Cборник документальных рассказов о нарушениях на декабрьских выборах. «Разгневанные наблюдатели» как документальный репортаж, детектив, триллер, психологическая драма и политический фарс. Чем день выборов разозлил наблюдателей? Почему плачут мужчины? Сценарий «дня выборов»: утренняя «карусель», дневные вбросы, вечернее чаепитие комиссии и ночной побег председателя комиссии с результатами голосования. Как борьба за честные выборы сблизила наблюдателей разных партий и что они поняли друг о друге? За кого на самом деле голосует российский народ? Как тридцатипятилетние яппи стали независимыми наблюдателями и что они узнали за двое суток в декабре? Ошибки разгневанных наблюдателей и их советы на будущее.
Дмитрий Антонов, историк, автор идеи проекта «Разгневанные наблюдатели»;
Юлия Доброхотова, переводчик;
Дмитрий Дианкин, логист;
Анна Дианкина, бизнес-консультант
Дарья Петрягина, журналист
Сергей Большунов, адвокат
фрагмент программы:
Дмитрий Антонов: Я придумал сделать книгу "Разгневанные наблюдатели" и привлек для совместной работы людей из "Гражданина наблюдателя", при том, что я не отношусь к этой организации и сам не работал наблюдателем. Но я разгневался. Произошло это не сразу. На выборах я не хотел быть наблюдателем, хотя я прекрасно представлял, что сейчас начнутся нарушения и фальсификации. Я съездил по нескольким участкам. В это время у меня гостил немецкий друг, и мы вместе с ним ездили. Все было очень тихо, спокойно, мирно. Это был Центральный район, Киевский район, Северо-Западный округ. Мы дождались результатов, мы увидели, что «Единая Россия» набрала существенно меньше голосов, чем раньше. И мы подумали: фальсификации, конечно, были, но их было меньше, нет 60-70%. Буквально в тот же день начался информационный поток. Мои друзья и знакомые начали звонить и рассказывать, что на самом деле происходило в стране, на конкретных участках, где они работали. То же самое пошло в Интернете. Люди перестали молчать – и это принципиальное отличие этих выборов от прошлых. И когда вся правда стала выходить на поверхность, я понял, что все не так радужно. Меня больше всего огорчил цинизм, абсолютная уверенность в безнаказанности, ощущение, что все схвачено, и никто ничего не сделает, и даже не посмеет сделать.
Люди посмели сделать в тот день, когда вышли на Чистопрудный бульвар, где я был. И там мы почувствовали драйв, что люди уже не готовы быть молчаливыми, не готовы терпеть. И встал вопрос, что делать дальше. Я решил, что я иду наблюдателем на следующие выборы, что я буду участвовать во всех акциях, митинговать и так далее. Но этого мне показалось мало. Массу историй наблюдателей можно найти в Сети. Во-первых, Интернет оболгали как могли сразу же. Во-вторых, не всем доступен Интернет: пенсионеры, пожилые люди, инвалиды, ветераны не видят этого. Они смотрят официальные новости по телевизору, где им говорят, что выборы кристально честные. То есть идет подмена всего, на черное говорят белое, даже не серое. И это тоже способно разгневать. Поэтому я решил сделать такую вещь: отобрать хорошие истории, привлечь хорошее издательство, хороших художников и сделать хороший проект. Это должна быть книга, которая, во-первых, должна быть распространена среди людей, оторванных от Интернета, чтобы они узнали правду. Цель номер два. Это должна быть хорошо изданная книга, которая станет массмедийным проектом и будет обсуждаться. Люди больше будут слышать и знать, что происходит. И это один из многих проектов.
Люди сейчас стали очень активными. Действительно, эти выборы взбудоражили и разгневали общество так, как раньше не происходило. Хотя это парадокс: они набрали меньше голосов, чем хотели, чем все ожидали. Но они сумели это организовать настолько цинично, что взбесились все. Они слишком поверили в абсолютную безнаказанность и пассивность общества. А вот общество оказалось не настолько пассивным, как они думали. И это все – большой знак выздоровления, знак того, что общество будет оказывать влияние на власть, и власть будет вынуждена формировать себя уже исходя из новых условий.
