В Москве появилась новая исследовательская группа под названием «НИИ митингов». (Аббревиатура «НИИ» в данном случае расшифровывается как «независимая исследовательская инициатива».) Группа начала свои исследования в конце декабря прошлого года. Молодые ученые проводили интервью с участниками митингов (в среднем по 50-60 интервью на каждом мероприятии). Как менялись настроения участников движения за честные выборы на протяжении последних месяцев? На мой вопрос отвечает научный координатор группы, кандидат социологии Александр Бикбов.
Во-первых, настроения менялись вместе с составом митингующих. 10 декабря было очевидно, что преобладающие массово участники - это молодые люди, часто завсегдатаи различных интернет-форумов и клубов, социальных сетей, которые наиболее подвижны и в некотором смысле расположены к риску. А 10-го риск был достаточно велик, это же была полная неопределенность, бродили совершенно невероятные слухи. И вот это было довольно удивительно - видеть, с одной стороны, большое количество молодых людей, довольно изящно одетых, крайне изобретательно представляющих свое отношение к происходящему, с самыми разными лозунгами, с барабанами, со скейтами, даже с электрогитарами и так далее, - которые при этом решились на риск. То, что было преобладающим 10 декабря, это настроение "нет насилию, нет революции". Это была попытка самым решительным образом ограничить все то, что могло бы превратить митинг в некое поле борьбы.
- Как изменились эти настроения к марту?
- Мы ввели в интервью специальный вопрос: "Какие радикальные действия или какую форму радикализации вы считаете приемлемой в условиях, когда большая часть требований митингов не удовлетворена, и когда состоялись президентские выборы, официально признанные действительными?" Как оказалось, самые неожиданные по своему социальному портрету участники митингов готовы к нелегальным и радикальным действиям. Часть участников - это нередко люди, не участвующие ни в каких других типах активности, пришедшие на митинг для того, чтобы выразить, скорее, свое моральное отношение к происходящему, - по-прежнему поддерживают лозунг "Нет революции". Но, сколь странным это ни покажется, есть ряд участников, принадлежащих при этом к самым разным социальным слоям, готовых сегодня к несанкционированным митингам и, возможно, даже к столкновениям с полицией.
- Вы сказали, что изменился и состав митингующих по сравнению с декабрем. В какую сторону?
- На место вот этой рисковой и остроумной молодежи пришли люди, представляющие собой, скажем так, некоторый достаточно трудно уловимый социальный слой. Это уже то, что можно назвать горожанами всех возрастов и всех социальных положений. Гораздо больше стало небогато одетых людей.
- А о чем это, как вы думаете, говорит? О том, что люди, которые первоначально вышли в декабре не митинги, отходят от этого движения, или о чем-то другом?
- Некоторые, несомненно, да, и это может быть связано как с исчерпанием повестки митингов, так и с исчезновением энергии первого порыва, невозможностью продолжать вот этот самый пресловутый креатив из митинга в митинг, из месяца в месяц. С другой стороны, надо заметить, что происходит частичное обновление состава участников, когда некоторые, участвовавшие в митингах с 10 или с 24 декабря, перестают приходить с лозунгами и, если угодно, становятся серьезнее. Вот это тоже довольно важный момент, который характеризует изменение настроений.
- Вы отмечаете настроение подавленности в среде митингующих после победы Владимира Путина на президентских выборах?
- Среди некоторых: прежде всего, тех, кто активно не участвовал в предшествующей фазе, не был наблюдателем, не пытался создать какую-то собственную инициативу. При этом часть этих людей готова продолжать выходить на митинги.
- А каковы настроения другой части опрошенных?
- Люди, которые получили этот опыт соприкосновения с институтами власти: те, кто участвовали в качестве наблюдателей, или те, например, кто попали под аресты 5 декабря на Триумфальной площади и на Чистых Прудах, - были, если угодно, крещены властью.
- Правильно ли я понимаю, что власть, таким образом, некоторых провоцирует на какие-то более активные действия?
