Кто ответит за то, что Москва и провинция голосуют так по-разному? Пару ответственных я знаю.

За последние двенадцать лет я бывал в этих северо-западных городах много раз: Переславль-Залесский, Ростов Великий, Ярославль, Кострома, Плёс, Иваново, Тейково. Даже самый дальний из них расположен всего в трехстах километрах от Москвы, семь часов неторопливой езды - то, что надо, чтобы провести время в выходные или на праздники. В марте 2012-го, после декабрьских и февральских столичных событий, после того, как Москва выразила Путину 46, 95 процента поддержки, мне впервые захотелось повторить этот маршрут не для отдыха.

135 км от Москвы

Переславль-Залесский, как выяснилось в марте 2012-го, доволен Владимиром Путиным на 56, 66 процентов.

Понять такое решение можно: за последние двенадцать лет город ожил, центральная улица по набору магазинов уже мало отличается от московского Бирюлёва. Источников благосостояния два: богатые дачники и туристы. Плещеево озеро для первых, участки на берегу которого уходят в лёт, было у Переславля-Залесского всегда. Пару приличных гостиниц, рестораны, кафе, антикварные лавки и самодеятельные музеи завели специально для вторых и не прогадали. Благодарить за это Переславль-Залесский должен своего первого избранного мэра (третьего по счету в стране после Москвы и Ленинграда), который в середине 90-х придумал весь этот малый туристический бизнес, кормящий Переславль-Залесский до сих пор, и был вскоре благополучно сожран местными бандитами.

Вот Владимира Путина никто не смог сожрать, и все электоральные лавры в марте 2012-го в Переславле-Залесском достались ему.


180 км

Ростов Великий, отдавший Путину 56,71 процентов своих голосов, понять труднее.

В 90-е наблюдать Ростов было счастьем: город встряхнулся, стал искать себе занятия, отремонтировал местный кремль, развел торговлю финифтью, построил первую частную гостиницу "Усадьба Плешанова" и неслыханную по тем временам пиццерию. Ясно было, что еще немного – и жизнь в Ростове перестанет быть безнадежной, как его окраинные помойки.

В 2000-е как на тормоза нажали в начале разгона. К марту 2012-го и "Усадьба Плешанова" на месте, хоть и обветшала немного, и кремль стоит отремонтированный, и пиццерия работает, а появилось явственное ощущение тупика – нечего больше предъявить туристам, а других занятий Ростов и не искал никогда, надеялся только на Золотое кольцо.

Тем не менее, тот, кто нажал на тормоза, пользуется здесь популярностью.


220 км

Ярославль – это небольшая Москва. Нервный, грязный, небезденежный. Диагноз Ярославля стоит на въезде – нефтеперегонный завод. Плюс газ, который отсюда распределяется по всем соседним областям. Голландская болезнь, как сказали бы в Голландии, а если попроще – есть что пилить. Отсюда и бестолково понатыканные по всему городу торговые центры, и пробки, и центральный рынок – торжество китайской модели экономического развития и кавказского торгового таланта, и куча заведений, дизайном и ценами подчеркивающих, что никто им не конкурент, кроме московского "Пушкинъ".

​Единственное отличие Ярославля от столицы – в процентах сторонников Путина: 54, 53 против 46, 95. Cущественное?



300 км

Электоральный результат Костромы выглядит загадочно. Чистый, спокойный, в меру сил ухоженный город, по уму отреставрированные старые дома и дороги, много новых гостиниц, цены в которых не оставляют сомнений в том, что ты в Костроме, а не на Манхэттене. Главный источник существования здесь тот же, что и у всех окружающих – Золотое кольцо. А благодарных Путину – всего 50, 51, почти как в Москве.



310 км

А если свернуть с Золотого кольца? Вот, например, село Никольское, десять километров от Костромы.