Елена Фанайлова: Большинство из написавших эту книгу говорят о том, что политизация их началась не в момент выборов, а осенью, когда было объявлено, что Медведев и Путин меняются местами. Меня многие вещи в этой книге каким-то образом удивила. Когда я сказала, что она читается как триллер, я имела в виду развитие сюжета. Я понимала, что с утра будет «карусель», где-то в середине дня будут маленькие вбросы, когда какие-то граждане попытаются по 7-10 бюллетеней опустить в урну, встав спиной ко всем, чтобы этого не было видно. Но всякий раз я ждала финала. К «каруселям», к вбросам – к этому мы привыкли. Но мне кажется, что только эти выборы, благодаря наблюдателям, показали, что основные фальсификации происходят на финальном этапе. И самое поразительное – это просто детективные истории, когда председатель комиссии убегает с пачками бюллетеней или с протоколами для того, чтобы ни в коем случае не дать копию наблюдателям, чтобы люди не увидели правду. А тот, кто успел увидеть, обязательно пишет в конце своего рассказа, на сколько процентов отличалось реальное голосование от тех результатов, которые быстренько, за несколько часов, к утру были изготовлены. Что было самым ярким в вашей истории, Юля?
Юлия Доброхотова: По моим ощущениям, все как раз было в начале. Когда я пришла, мы проверили стационарные ящики – они были пустыми, все было в порядке. И тут же я увидела человека под названием «куратор». Долго пытались понять, кто этот человек, мои коллеги-наблюдатели от Коммунистической партии. Он сказал, что он с решающим голосом от КПРФ. Она сказала: «Нет, это я с решающим голосом от КПРФ. Вы ошиблись». Тогда он сказал: «Я от управы». И дальше все члены комиссии, включая директора школы, называли его куратором, и он руководил процессом. Так вот, этот куратор сразу же сказал: «Господа наблюдатели, сели все за стол и сидим». А стол находился примерно в 20 метрах от урн.
Елена Фанайлова: Нарушалось ваше право свободно передвигаться по участку.
Юлия Доброхотова: Я говорю: «Я ничего не вижу». Я не вижу не только, сколько бюллетеней опускают в стационарный ящик, я не вижу, сколько их выдают. А передо мной еще поставили огромнейший горшок с развесистым растением. Они сказали: «Юля, у вас же очки. Это ваши проблемы, если вам не видно». И я не знаю, откуда они взяли эту цифру – 20 метров, ни в каком законодательстве 20 метров не прописаны. «А встанете и будете ходить – будете удалены. Мы проголосуем и вас удалим». И я очень много времени потратила на то, чтобы дозваниваться в Территориальную избирательную комиссию, которая выше, чем участковая. Им что-то по телефону говорили, видимо, что можно передвигаться. Но было потеряно очень много времени. В первые три часа можно было вбросить тонну. Потом меня отправили с переносным ящиком на три часа блуждать по Ясенево. Партия «Яблоко» посоветовала мне идти с этим переносным ящиком, потому что бывает, что вбрасывают и в переносные ящики. Но я поняла, что это была ошибка. Переносной ящик – это максимум 30-40. То есть не имело никакого смысла уходить. А в это время, конечно, могли... Невероятный контраст поведения сотрудников УИК, когда я была на участке первые часы и когда я вернулась около 13.00-13.30. Я уже могла перемещаться по участку. Они были расслаблены. И потом мои подозрения утвердились, когда я увидела, что вываливается из стационарных ящиков, когда я увидела пачки. Я поняла, почему 20 метров.
Дмитрий Дианкин: У людей зреет какое-то желание сопротивляться. На избирательных участках стоят столы, а на столах – адреса. Каждый выбирает свой адрес. В нашем случае, когда мы заметили, что люди получают бюллетени незаконно, местный житель подошел и сказал: «Как же это странно, я здесь живу и точно знаю, что этот адрес – это детский сад. Как там могут быть прописаны люди?..». Мы это узнали благодаря местному жителю. Он не пошел наблюдать, он не стал подавать заявление в полицию, но подошел и нам об этом сообщил. Во-первых, члены избирательных комиссий совершенно не знают законы. Если бы они прочитали этот закон, они бы знали, что они нарушают. А они просто как дети. Им сказали, что так правильно, делайте так, и все будет хорошо, и они в этот закон не заглядывают, чтобы не знать, что за это – штраф. За фальсификацию итогов голосования – уголовное наказание. Административное правонарушение – запрет на то, чтобы заниматься, ну и огласка какая-то будет, их знакомые об этом узнают. И в этом наша возможность. Им это не дает работать. Когда они плавают в законах, наблюдателям гораздо проще что-то сделать. Но незнание законов им просто необходимо. Они и не будут их никогда знать. Если они их узнают, то они не пойдут туда работать.
