Марина Тимашева: В Петербурге, в Музее Анны Ахматовой прошел творческий вечер историка Феликса Лурье, на котором были представлены его последние книги. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Биография историка, библиографа, писателя, автора почти ста статей и телесценариев Феликса Лурье кажется мне удивительной – в том смысле, что значительную часть жизни он занимался испытанием строительных металлических конструкций. Да, он – сын известного историка революционного движения Моисея Лурье, но – окончил Горный институт, строил подземные сооружения, работал в разных НИИ, руководил лабораторией, преподавал. А потом бросил все это и занялся историей. И вместо испытания строительных конструкций занялся изучением других – незримых конструкций, на которых держатся – или не держатся государства. На сей раз речь пойдет о репринтном издании труда другого историка - Евгения Тарле – составителя сборника документов ''Революционный трибунал Великой французской революции''. Кстати, история создания книги – это тоже история. Говорит Феликс Лурье.
Феликс Лурье: Евгений Викторович Тарле, человек левых взглядов, приехал из Дерпта в Петроград в начале 1918 года. Ни денег, ни работы у него не было. Он пришел к Павлу Евсеевичу Щеголеву, известному пушкинисту и не менее известному историку революционного движения. Я думаю, что инициатором был Евгений Викторович, который начал подбирать документы по Революционному трибуналу Великой французской революции. Выпустили две части очень большим тиражом, они недоставаемы, их просто потом ликвидировали, а третья часть не была выпущена. Занимаясь Щеголевым, я знал, что есть эти две книги, было написано, что ожидается третья часть. Третей части не вышло. В Пушкинском доме, в архиве, очень умный архивист в 1931 году, принимая бумаги после смерти Щеголева, написал в описи ''П.Е. Щеголев. Революционный трибунал''. Когда кто-то говорит, что ''он нашел в архиве...'' Что значит на складе, где все разложено, что-то найти? Надо прийти и взять. Но тут как раз произошла история с находкой. Потому что Щеголев никогда не мог писать о Французской революции, и не писал. И, в общем, это оказалась третья, не вышедшая часть. В течение 20 примерно лет я всем издателям предлагал издать третью, не вышедшую часть. Наконец, Юрий Владимирович Шестаков, совершенно замечательный издатель, деревенский человек, в высшей степени образованный и интеллигентный, умница, очень знающий, сказал: ''Давайте!'' И вот мы издали три этих части. Если бы наш народ (лучше это говорить о том народе, который наверху) читал бы эти три части, то, может быть, он избежал бы огромного числа ошибок. Я не буду цитировать Ключевского, но история наказывает за незнание уроков.
Татьяна Вольтская: Я, когда читала Карлейля о том же предмете, я думала буквально теми же словами - не первая книжка на эту тему.
Феликс Лурье: Да, не первая книжка на эту тему, но на самом деле первая. Потому что, если вы попробуете найти что-то на русском языке о Революционном трибунале, вы просто ничего не найдете.
Я думаю, что если бы ее читали, никому бы в голову не пришло восхищаться Робеспьером. Это кровавое месиво! Собралась Генеральная ассамблея, выделилось Третье сословие, к нему примкнули из других сословий и образовалось Национальное собрание. Через несколько дней оно превратилось в Учредительное собрание, сделало Конституцию, но вскоре оно самораспустилось и сразу же были выборы в Законодательное собрание. Законодательное собрание отдало власть Конвенту. И вот тут началось. Те два законодательных органа, которые ничего не нарушили, они мало того, что самораспустились, они еще к тому же вынесли решение не избираться в следующее. Это было очень толковое решение. Конвент то же самое сделал, но когда он Конституцию свою опубликовал и всенародно принял, они поняли - если они самораспустятся, их всех перебьют, даже до суда не доведут.
Татьяна Вольтская: Проблема власти всегда немного похожа.
Феликс Лурье: Тогда, когда власть противозаконна или абсолютно легитимна, но ее действия противозаконны. Конечно, Робеспьер прекрасно понимал, что с ним будет, и тогда они придумали замечательную формулировку — Конвент распустится, когда будут уничтожены враги революции. То есть - никогда. И Конвент не самораспутился. Дело в том, что в Конвенте в самом начале начались драки и начался просто разбой. Дантон предложил организовать трибунал, чтобы не было самосуда. Самосуд был все равно. Если вы хотите цифры, то 15 тысяч было гильотинировано по приговорам трибунала или его отделений в провинции, и 25 тысяч погибло при самосуде. А сидело в тюрьмах от 100 до 300 тысяч.
