Сирийская проблема была в центре внимания встреча глав внешнеполитических ведомств стран-участниц Лиги арабских государств 11 февраля. Арабские страны, в условиях, когда по региону прокатилась волна народных выступлений и революций, заняли очень жесткую позицию в отношении Сирии.
О причинах этого говорит зав. сектором международных вопросов Института востоковедения Ирина Звягельская.
– "Арабская весна" развивалась очень по-разному. Сирийский пример, на мой взгляд, является достаточно сложным. Сложным, потому что сирийский режим после прокатившейся весны, пожалуй, остается одним из последних секулярных режимов на арабском востоке. Позиции целого ряда арабских государств, на мой взгляд, как раз и заключаются в том, что для них это светский чужой режим. Кроме того, это режим, который представляет алавитское меньшинство. Здесь тоже эти суннитско-шиитские противоречия выступают достаточно ясно. Надо заметить, что если то, что произошло в Ливии, как бы мы к этому не относились, не имеет острого регионального значения. А вот то, что может произойти в Сирии, такое значение, на мой взгляд, иметь будет. Это может привести к переливу мятежных событий и на соседние арабские страны, еще "арабской весной" не охваченные.
Это очень серьезная ситуация! Мне кажется, рассматривать ее надо, конечно, через призму отношений арабского мира с Ираном. Сейчас, когда американцы вывели свои войска из Ирака, когда там основные политические позиции имеют шииты, это означает усиление влияния Ирана, – плюс есть еще иранская ядерная программа с более активной линией Ирана на Ближнем Востоке, в арабо-израильском конфликте. Все это в целом, мне кажется, побуждает арабские государства занять жесткую позицию.
Всем известно, что режим Асада был, конечно, союзником Ирана. При этом нельзя сказать, что Сирия была уж в таком большом восторге от поддержки Ирана. Просто выхода другого не было. Иран давал возможность Сирии минимально выйти из той изоляции, в которой этот режим находился. Иран – это была такая "дружба для дождливого дня", что называется. Иран стал активно достаточно вмешиваться в дела Ближнего Востока, в том числе в арабо-израильский конфликт. Достаточно напомнить об очень негативной иранской позиции в отношении Израиля, поддержка ими радикальных сил, не только шиитских группировок (таких как "Хезболла"), но это же и ХАМАС, суннитская организация! Так вот, опасность такой активистской иранской политики, прежде всего, для арабских режимов Залива заключалась в том, что со своими радикальными призывами он как бы обращался через голову местных правительств к арабской улице, ее, безусловно, радикализируя и показывая, что Иран, готов делать все, чтобы драться за общеисламское, за общеарабское дело, а вот правители арабских стран как раз занимают оппортунистическую позицию, не хотят вкладываться в эту борьбу, идут в хвосте США, Запада и т. д. Понятно, что достаточно радикальная проповедь, обращенная к арабской улице, пугала местных правителей. В общем, она меняла баланс на Ближнем Востоке, который впервые сломался после того, как иракская военная машина перестала существовать.
– С одной стороны, эта некая иранская угроза, с другой стороны, продолжаются народные выступления по всему арабскому миру. Толкает ли все это арабский мир в каком-то определенном направлении?
– Мне представляется, что направление, о котором мы можем сейчас говорить, достаточно очевидно. После свержения авторитарных диктаторских режимов на смену им приходят исламисты – умеренные или более радикальные. Вот это очень важно! Потому что некоторые наблюдатели говорят уже о новой исламской революции. С одной стороны, действительно были свергнуты авторитарные правители, появилось больше возможностей для некоторой либерализации. Но одновременно это канализируется через усиление влияния исламистов.
– Есть еще в арабском мире режимы, где не происходит революций. К чему толкает их это движение?
– Если мы посмотрим на карту арабского востока, то мы увидим, что монархические режимы устояли. Но главное, что еще и устояли режимы, как тот же саудовский, которые обладают очень большими денежными средствами, которые залили недовольство, может быть, тлеющее, большим потоком денег. Это для них одна из гарантий того, что там в ближайшее время ничего не вспыхнет. Но и сохранение зависит от того, какие силы придут к власти в других арабских странах, в тех, которые были задеты этой революцией. Вот, собственно, их попытка переформатировать Сирию этим и объясняется. Причем это касается не только арабов. Очень изменилось отношение к сирийскому режиму со стороны Турции, которая сейчас заняла антиасадовскую позицию. Он сейчас оказался в центре всех противоречий арабского мира – и не только арабского.