Двенадцать лет назад, в марте 2000-го, когда Владимир Путин в первый раз собрался стать президентом, я работал в газете "Московские новости" и долго выбирал место, откуда стоило написать репортаж про это событие, и нашел подходящее. Никольское выглядело предпочтительнее всех остальных географических точек потому, что там находится самая большая психиатрическая больница на северо-западе России. В марте 2000-го такой выбор казался совершенно оправданным: только что на наших глазах возобновилась война в Чечне, взорвали дома в Волгодонске, Буйнакске и Москве, нашли сахар-гексоген в Рязани, и вообще – кто на десятом году российской демократии в здравом уме будет голосовать за мутного подполковника КГБ, пусть и подрощенного до директора ФСБ и премьер-министра?

С тех пор Никольское из села превратилось в поселок. На этом, правда, видимые перемены в нем закончились.

Те же в меру обшарпанные - не до обморока немецких туристов, заблудись они сюда, а как везде - корпуса психбольницы, построенной еще царским (предпредыдущим, то есть) антинародным режимом. Слегка поддатые по случаю субботы ее постояльцы из числа вольносодержащихся. Те же дома, не коттеджи, конечно, рублевские, но вовсе и не развалюхи, потому что есть, слава богу, в Никольском градообразующее предприятие, хоть и необычное, но кормит. Тот же храм, как был неремонтированный. Библиотеки, правда, не стало, на ее месте – центр молодежного досуга, представить себе который легко, но не очень хочется.

Самый любопытный персонаж в Никольском двенадцать лет назад был Алексей Иванович Повалихин, хозяйственник при странноприимном доме. Очень крепкий такой хозяйственник, Алексей Иванович, только что вступивший на путь фермерства, пребывал в то время в сомнениях. С одной стороны, хотелось большего – "чтобы и поле. и лес, и пруд – все вокруг мое". С другой стороны, он здраво оценивал окружающую среду: "Не дадут. Или одни сожгут, или другие посадят". Голосовать тогда Алексей Иванович, верный "присяге, которую дают один раз", пошел за Зюганова – вопреки сильнейшему давлению со стороны семьи, призывавшей его поддержать Путина (да нет, собственной Алексея Ивановича семьи, а не то, что вы подумали).

В марте 2012-го поговорить не удалось, не было Алексея Ивановича дома, но соседи сказали – жив-здоров. Заглянул через забор: не сбылись, похоже, повалихинские мечты. Дом крепкий, но он и двенадцать лет назад был не хуже, и та же во дворе продукция Волжского автомобильного завода, только тарелку "НТВ+" сменил "Триколор", вот и весь прибыток, если не увел его, конечно, Повалихин из поселка в офшор.

Двенадцать лет назад Никольское отдало Путину шестьдесят с небольшим процентов. В марте 2012-го – 53, 17. Дошло, наконец, про Чечню и взорванные дома, и все остальное? Или это просто реакция на застой?


330 км

Результат города Плёса – 67, 10 - можно объяснить только верой в повторяемость чуда.

Плёс - дитя Орско-Халиловского металлургического комбината. Лет десять назад здесь появился один из бенефициаров его приватизации, и давай инвестировать – гостиница одна, другая, ресторан такой и сякой, на причале для яхт людно летом, а по зиме Плёс вообще объявляет себя горнолыжным курортом. Все закончилось приездом в город принца английского Майкла и президента российского Медведева, но этим пока все и закончилось. Цены в новомодных гостиницах и ресторанах Плёса по-прежнему конкурируют с Провансом, в старосоветских пансионатах и санаториях не конкурируют ни с кем, равно как и сами эти заведения, а третьего, чего-то среднеклассового не дано. Ресторан "Яхт-клуб" ждет возвращения президента Медведева, это был его звездный час (ресторана). Местные магазины по-прежнему рассчитывают на столичных маркетологов, которые рано или поздно должны придумать им убийственно-привлекательное название, а не на расширение ассортимента. Главной достопримечательностью остается не музей Левитана, где от Левитана и запаха нету, а дача московского адвоката Добровинского.

Вот как, интересно, представляет себе Плёс это новое чудо – в виде повторной приватизации Орско-Халиловского комбината?


250 км (пошел обратный отсчет)

Увидев в городе Иваново двух мам с колясками, соавтор этого текста, двадцатилетняя Ирина Чевтаева с уважением сказала: "И они тут еще рожают?!". И рожают, и будут, похоже, рожать, потому что настроены, судя по результату, оптимистично – 59, 02.