В эфире: в воскресенье в 18:00,
повтор: в воскресенье в 22:00 и в понедельник в 7:00 и 14:00
Дмитрий Антонов, историк, автор идеи проекта «Разгневанные наблюдатели»;
Юлия Доброхотова, переводчик;
Дмитрий Дианкин, логист;
Анна Дианкина, бизнес-консультант
Дарья Петрягина, журналист
Сергей Большунов, адвокат
фрагмент программы:
Дмитрий Антонов: Я придумал сделать книгу "Разгневанные наблюдатели" и привлек для совместной работы людей из "Гражданина наблюдателя", при том, что я не отношусь к этой организации и сам не работал наблюдателем. Но я разгневался. Произошло это не сразу. На выборах я не хотел быть наблюдателем, хотя я прекрасно представлял, что сейчас начнутся нарушения и фальсификации. Я съездил по нескольким участкам. В это время у меня гостил немецкий друг, и мы вместе с ним ездили. Все было очень тихо, спокойно, мирно. Это был Центральный район, Киевский район, Северо-Западный округ. Мы дождались результатов, мы увидели, что «Единая Россия» набрала существенно меньше голосов, чем раньше. И мы подумали: фальсификации, конечно, были, но их было меньше, нет 60-70%. Буквально в тот же день начался информационный поток. Мои друзья и знакомые начали звонить и рассказывать, что на самом деле происходило в стране, на конкретных участках, где они работали. То же самое пошло в Интернете. Люди перестали молчать – и это принципиальное отличие этих выборов от прошлых. И когда вся правда стала выходить на поверхность, я понял, что все не так радужно. Меня больше всего огорчил цинизм, абсолютная уверенность в безнаказанности, ощущение, что все схвачено, и никто ничего не сделает, и даже не посмеет сделать.
Люди посмели сделать в тот день, когда вышли на Чистопрудный бульвар, где я был. И там мы почувствовали драйв, что люди уже не готовы быть молчаливыми, не готовы терпеть. И встал вопрос, что делать дальше. Я решил, что я иду наблюдателем на следующие выборы, что я буду участвовать во всех акциях, митинговать и так далее. Но этого мне показалось мало. Массу историй наблюдателей можно найти в Сети. Во-первых, Интернет оболгали как могли сразу же. Во-вторых, не всем доступен Интернет: пенсионеры, пожилые люди, инвалиды, ветераны не видят этого. Они смотрят официальные новости по телевизору, где им говорят, что выборы кристально честные. То есть идет подмена всего, на черное говорят белое, даже не серое. И это тоже способно разгневать. Поэтому я решил сделать такую вещь: отобрать хорошие истории, привлечь хорошее издательство, хороших художников и сделать хороший проект. Это должна быть книга, которая, во-первых, должна быть распространена среди людей, оторванных от Интернета, чтобы они узнали правду. Цель номер два. Это должна быть хорошо изданная книга, которая станет массмедийным проектом и будет обсуждаться. Люди больше будут слышать и знать, что происходит. И это один из многих проектов.
Люди сейчас стали очень активными. Действительно, эти выборы взбудоражили и разгневали общество так, как раньше не происходило. Хотя это парадокс: они набрали меньше голосов, чем хотели, чем все ожидали. Но они сумели это организовать настолько цинично, что взбесились все. Они слишком поверили в абсолютную безнаказанность и пассивность общества. А вот общество оказалось не настолько пассивным, как они думали. И это все – большой знак выздоровления, знак того, что общество будет оказывать влияние на власть, и власть будет вынуждена формировать себя уже исходя из новых условий.
