Французским полицейским, судя по всему, удалось раскрыть убийства военнослужащих и детей из еврейской школы, находящейся в Тулузе. Подозреваемый в убийстве - гражданин Франции с алжирскими корнями. Как изменит тулузская трагедия внутреннюю политику страны?
На вопросы Радио Свобода отвечает собственный корреспондент НТВ во Франции Вадим Глускер.
– Полиция очень быстро нашла виновников тулузской трагедии. Для России такая ситуация редкость. А для Франции?
– Я бы не стал говорить, что виновников трагедии нашли очень быстро. Сегодня мы знаем, что убийца солдат и убийца детей – один и тот же человек. Значит, с момента первого преступления прошло 10 дней. Для Франции это немало. К тому же следствие выдало коммюнике, где говорится – дескать, мы знали об этом человеке, он был в списке подозреваемых по первой серии убийств… Однако никто тогда не предпринял попытку его обезвредить. А как сегодня выясняется, у него был целый список планируемых убийств.
– То есть, на ваш взгляд, полиция действовала недостаточно оперативно? Отреагирует ли в таком случае на эту медлительность общество?
– Я думаю, что реакцию на это мы увидим уже сегодня. И не со стороны общества. В 18 часов по московскому времени должна состояться траурная церемония в городе Монтабан – это город, в котором были застрелены двое из трех французских военнослужащих. Так вот, на этой церемонии будут присутствовать не только президент Саркози, что вполне естественно, а все 10 кандидатов в президенты. Ситуация, скажем так, не банальная. И безусловно, претензии будут предъявляться. Кому конкретно – министру внутренних дел, полицейским, руководителям спецподразделений, лично Николя Саркози – посмотрим. Скорее, все-таки лично Саркози за то, что за последние годы он ничего не делал для спокойствия нации. Напротив – разделил ее на французов и нефранцузов. Поэтому политические последствия всей этой трагедии сейчас абсолютно непредсказуемы.
– Если оппоненты обвинят Николя Саркози в том, что он разделил общество на французов и нефранцузов, то это будет означать: целесообразность его жесткости по отношению к мигрантам поставлена под сомнение. Или дальнейшее закручивание гаек все равно неизбежно?
– Думаю, неизбежно. Пока не было ясно, кто именно совершил эти преступления, многие эксперты рассуждали о том, что всем было бы спокойнее, если бы это оказался какой-то маньяк. Но выяснилось, что это человек, который , судя по всему, прошел подготовку в лагерях "Аль Каиды" на пакистано-афганской границе, который сидел в тюрьме в Кандагаре и вернулся во Францию только для того, чтобы мстить и убивать "неверных". Он франкоалжирец, у него мама из Алжира, папа – француз, о корнях которого пока никто не говорит, может быть, он тоже араб и мусульманин. Тем не менее, у предполагаемого убийцы французский паспорт. Такой поворот событий очень выгоден той же Марин ле Пен, которая претендует на президентское кресло, ведь именно она требует в два раза сократить число легальных эмигрантов, а нелегальных просто выслать из страны. Я уверен, что в этой ситуации даже кандидат от социалистов, которые всегда поддерживают принципы толерантности, тоже будет вынужден поменять свою риторику.
Напомню, что до выборов остался ровно месяц и в этой ситуации проблема эмигрантов выходит на первый план. Что самое любопытное, так каждый раз бывает во Франции. В 2002-м на этой проблеме Жан-Мари ле Пен, отец Марин ле Пен, вышел во второй тур. В 2007-м кандидат в президенты Саркози выиграл на том, что в качестве министра внутренних дел жестоко подавил беспорядки в пригородах крупных городов… Прошло пять лет – и ситуация повторяется.
– Как в таком случае будут голосовать люди с французскими паспортами, но имеющие эмигрантские корни?
– Они все равно будут голосовать за власть. Они не будут голосовать за Марин ле Пен, они не будут голосовать за кандидата социалистов. Они уже находятся на территории Франции, им хорошо, спокойно, они не хотят, чтобы новые эмигранты приезжали сюда. "Нас устраивает то, что здесь есть. Мы французы, мы имеем право голосовать, нам это право дала французская власть…" Это как раз 100-процентные сторонники Саркози.
