Гренландия, однако эксперты указывают, что продукты китового промысла на этой территории используются не по назначению. Согласно международным правилам, они предназначаются для распространения среди малых северных народов, но в Гренландии, автономной территории Дании, свободно продаются в магазинах и ресторанах. Местные эскимосы в год добывают примерно 170 китов.
Китобойный промысел рассматривается вместе с другими формами охоты, как неотъемлемая часть исторических традиций и культуры гренландцев, а мясо китов является важным источником питания для островитян. Гренландские эскимосы – или, как они называют себя, инуиты, добывают около 170 больших китов в год, это третий по объему промысел в мире после Норвегии и Японии, вылавливающих ежегодно более 600 китов. Международная китобойная комиссия считает западное и восточное побережье Гренландии районами обитания двух различных популяций, выделяя отдельные квоты для каждой зоны. На более населенном западном побережье острова добывается около 90% китов – здесь вылавливают около 150 малых полосатиков и 10 финвалов, а на восточном — до 10 малых полосатиков. На нынешнем пленарном заседании Международной китобойной комиссии выступающие от имени Гренландии датские представители собираются выдвинуть требование о повышении в течение следующих шести лет квот на добычу крупных китов со 170 до 221 особи.
Эта позиция вызывает резкую критику со стороны Международного общества по охране китов и дельфинов. По словам исполнительного директора этой организации Криса Батлера-Страуда, требования датской стороны продиктованы исключительно коммерческими интересами, а не заботой о потребностях коренных жителей Гренландии. Во время посещения острова представители Международного общества обнаружили, что китовое мясо свободно продается в более чем ста магазинах Гренландии и подается в дорогих туристических ресторанах, в то время, как по правилам охоты, этот продукт должен бесплатно распространяться среди представителей малых народов. Прирост населения Гренландии попросту не соответствует заявленному спросу на китовое мясо. В самой Дании большинство населения выступает за продление моратория на коммерческий китобойный промысел, однако, вместе с тем, датчане поддерживают и право гренландских аборигенов на китовую охоту.
Помимо Гренландии, китобойный промысел ведётся и на другой датской территории – Фарерских островах, где ежегодно добывается около 950 гринд. Большинство фарерцев считают промысел этих морских млекопитающих, существующий, как минимум, с Х века, важной частью своей культуры и истории. При этом, охота на гринд регулируется фарерскими властями, а не Международной китобойной комиссией из-за разногласий по поводу компетенции комиссии по отношению к малым китообразным.
В годы расцвета китобойного промысла – в послевоенный период и до начала 1970-х годов – советские китобойные флотилии "Юрий Долгорукий", "Советская Украина", "Владивосток" и "Дальний Восток" добыли около 125 тысяч усатых китов и кашалотов – это почти половина объема мирового промысла. В связи с международными ограничениями и падением поголовья китов СССР к конце 1980-х годов фактически прекратил промысел. Сейчас в рамках аборигенного промысла на Чукотке ежегодно добывается примерно 140 серых китов чукотско-калифорнийской популяции. Беседу с руководителем морской программы Всемирного фонда дикой природы в России Константином Згуровским Радио Свобода начало с вопроса о том, угрожает ли китам опасность исчезновения:
– Это зависит от того, какой вид имеется в виду. Есть виды массовые – полосатики, небольшие киты. Их достаточно много. Так что, если говорить не с точки зрения этики охоты на китов, а с точки зрения природоохранной, то такой промысел мог бы происходить без ущерба для популяций. А есть виды китов – гренландские, серый кит – где многие популяции подорваны, их количество очень ограничено. Однозначно сказать, что киты гибнут, нельзя. Есть виды, которые очень тяжело восстанавливаются – тот же синий кит, кашалоты. А есть белухи, которым ничего не угрожает.
– Россия как-то участвует в китобойном промысле?
– Нет. У нас полностью весь флот порезали на гвозди. Для того чтобы нам каким-то образом участвовать в промысле, нужно опять все восстанавливать. Я не думаю, что кто-то пойдет на такие расходы.
– И это правильно сделали, отказавшись?
– Наверное, правильно. Потому что это было чисто советское явление, когда, не считаясь с расходами, гнали на добычу китов большое количество судов. Добывали, как потом выяснилось, детенышей, самок даже беременных били, чтобы план выполнить. Так что решение свернуть это было правильное. Потому что продукты китобойного промысла не так уж и востребованы сейчас. Тот жир, что раньше добывали, сейчас заменяет нефтехимия.
– Забой китов для коренных народов Севера играет заметную роль. Для российских народов Севера этот вопрос актуален?
– Конечно. Они по-прежнему забивают китов. Для них специально выделяется квота китовой комиссией. Регулярно туда наши представители едут, защищают интересы наших аборигенов. В этом смысле как раз российский промысел существует. Поэтому китовый промысел аборигенов имеет право на существование. Это их традиционный промысел, основа существования.
– Браконьерство, связанное с китами, для России характерно? Или это благополучная страна, с точки зрения, китобойного промысла?
– У нас сейчас проблема – не браконьерство, потому что самого промысла китов нет. У нас более существенная проблема: Россия одна из немногих стран, которая позволяет широкомасштабный промысел плавающими многокилометровыми сетями в своей экономической зоне. И в этих сетях гибнет очень большое количество морских птиц и млекопитающих, включая и больших китов, и малых. Поэтому мы выступаем за ограничение этого промысла, либо за привязку его к берегу и ограничение на длину сетей. Если жесткие ограничения не будут введены, то нужно запретить этот промысел.
Этот и другие важные материалы итогового выпуска программы "Время Свободы" читайте на странице "Подводитм итоги с Андреем Шарым"