210 км

Это еще Чевтаева не видела город Тейково Ивановской области.

Градообразующим предприятием этого районного центра служит не психбольница, а дивизия ракетных войск стратегического назначения. Вот здесь, вот в этом военном городке живут и растят детей офицеры этой гвардейской дивизии (см. фото соавтора этого текста, потерявшей в Тейкове дар речи).

Будь я одним из этих офицеров, я бы запустил стратегическую ракету "Тополь", к которой приставила меня родина, не колеблясь, только перенацелил бы её сначала, оставив Пентагон и штаб-квартиру НАТО на потом. В таких условиях люди не живут и не служат.

А вот и ничего подобного: 63, 01 выступают в Тейкове за кандидатуру именно этого верховного главнокомандующего. Но почему?

Я не знаю, почему Тейково проголосовало вот так, как не знаю этого про Плёс, Иваново, Ярославль, Кострому, Переславль и Ростов . Предполагать могу – в Тейково понагнали на участки забитых солдат; Переславль не ищет от добра добра; Ростов смирился; Плёс ждёт чуда; Кострома фрондирует как может; Ярославль занят дележом углеводородов – а наверняка не скажу. Может быть потому, что для большинства людей в этих местах, что Москва, что Париж – одинаково любопытная телевизионная картинка, к их жизни отношения не имеющая. Может быть, потому, что слишком часто их обманывали за последние двадцать лет. Может, просто пьянка и просто лень.


175 км

Единственное объяснение, которое мне кажется достоверным, выглядит так: в начале было слово.

На полпути между Ярославлем и Ростовом Великим есть поселок Семибратово. ПГТ как ПГТ, может, чуть побогаче остальных, поскольку здесь есть контора, сопряженная с "Газпромом", что благотворно сказывается на уровне жизни в поселке, хотя и не радикально.



Подробно в историю Семибратова я не вдавался, но думаю, что самого известного его уроженца знаю. Это мой бывший коллега и соавтор по "Московским новостям", куда мы одновременно пришли работать зимой 1990-го, в сезон надежд. И не было в тогдашних "Московских новостях", очень не бедных на кадры, человека, более чуткого к слову, более внимательного к деталям, более элегантного в репортаже, просто более талантливого.

Мы перестали быть коллегами в 1996-ом, когда он пошел работать в газету "Не дай Бог!" (для тех, кто не читал – это шестнадцатилетней давности печатный аналог "Анатомии протеста", вышедшей недавно на НТВ). А в 1999-ом он поступил в бытописатели Путина, выпустил вместе с еще одной бывшей коллегой его предвыборную книгу.

Они с Путиным сработались: дальше был кремлевский пул, множество репортажей про президентскую жизнедеятельность в жанре "Путин с человеческим лицом", по-прежнему элегантных, хотя уже слегка однообразных, псевдополитический трёп на телевидении, ещё книги про того же героя, редакторство в журнале, выходящем на очень хорошей бумаге.

Да, так к Семибратово. Километрах в двадцати от него, на трассе Москва-Ярославль есть место, откуда мой бывший коллега написал в начале 90-х свой первый блестящий репортаж для "Московских новостей". Это такой придорожный рынок, где дальнобойщики могут купить все необходимое для семейного мира и счастья – постельное белье, полотенца, мягкие игрушки - экзотика по тем временам. Двадцать лет назад этот материал вызвал абсолютный восторг в редакции: вот, в трудных условиях перехода к рыночной экономике люди не спасовали, нашли свою нишу, кормятся, выживают, ждут лучшей доли.

Не рад сообщить тебе, Андрей – они там до сих пор стоят, торгуют, выживают, и ассортимент не поменялся. Двадцать лет ждут лучшей доли, как корова языком.

Тебе, с другой стороны, есть чему радоваться: в нечужом тебе Семибратове за Путина – пятьдесят шесть с лишним процентов, и это средний результат и на Северо-Западе, и по всей стране. Твой, значит, день был 4 марта, твоё же талантливое слово было в начале. Тебе и отвечать за твоего протеже. И мне, которому всё это надо было сказать тебе раньше, лет двенадцать назад.