Это совместный пост почти всех жильцов моего дома. Сына Димы, студента ВГИКа Эмиля и кота Чуйки, в чьем ветеринарном паспорте записано "кот дикий лесной" (подобранный в пермской зоне).
Мы задались простым и естественным вопросом: зачем Бастрыкин увез журналиста в лес? В степной Кущевке, например, куда страшнее, чем в подмосковном лесу. Почему Бастрыкину понадобился именно лес?
У леса должен быть хозяин. Фавны и паны это твердо знали – они были козлоногими божествами всякой плотской любви, алкоголя и прочих безобразий. Но подойдём поближе к родным осинам.
На языке манси (а манси нам хорошо известны, ибо мэр Москвы Собянин до недавнего времени считался представителем именно этого народа Севера) "хозяин леса" звучит как "Хумполен". Что переделано в "комполен", и так называют на Урале и в Зауралье мифический дух леса. Это аналог того, что на Среднерусской возвышенности называется Лешим. Это агрессивный персонаж.
Другие хозяева леса:
1. Медведь (он же Ведмедь)
2. Соловей-Разбойник (но он больше по опушкам и дорогам, ведущим в Чернигов)
3. Партизан
4. Лесник
5. Вервольф (волк-оборотень, по Пелевину).
То есть ничего позитивного.
В русской культуре мы видим жесткое противостояние степи и леса. Оно же – противостояние Страны (степь) и Державы (лес). Именно как борьба Леса и Степи представлялась русским евразийцам (П.Н. Савицким, Н.С. Трубецким, Г.В. Флоровским, Г.В. Вернадским) вся русская история. Причем в формировании ментальности ключевую роль сыграла именно степь.
Слово "держава" известно с XI в., первоначально в значении "верховная власть", "основание", позднее появляется значение "государство". Естественно, всё это происходит от глагола "держать". А "держать" – от дерева. Об этом написаны сотни работ, не буду к ним отсылать (кстати, "деревня" – это место, очищенное от леса, то есть место для людей).
Примерно в это же время формируется понятие "страна". И это – совсем другое дело. Страна – это изначально чужая сторона. Странник не просто чужой, а странный - непонятный, вызывающий недоверие и страх. Однако с распространением христианства и прочего прогресса (по сравнению с козлоногими) странники стали своими – это миссионеры. Божьи люди.
Страх одиночества в степи (в стране) и в лесу (в державе) разный: в лесу ты боишься того, чего не видишь (тайный страх), а в степи – наоборот. Лесной страх ужасен: это Василий Андреевич Жуковский и "Лесной царь" (а до этого – весь немецкий романтизм). А степной страх понятен: это Блок: "да, скифы мы…" и почти вся древнерусская литература имени памяти князя Игоря, а также с половецкими плясками: "Улетай на крыльях ветра…". Враг понятен и очевиден: это стихия, или чужое войско. Никаких интриг. Никакой Византии.
Вы, наверное, видели заголовки – да и сами наверняка подумали, узнав о событиях в степной Кущевке: "Вся Россия – это Кущевка". А Кущевка – степь. Хоть и с Бастрыкиным. Кущевка – это Страна. Когда туда приходят Лешие типа Бастрыкина или Чайки, получается всякая разная державная хрень.
Бастрыкин вывез Соколова в лес. Из страны – в Державу. Ну, и там поговорил по державному. Держа его – если не физически, то метафорически – за горло.
Но как бы ни надувал щёки Бастрыкин, Соколов – существо иной природы. Он из Страны. У него другая природа страха, и он видит лес как высший примат (прямолинейно, сквозь чащу), а не как суслик (то есть как простой грызун).
Страна восстала против Державы. Как и завещал нам В.Г. Вернадский. Страна выходит на площади (в Степь), а Держава ныряет к Лешему в Кремль.
А теперь специально для Алексанра Ивановича Бастрыкина звучит эта песня.
Мы задались простым и естественным вопросом: зачем Бастрыкин увез журналиста в лес? В степной Кущевке, например, куда страшнее, чем в подмосковном лесу. Почему Бастрыкину понадобился именно лес?
У леса должен быть хозяин. Фавны и паны это твердо знали – они были козлоногими божествами всякой плотской любви, алкоголя и прочих безобразий. Но подойдём поближе к родным осинам.
На языке манси (а манси нам хорошо известны, ибо мэр Москвы Собянин до недавнего времени считался представителем именно этого народа Севера) "хозяин леса" звучит как "Хумполен". Что переделано в "комполен", и так называют на Урале и в Зауралье мифический дух леса. Это аналог того, что на Среднерусской возвышенности называется Лешим. Это агрессивный персонаж.
Другие хозяева леса:
1. Медведь (он же Ведмедь)
2. Соловей-Разбойник (но он больше по опушкам и дорогам, ведущим в Чернигов)
3. Партизан
4. Лесник
5. Вервольф (волк-оборотень, по Пелевину).
То есть ничего позитивного.
В русской культуре мы видим жесткое противостояние степи и леса. Оно же – противостояние Страны (степь) и Державы (лес). Именно как борьба Леса и Степи представлялась русским евразийцам (П.Н. Савицким, Н.С. Трубецким, Г.В. Флоровским, Г.В. Вернадским) вся русская история. Причем в формировании ментальности ключевую роль сыграла именно степь.
Слово "держава" известно с XI в., первоначально в значении "верховная власть", "основание", позднее появляется значение "государство". Естественно, всё это происходит от глагола "держать". А "держать" – от дерева. Об этом написаны сотни работ, не буду к ним отсылать (кстати, "деревня" – это место, очищенное от леса, то есть место для людей).
Примерно в это же время формируется понятие "страна". И это – совсем другое дело. Страна – это изначально чужая сторона. Странник не просто чужой, а странный - непонятный, вызывающий недоверие и страх. Однако с распространением христианства и прочего прогресса (по сравнению с козлоногими) странники стали своими – это миссионеры. Божьи люди.
Страх одиночества в степи (в стране) и в лесу (в державе) разный: в лесу ты боишься того, чего не видишь (тайный страх), а в степи – наоборот. Лесной страх ужасен: это Василий Андреевич Жуковский и "Лесной царь" (а до этого – весь немецкий романтизм). А степной страх понятен: это Блок: "да, скифы мы…" и почти вся древнерусская литература имени памяти князя Игоря, а также с половецкими плясками: "Улетай на крыльях ветра…". Враг понятен и очевиден: это стихия, или чужое войско. Никаких интриг. Никакой Византии.
Вы, наверное, видели заголовки – да и сами наверняка подумали, узнав о событиях в степной Кущевке: "Вся Россия – это Кущевка". А Кущевка – степь. Хоть и с Бастрыкиным. Кущевка – это Страна. Когда туда приходят Лешие типа Бастрыкина или Чайки, получается всякая разная державная хрень.
Бастрыкин вывез Соколова в лес. Из страны – в Державу. Ну, и там поговорил по державному. Держа его – если не физически, то метафорически – за горло.
Но как бы ни надувал щёки Бастрыкин, Соколов – существо иной природы. Он из Страны. У него другая природа страха, и он видит лес как высший примат (прямолинейно, сквозь чащу), а не как суслик (то есть как простой грызун).
Страна восстала против Державы. Как и завещал нам В.Г. Вернадский. Страна выходит на площади (в Степь), а Держава ныряет к Лешему в Кремль.
А теперь специально для Алексанра Ивановича Бастрыкина звучит эта песня.