- Совершенно верно, это весьма традиционный механизм производства активистов. Достаточно совершить насилие или несправедливость в отношении людей, которые с совершенно чистыми намерениями вышли, с их точки зрения, на полностью правомерную акцию, - и они тут же радикализуются. Я думаю, единственный, кому этот механизм неизвестен, это МВД.
Во-первых, настроения менялись вместе с составом митингующих. 10 декабря было очевидно, что преобладающие массово участники - это молодые люди, часто завсегдатаи различных интернет-форумов и клубов, социальных сетей, которые наиболее подвижны и в некотором смысле расположены к риску. А 10-го риск был достаточно велик, это же была полная неопределенность, бродили совершенно невероятные слухи. И вот это было довольно удивительно - видеть, с одной стороны, большое количество молодых людей, довольно изящно одетых, крайне изобретательно представляющих свое отношение к происходящему, с самыми разными лозунгами, с барабанами, со скейтами, даже с электрогитарами и так далее, - которые при этом решились на риск. То, что было преобладающим 10 декабря, это настроение "нет насилию, нет революции". Это была попытка самым решительным образом ограничить все то, что могло бы превратить митинг в некое поле борьбы.
- Как изменились эти настроения к марту?
- Мы ввели в интервью специальный вопрос: "Какие радикальные действия или какую форму радикализации вы считаете приемлемой в условиях, когда большая часть требований митингов не удовлетворена, и когда состоялись президентские выборы, официально признанные действительными?" Как оказалось, самые неожиданные по своему социальному портрету участники митингов готовы к нелегальным и радикальным действиям. Часть участников - это нередко люди, не участвующие ни в каких других типах активности, пришедшие на митинг для того, чтобы выразить, скорее, свое моральное отношение к происходящему, - по-прежнему поддерживают лозунг "Нет революции". Но, сколь странным это ни покажется, есть ряд участников, принадлежащих при этом к самым разным социальным слоям, готовых сегодня к несанкционированным митингам и, возможно, даже к столкновениям с полицией.
- Вы сказали, что изменился и состав митингующих по сравнению с декабрем. В какую сторону?
- На место вот этой рисковой и остроумной молодежи пришли люди, представляющие собой, скажем так, некоторый достаточно трудно уловимый социальный слой. Это уже то, что можно назвать горожанами всех возрастов и всех социальных положений. Гораздо больше стало небогато одетых людей.
- А о чем это, как вы думаете, говорит? О том, что люди, которые первоначально вышли в декабре не митинги, отходят от этого движения, или о чем-то другом?
- Некоторые, несомненно, да, и это может быть связано как с исчерпанием повестки митингов, так и с исчезновением энергии первого порыва, невозможностью продолжать вот этот самый пресловутый креатив из митинга в митинг, из месяца в месяц. С другой стороны, надо заметить, что происходит частичное обновление состава участников, когда некоторые, участвовавшие в митингах с 10 или с 24 декабря, перестают приходить с лозунгами и, если угодно, становятся серьезнее. Вот это тоже довольно важный момент, который характеризует изменение настроений.
- Вы отмечаете настроение подавленности в среде митингующих после победы Владимира Путина на президентских выборах?
- Среди некоторых: прежде всего, тех, кто активно не участвовал в предшествующей фазе, не был наблюдателем, не пытался создать какую-то собственную инициативу. При этом часть этих людей готова продолжать выходить на митинги.
- А каковы настроения другой части опрошенных?
- Люди, которые получили этот опыт соприкосновения с институтами власти: те, кто участвовали в качестве наблюдателей, или те, например, кто попали под аресты 5 декабря на Триумфальной площади и на Чистых Прудах, - были, если угодно, крещены властью.
- Правильно ли я понимаю, что власть, таким образом, некоторых провоцирует на какие-то более активные действия?
- Совершенно верно, это весьма традиционный механизм производства активистов. Достаточно совершить насилие или несправедливость в отношении людей, которые с совершенно чистыми намерениями вышли, с их точки зрения, на полностью правомерную акцию, - и они тут же радикализуются. Я думаю, единственный, кому этот механизм неизвестен, это МВД.