Татьяна Вольтская: Кстати, вы говорите об этой книге, об историках, но, в принципе, даже просто беллетристика - ''Боги жаждут''.
Феликс Лурье: У Фейхтвангера замечательная есть, у многих, но замечательнее, чем это - нет еще такого писателя на земле, который превзошел бы. Подобрал Евгений Викторович Тарле с группой переводчиков, сделал эту работу.
Татьяна Вольтская: И вы сейчас это издали, только сейчас?
Феликс Лурье: Только сейчас все три части. Во-первых, когда было Академическое дело, его упрекали и просто говорили, что он издевается над ЧК. А вы думаете, почему он это сделал? Чтобы остановить красный террор. Он хотел им объяснить людям, которым ничего объяснить невозможно, он хотел им объяснить, к чему ведь эта дорога. И я скажу, чем я горжусь. Я горжусь, во-первых, тем, что у меня хватило смелости написать предисловие. Во-вторых, и в самых главных, я горжусь тем, что, понимая, что мне ее комментировать просто не удастся, это работа для француза — точно указать все источники невозможно. И я пришел к выводу, что я сделаю подробную хронологию событий от начала Французской революции до казни этих ребят всех. И я это сделал. Она на 9 страницах. Ну, я хронологиями занимался давно и много и я, честно говоря, не ожидал такого эффекта. Вот вы берете Аллара - это 800 страниц, или вы берете Тьера - это примерно полторы-две тысячи страниц, и когда вы читаете эту монографию, то, подходя к концу, вы забываете какие-то важные вещи. Но когда на 9-ти страницах написана хронология, самые главные события, мы видим как законодатель Робеспьер, сам юрист по образованию, истребляет законодательство. Какая характеристика революции? Их много, но вот одна из характеристик. Что говорит вождь революционный? Что как только я доберусь до власти, наступит благо, все будет замечательно. Все это слушают и идут за ним. Я думаю, что французы не очень понимали, что произойдет, я думаю, что даже наши в 1917 году не понимали. Здесь не наступило. Толпа идет туда, где заседает Конвент. Что-то надо делать, кто-то виноват, но не революционеры, не Робеспьер же виноват. Первые, кто виноваты - аристократы. Ну, истребили часть аристократов, которая не убежала, не предала свой класс. Все равно не получается. Виноваты иностранцы, которые во Франции. Истребили иностранцев. Виноваты те, кто не благонадежен. И вот тут началось.
Татьяна Вольтская: Такой широкий критерий.
Феликс Лурье: Да, неблагонадежен кто? Кто угодно. Далее начинается игра с экономикой, и регулируемая была экономика, которая развалилась. Все это пройдено человечеством. Почему мы все время рвемся на грабли? Вообще в этой книге масса интересного, я прочитал ее очень давно первый раз, я был потрясен. Потом я, наконец, достал вторую часть, выменял ее с приятелем, с одним архивистом. Я был безмерно рад. Замечательная наша Татьяна Сергеевна Царькова, заведующая рукописным отделом Пушдома, которая идет навстречу. Это очень важно. Я не мистик, я — антимистик, но некое провидение — три комплекта лежало в папке: неполный комплект гранок, неполный комплект машинописи и неполный комплект рукописный. И вот когда их соединяешь, получается полный конспект. Потом я вставил сюда все, что вымарал Евгений Викторович, то, что он считал уж совсем ужасным. Потому что, когда хвалят королевскую семью и ругают революционеров, то вообще к этой книге не нужен комментарий, просто нужно спокойно ее читать.
Татьяна Вольтская: Из книги ''Революционный трибунал Великой французской революции'', составленной Евгением Тарле, изданной Феликсом Лурье:
''Политиков и администраторов взращивают десятилетиями, революция возносит в один день. Наверху оказываются циничные смельчаки, авантюристы, политические атеисты, стоящие левее всех. Им симпатизирует ревущая толпа. Те, кто в середине или справа, проигрывают или погибают. Молодой адвокат без опыта и навыков, но с хорошо подвешенным языком, вдруг усаживается в кресло министра. Все неустроенные, неудовлетворенные стремятся занять места комиссаров, чиновников в комиссиях, надсмотрщиков в тюрьмах, депутатов муниципальных учреждений, невольно создавая впечатление привлеченного к власти народа. Народ требует улучшения повседневной жизни, и сразу, а это невозможно. Честолюбивые вожди стремятся к власти, чинам, званиям, что куда проще. Те, кого обделили высокой должностью, надевали мундиры, украшали их эполетами и кокардами, но были такие, кто готов был на все, чтобы главенствовать. Таких кокардами не угомонить - они желали повелевать и ради этого шли на все''.
