Если хочешь постичь время, эти картинки надо смотреть синхронно, в двух окнах. Растроганного до слез Путина на Манежке, когда он благодарит "всех, кто сказал "да!" великой России". И тех меланхоличных парней в Тарумовском районе Дагестана, которые молча куют это самое "да!", вбрасывая бюллетени в электронную машину для голосования. Машина слегка сопротивляется, заставляя парней делать паузу после каждого вброса, но они терпеливы. Бесстрастная веб-камера фиксирует их самоотверженный труд.

Такое удивительное время. Выборы на образцово-показательном участке в далекой дагестанской глубинке отменены – видите, как быстро и честно работает ЦИК под руководством Чурова? Итоги выборов по Дагестану: более 82% – за Путина. (В Чечне – около 100%). В столице войска, словно враг у ворот, но умирать под Москвой, как призывал национальный лидер, они не пойдут: много работы в городе. Автобусы с иногородними, вдоволь «покаруселив», вернулись по домам. А у победителя праздник со слезами на глазах.

Конечно, он знает цену этому празднику, но ошибется тот, кто упрекнет его в лицемерии. Ибо вбросы и карусели, предвыборная кампания с ежедневной тотальной агитацией за одного кандидата на всех гостелеканалах, тщательный отбор соперников и прочие волшебства – все это было необходимо для того, чтобы народ не ошибся. Чтобы цель оправдала средства, как это всегда было в его жизни в течение последних 12 лет. Чтобы Россия выстояла, как говорил он после "Норд-Оста".

Поэтому две картинки дополняют друг друга, никак не конфликтуя между собой. Только дагестанским ребятам не повезло и даже не исключено, что их вычислят и посадят, хотя вряд ли. А ему повезло, и предательская слеза, стекающая по лицу, символизирует счастье. И тут уж неважно, ветром ли надуло влагу, как сообщил его пресс-секретарь, или Путин и впрямь расчувствовался, как сознается он чуть позже. Важно, что "они не прошли", и Владимир Владимирович выкрикивает эту бессмысленную фразу, ничуть не желая оскорбить других кандидатов.

Просто он так видит окружающий мир. Толпа штурмует неказистое здание в Дрездене, а он один со своим пистолетиком защищает великую державу. У него приказ, а еще точнее – миссия, и если для того, чтобы остановить вражескую толпу, придется стрелять, то рука его не дрогнет. И это не образ, это его естество, натура, соединившая азарт и злость, и беспощадность, и абсолютную уверенность в собственной правоте, что так наглядно проявилось после "Курска", после Дубровки, после Беслана.

И только сегодня, переживая миг торжества, он улыбается, благодарит и плачет. Но это счастливые слезы, и он совершенно искренен, рассказывая толпе заединщиков про "победу в открытой и честной борьбе". Потому что нарушения в Москве и мрачная уголовщина в провинции диктуются правилами той игры, в которую он вынужден играть, имитируя демократию, но Россия превыше всего, превыше всех правил, а без него она пропадет, он точно это знает.

Ради нее он и возвращается сегодня на свои галеры. Правда, он еще не до конца осознал, что страны, которой он правил восемь лет под своим именем и четыре года под фамилией "Медведев", более не существует, но сегодня это не имеет значения. Куда важней, что оппозиция маргинализована, машина подавления, включая избирательную систему, работает почти без перебоев, и он убежден в том, что плакать ему суждено только от счастья. В отличие от тех, кто тоже сказал «да» великой России, но попался. Что ж поделать, XXI век, он и сам еще не привык к этой проклятой эпохе тотальной компьютерной гласности, он тоже отстал от времени, но это не страшно.

Надо всего лишь притормозить Россию, и он верит, что задача ему по плечу.