Елена Фанайлова: Большинство из написавших эту книгу говорят о том, что политизация их началась не в момент выборов, а осенью, когда было объявлено, что Медведев и Путин меняются местами. Меня многие вещи в этой книге каким-то образом удивила. Когда я сказала, что она читается как триллер, я имела в виду развитие сюжета. Я понимала, что с утра будет «карусель», где-то в середине дня будут маленькие вбросы, когда какие-то граждане попытаются по 7-10 бюллетеней опустить в урну, встав спиной ко всем, чтобы этого не было видно. Но всякий раз я ждала финала. К «каруселям», к вбросам – к этому мы привыкли. Но мне кажется, что только эти выборы, благодаря наблюдателям, показали, что основные фальсификации происходят на финальном этапе. И самое поразительное – это просто детективные истории, когда председатель комиссии убегает с пачками бюллетеней или с протоколами для того, чтобы ни в коем случае не дать копию наблюдателям, чтобы люди не увидели правду. А тот, кто успел увидеть, обязательно пишет в конце своего рассказа, на сколько процентов отличалось реальное голосование от тех результатов, которые быстренько, за несколько часов, к утру были изготовлены. Что было самым ярким в вашей истории, Юля?
Юлия Доброхотова: По моим ощущениям, все как раз было в начале. Когда я пришла, мы проверили стационарные ящики – они были пустыми, все было в порядке. И тут же я увидела человека под названием «куратор». Долго пытались понять, кто этот человек, мои коллеги-наблюдатели от Коммунистической партии. Он сказал, что он с решающим голосом от КПРФ. Она сказала: «Нет, это я с решающим голосом от КПРФ. Вы ошиблись». Тогда он сказал: «Я от управы». И дальше все члены комиссии, включая директора школы, называли его куратором, и он руководил процессом. Так вот, этот куратор сразу же сказал: «Господа наблюдатели, сели все за стол и сидим». А стол находился примерно в 20 метрах от урн.
Елена Фанайлова: Нарушалось ваше право свободно передвигаться по участку.
Юлия Доброхотова: Я говорю: «Я ничего не вижу». Я не вижу не только, сколько бюллетеней опускают в стационарный ящик, я не вижу, сколько их выдают. А передо мной еще поставили огромнейший горшок с развесистым растением. Они сказали: «Юля, у вас же очки. Это ваши проблемы, если вам не видно». И я не знаю, откуда они взяли эту цифру – 20 метров, ни в каком законодательстве 20 метров не прописаны. «А встанете и будете ходить – будете удалены. Мы проголосуем и вас удалим». И я очень много времени потратила на то, чтобы дозваниваться в Территориальную избирательную комиссию, которая выше, чем участковая. Им что-то по телефону говорили, видимо, что можно передвигаться. Но было потеряно очень много времени. В первые три часа можно было вбросить тонну. Потом меня отправили с переносным ящиком на три часа блуждать по Ясенево. Партия «Яблоко» посоветовала мне идти с этим переносным ящиком, потому что бывает, что вбрасывают и в переносные ящики. Но я поняла, что это была ошибка. Переносной ящик – это максимум 30-40. То есть не имело никакого смысла уходить. А в это время, конечно, могли... Невероятный контраст поведения сотрудников УИК, когда я была на участке первые часы и когда я вернулась около 13.00-13.30. Я уже могла перемещаться по участку. Они были расслаблены. И потом мои подозрения утвердились, когда я увидела, что вываливается из стационарных ящиков, когда я увидела пачки. Я поняла, почему 20 метров.
Дмитрий Дианкин: У людей зреет какое-то желание сопротивляться. На избирательных участках стоят столы, а на столах – адреса. Каждый выбирает свой адрес. В нашем случае, когда мы заметили, что люди получают бюллетени незаконно, местный житель подошел и сказал: «Как же это странно, я здесь живу и точно знаю, что этот адрес – это детский сад. Как там могут быть прописаны люди?..». Мы это узнали благодаря местному жителю. Он не пошел наблюдать, он не стал подавать заявление в полицию, но подошел и нам об этом сообщил. Во-первых, члены избирательных комиссий совершенно не знают законы. Если бы они прочитали этот закон, они бы знали, что они нарушают. А они просто как дети. Им сказали, что так правильно, делайте так, и все будет хорошо, и они в этот закон не заглядывают, чтобы не знать, что за это – штраф. За фальсификацию итогов голосования – уголовное наказание. Административное правонарушение – запрет на то, чтобы заниматься, ну и огласка какая-то будет, их знакомые об этом узнают. И в этом наша возможность. Им это не дает работать. Когда они плавают в законах, наблюдателям гораздо проще что-то сделать. Но незнание законов им просто необходимо. Они и не будут их никогда знать. Если они их узнают, то они не пойдут туда работать.
В эфире: в воскресенье в 18:00,
повтор: в воскресенье в 22:00 и в понедельник в 7:00 и 14:00