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".
О причинах этого говорит зав. сектором международных вопросов Института востоковедения Ирина Звягельская.
– "Арабская весна" развивалась очень по-разному. Сирийский пример, на мой взгляд, является достаточно сложным. Сложным, потому что сирийский режим после прокатившейся весны, пожалуй, остается одним из последних секулярных режимов на арабском востоке. Позиции целого ряда арабских государств, на мой взгляд, как раз и заключаются в том, что для них это светский чужой режим. Кроме того, это режим, который представляет алавитское меньшинство. Здесь тоже эти суннитско-шиитские противоречия выступают достаточно ясно. Надо заметить, что если то, что произошло в Ливии, как бы мы к этому не относились, не имеет острого регионального значения. А вот то, что может произойти в Сирии, такое значение, на мой взгляд, иметь будет. Это может привести к переливу мятежных событий и на соседние арабские страны, еще "арабской весной" не охваченные.
Это очень серьезная ситуация! Мне кажется, рассматривать ее надо, конечно, через призму отношений арабского мира с Ираном. Сейчас, когда американцы вывели свои войска из Ирака, когда там основные политические позиции имеют шииты, это означает усиление влияния Ирана, – плюс есть еще иранская ядерная программа с более активной линией Ирана на Ближнем Востоке, в арабо-израильском конфликте. Все это в целом, мне кажется, побуждает арабские государства занять жесткую позицию.
Всем известно, что режим Асада был, конечно, союзником Ирана. При этом нельзя сказать, что Сирия была уж в таком большом восторге от поддержки Ирана. Просто выхода другого не было. Иран давал возможность Сирии минимально выйти из той изоляции, в которой этот режим находился. Иран – это была такая "дружба для дождливого дня", что называется. Иран стал активно достаточно вмешиваться в дела Ближнего Востока, в том числе в арабо-израильский конфликт. Достаточно напомнить об очень негативной иранской позиции в отношении Израиля, поддержка ими радикальных сил, не только шиитских группировок (таких как "Хезболла"), но это же и ХАМАС, суннитская организация! Так вот, опасность такой активистской иранской политики, прежде всего, для арабских режимов Залива заключалась в том, что со своими радикальными призывами он как бы обращался через голову местных правительств к арабской улице, ее, безусловно, радикализируя и показывая, что Иран, готов делать все, чтобы драться за общеисламское, за общеарабское дело, а вот правители арабских стран как раз занимают оппортунистическую позицию, не хотят вкладываться в эту борьбу, идут в хвосте США, Запада и т. д. Понятно, что достаточно радикальная проповедь, обращенная к арабской улице, пугала местных правителей. В общем, она меняла баланс на Ближнем Востоке, который впервые сломался после того, как иракская военная машина перестала существовать.
– С одной стороны, эта некая иранская угроза, с другой стороны, продолжаются народные выступления по всему арабскому миру. Толкает ли все это арабский мир в каком-то определенном направлении?
– Мне представляется, что направление, о котором мы можем сейчас говорить, достаточно очевидно. После свержения авторитарных диктаторских режимов на смену им приходят исламисты – умеренные или более радикальные. Вот это очень важно! Потому что некоторые наблюдатели говорят уже о новой исламской революции. С одной стороны, действительно были свергнуты авторитарные правители, появилось больше возможностей для некоторой либерализации. Но одновременно это канализируется через усиление влияния исламистов.
– Есть еще в арабском мире режимы, где не происходит революций. К чему толкает их это движение?
– Если мы посмотрим на карту арабского востока, то мы увидим, что монархические режимы устояли. Но главное, что еще и устояли режимы, как тот же саудовский, которые обладают очень большими денежными средствами, которые залили недовольство, может быть, тлеющее, большим потоком денег. Это для них одна из гарантий того, что там в ближайшее время ничего не вспыхнет. Но и сохранение зависит от того, какие силы придут к власти в других арабских странах, в тех, которые были задеты этой революцией. Вот, собственно, их попытка переформатировать Сирию этим и объясняется. Причем это касается не только арабов. Очень изменилось отношение к сирийскому режиму со стороны Турции, которая сейчас заняла антиасадовскую позицию. Он сейчас оказался в центре всех противоречий арабского мира – и не только арабского.
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".