– Устоит ли в этой непростой ситуации гуманистический европейский подход, в основе которого лежит комплекс метрополий перед бывшими колониями?
– Он, безусловно, устоит, потому что без эмигрантов, без рабочей силы та же французская экономика уже справиться не может.
– То есть, дело не в нравственном подходе, а в экономике?
– К сожалению, это так. Смотрите, как шел процесс. В конце 60-х - начале 70-х годов Франция успешно экономически развивалась. Нужно было поднимать промышленность. Прекрасно! Для этого есть целые отряды людей из Алжира, Марокко, Туниса, мы их все призовем как рабочую силу. Мы специально ради них построим вокруг крупных городов некие пригороды с муниципальным жильем, там же будут заводы. Они будут добросовестно работать на благо Французской республики. Мы дадим этим людям французское гражданство. Более того, в 1974 году президент Жискар Д'Эстен вводит такое понятие – "политика воссоединения семей". Если вы уже приехали во Францию, то у вас абсолютно легальное право безо всяких объяснений причин вывезти сюда всех ваших братьев, сестер, мам, пап… Эти семьи разрослись до 20-30 человек, и им всем тоже давали муниципальное жилье. Но резкий подъем промышленности в конце 80-х закончился, заводы закрылись – и во что превратились эти пригороды? В абсолютные зоны отчуждения. Не дай бог французам появляться в этих местах, даже не ночами, а днем. Там реально опасно. Там свой мир и люди, его населяющие, не интегрируются во французское общество. Это проблема Франции. Это не проблема Германии, все-таки Германия смогла каким-то образом адаптировать турок, они интегрированы в общество.
Что делает Франция? Пытается решить эту проблему, но не очень эффективно. Это же французское ноу-хау - чартеры, которые развозят нелегалов по своим странам. Где это видано в какой-то другой стране? А это 2,5 миллиарда евро из бюджета ежегодно… Можно считать, что пока эффективное решение этой проблемы не найдено.
На вопросы Радио Свобода отвечает собственный корреспондент НТВ во Франции Вадим Глускер.
– Полиция очень быстро нашла виновников тулузской трагедии. Для России такая ситуация редкость. А для Франции?
– Я бы не стал говорить, что виновников трагедии нашли очень быстро. Сегодня мы знаем, что убийца солдат и убийца детей – один и тот же человек. Значит, с момента первого преступления прошло 10 дней. Для Франции это немало. К тому же следствие выдало коммюнике, где говорится – дескать, мы знали об этом человеке, он был в списке подозреваемых по первой серии убийств… Однако никто тогда не предпринял попытку его обезвредить. А как сегодня выясняется, у него был целый список планируемых убийств.
– То есть, на ваш взгляд, полиция действовала недостаточно оперативно? Отреагирует ли в таком случае на эту медлительность общество?
– Я думаю, что реакцию на это мы увидим уже сегодня. И не со стороны общества. В 18 часов по московскому времени должна состояться траурная церемония в городе Монтабан – это город, в котором были застрелены двое из трех французских военнослужащих. Так вот, на этой церемонии будут присутствовать не только президент Саркози, что вполне естественно, а все 10 кандидатов в президенты. Ситуация, скажем так, не банальная. И безусловно, претензии будут предъявляться. Кому конкретно – министру внутренних дел, полицейским, руководителям спецподразделений, лично Николя Саркози – посмотрим. Скорее, все-таки лично Саркози за то, что за последние годы он ничего не делал для спокойствия нации. Напротив – разделил ее на французов и нефранцузов. Поэтому политические последствия всей этой трагедии сейчас абсолютно непредсказуемы.
– Если оппоненты обвинят Николя Саркози в том, что он разделил общество на французов и нефранцузов, то это будет означать: целесообразность его жесткости по отношению к мигрантам поставлена под сомнение. Или дальнейшее закручивание гаек все равно неизбежно?
– Думаю, неизбежно. Пока не было ясно, кто именно совершил эти преступления, многие эксперты рассуждали о том, что всем было бы спокойнее, если бы это оказался какой-то маньяк. Но выяснилось, что это человек, который , судя по всему, прошел подготовку в лагерях "Аль Каиды" на пакистано-афганской границе, который сидел в тюрьме в Кандагаре и вернулся во Францию только для того, чтобы мстить и убивать "неверных". Он франкоалжирец, у него мама из Алжира, папа – француз, о корнях которого пока никто не говорит, может быть, он тоже араб и мусульманин. Тем не менее, у предполагаемого убийцы французский паспорт. Такой поворот событий очень выгоден той же Марин ле Пен, которая претендует на президентское кресло, ведь именно она требует в два раза сократить число легальных эмигрантов, а нелегальных просто выслать из страны. Я уверен, что в этой ситуации даже кандидат от социалистов, которые всегда поддерживают принципы толерантности, тоже будет вынужден поменять свою риторику.
Напомню, что до выборов остался ровно месяц и в этой ситуации проблема эмигрантов выходит на первый план. Что самое любопытное, так каждый раз бывает во Франции. В 2002-м на этой проблеме Жан-Мари ле Пен, отец Марин ле Пен, вышел во второй тур. В 2007-м кандидат в президенты Саркози выиграл на том, что в качестве министра внутренних дел жестоко подавил беспорядки в пригородах крупных городов… Прошло пять лет – и ситуация повторяется.
– Как в таком случае будут голосовать люди с французскими паспортами, но имеющие эмигрантские корни?
– Они все равно будут голосовать за власть. Они не будут голосовать за Марин ле Пен, они не будут голосовать за кандидата социалистов. Они уже находятся на территории Франции, им хорошо, спокойно, они не хотят, чтобы новые эмигранты приезжали сюда. "Нас устраивает то, что здесь есть. Мы французы, мы имеем право голосовать, нам это право дала французская власть…" Это как раз 100-процентные сторонники Саркози.
– Устоит ли в этой непростой ситуации гуманистический европейский подход, в основе которого лежит комплекс метрополий перед бывшими колониями?
– Он, безусловно, устоит, потому что без эмигрантов, без рабочей силы та же французская экономика уже справиться не может.
– То есть, дело не в нравственном подходе, а в экономике?
– К сожалению, это так. Смотрите, как шел процесс. В конце 60-х - начале 70-х годов Франция успешно экономически развивалась. Нужно было поднимать промышленность. Прекрасно! Для этого есть целые отряды людей из Алжира, Марокко, Туниса, мы их все призовем как рабочую силу. Мы специально ради них построим вокруг крупных городов некие пригороды с муниципальным жильем, там же будут заводы. Они будут добросовестно работать на благо Французской республики. Мы дадим этим людям французское гражданство. Более того, в 1974 году президент Жискар Д'Эстен вводит такое понятие – "политика воссоединения семей". Если вы уже приехали во Францию, то у вас абсолютно легальное право безо всяких объяснений причин вывезти сюда всех ваших братьев, сестер, мам, пап… Эти семьи разрослись до 20-30 человек, и им всем тоже давали муниципальное жилье. Но резкий подъем промышленности в конце 80-х закончился, заводы закрылись – и во что превратились эти пригороды? В абсолютные зоны отчуждения. Не дай бог французам появляться в этих местах, даже не ночами, а днем. Там реально опасно. Там свой мир и люди, его населяющие, не интегрируются во французское общество. Это проблема Франции. Это не проблема Германии, все-таки Германия смогла каким-то образом адаптировать турок, они интегрированы в общество.
Что делает Франция? Пытается решить эту проблему, но не очень эффективно. Это же французское ноу-хау - чартеры, которые развозят нелегалов по своим странам. Где это видано в какой-то другой стране? А это 2,5 миллиарда евро из бюджета ежегодно… Можно считать, что пока эффективное решение этой проблемы не найдено.
