На выходных московские блогеры участвовали во флэшмобе "автопробег по Садовому кольцу", а также выясняли, кто душит свободу интернета. К акции "Белое кольцо", по подсчетам ее участников, присоединилось несколько тысяч человек. Пишет блогер и организатор конкурса на лучшее оформление машины Илья Варламов:
Акция прошла очень хорошо! Мне кажется, это был самый массовый пробег в истории России! По-моему каждая третья машина на внутренней стороне Садового кольца была с белой символикой. А это несколько тысяч автомобилей! Я три часа стоял на стоянке около ЦДХ и фотографировал машины участников. Большое спасибо всем, кто принял участие и поддержал акцию.
Прокремлевский блогер leteha в ответ пожимает плечами:
Пробка на Садовом стоит мертво.
Процентов 60 в белых ленточках.
В чем виноваты остальные 40%?
Однако на этом полемика в блогах между оппозицией и прокремлевскими силами не закончилась.
Антон Носик опубликовал пост, в котором обвинил депутата Госдумы от партии "Единая Россия" Константина Рыкова в организации ddos-атак на Живой Журнал и недавнего взлома электронной почты Алексея Навального. Чуть позже он написал дополнение под заголовком "Я обвиняю":
В крышевании и заказе всей криминальной активности, направленной против Живого журнала, сайтов Коммерсанта, Газеты.Ру, Новой газеты, Эха Москвы и т.п., я обвиняю первого вице-премьера Владислава Юрьевича Суркова. А все прочие рыковы, якеменки, потупчики — всего лишь его шестёрки, которым Владислав Юрьевич подгоняет финансирование из государственного бюджета и сундуков подконтрольных олигархов. Костя Рыков действительно играет в этой ОПГ особенную роль, потому что хорошо ориентируется в Интернете, и знает, кому можно заказать тот или иной ботнет. Но он бы всем этим не занимался, если б в своё время Марат Александрович Гельман не свёл бы его с Сурковым, который пристроил Рыкова к своему проекту по борьбе с инакомыслием в России средствами кибер-криминала. Это один из ключевых бизнесов Марата — находить талантливых контркультурщиков и пристраивать их в сурковские проекты.
Марат Гельман от публичных комментариев уклонился, а Константин Рыков в ответ назвал Носика наркоманом. Писательница Мария Арбатова считает, что нарисованная Носиком картину сильно упрощает реальность:
Представление подобных блогеров о кремле всегда было дестадовским, это и обеспечивало им большое количество подписчиков.Когда-то Быков, мы тогда ещё общались, задавал мне вопросы про Суркова, какие можно ожидать от маразмирующей бабушки на скамейке. Удивилась, говорю, Дима, вы же столько лет пишете о политике, как же вы можете не знать элементарного? Все ответы можно найти в интернете. А он отвечает: зачем? То есть, решаются не политические проблемы, а собственные психологические. И Сурковы оказываются виноватыми в недолюбленности блогеров собственными родителями. А реальная политика выплескивается вместе с "недолюбленным ребенком".
***
В англоязычных блогах обсуждают границы сетевой свободы. Дискуссия разгорелась после того, как администрация сервиса микроблогов Twitter сообщила в своем блоге, что имеет возможность блокировать определенный контент в отдельных странах:
Компания растет и начинает работать в странах, имеющих свое понимание свободы слова. Где-то оно настолько отличается от нашего, что мы просто не смогли бы там существовать, а где-то вполне соответствует привычному, однако в силу исторических или культурных причин ограничивает определенный тип контента – например, во Франции и в Германии запрещены высказывания нацистского толка.
На вопрос, цензура ли это, директор программы международного мониторинга свободы слова в Фонде Electronic Frontier Джиллиан Йорк отвечает в своем блоге однозначно:
Давайте признаем очевидное: такие ограничения являются цензурой. Это невозможно отрицать. Но, к сожалению, Твиттер должен подчиняться закону. Любая компания, размещающая пользовательский контент, рано или поздно получает судебное или правительственное постановление о блокировании той или иной информации. Google сообщает об этих постановлениях в специальном отчете. Другие компании не столь откровенны. В любом случае, у Твиттера есть только две возможности: либо не подчиниться, подвергнув себя риску быть полностью блокированным в той или иной стране, или подчиниться, то есть заняться цензурой. А если в этой стране у них есть офисы и сотрудники? Тогда выбора вообще нет.
Доцент университета Северной Каролины Зейнеп Туфекши, напротив, полагает, что разработав технологию блокирования контента в отдельных странах, Twitter сделал огромный подарок защитникам свободы слова во всем мире:
Твиттер предложил очень удачный выход. Раньше, получив судебное предписание удалить какую-то информацию, компания удаляла ее так, что она становилась недоступной во всем мире – теперь она станет недоступной только в стране, выдавшей предписание. Твиттер будет публиковать список удаленных постов со ссылками на исходники, так что любой человек, находящийся вне пределов этой страны, будет иметь возможность ознакомиться с их содержанием – равно как и с постановлением суда, в соответствии с которым тот или иной твит был удален. Кроме того, Твиттер составил полезные инструкции о том, как вручную изменить страну в личных установках, чтобы получить возможность читать заблокированные сообщения. Предложив такой порядок действий, Твиттер сделал все возможное, чтобы помочь защитникам свободы слова – ну разве что не предложил еще утрам доставлять им в постель кофе и булочки. Именно так и должны вести себя все интернет-компании.
О том, как следует вести себя рядовым пользователям, на блог-портале gigaom рассуждает Мэтью Инграм:
Стандартный ответ на критику нововведений от Гугла, Твиттера или Фейсбука – это совет ими не пользоваться. Дейв Уайнер и другие пропагандисты открытых сетей неустанно повторяют, что использовать в качестве важнейших инструментов коммуникации одну или несколько корпораций значит подвергать себя огромному риску. Но какой у нас выбор? Мы можем либо с еще большим усердием приняться за поиск открытых альтернатив, либо надеяться, что Гугл, Твиттер и Фейсбук будут блюсти наши интересы, а обнаружив, что они этого не делают, пытаться привлечь их к ответственности.
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".
Акция прошла очень хорошо! Мне кажется, это был самый массовый пробег в истории России! По-моему каждая третья машина на внутренней стороне Садового кольца была с белой символикой. А это несколько тысяч автомобилей! Я три часа стоял на стоянке около ЦДХ и фотографировал машины участников. Большое спасибо всем, кто принял участие и поддержал акцию.
Прокремлевский блогер leteha в ответ пожимает плечами:
Пробка на Садовом стоит мертво.
Процентов 60 в белых ленточках.
В чем виноваты остальные 40%?
Однако на этом полемика в блогах между оппозицией и прокремлевскими силами не закончилась.
Антон Носик опубликовал пост, в котором обвинил депутата Госдумы от партии "Единая Россия" Константина Рыкова в организации ddos-атак на Живой Журнал и недавнего взлома электронной почты Алексея Навального. Чуть позже он написал дополнение под заголовком "Я обвиняю":
В крышевании и заказе всей криминальной активности, направленной против Живого журнала, сайтов Коммерсанта, Газеты.Ру, Новой газеты, Эха Москвы и т.п., я обвиняю первого вице-премьера Владислава Юрьевича Суркова. А все прочие рыковы, якеменки, потупчики — всего лишь его шестёрки, которым Владислав Юрьевич подгоняет финансирование из государственного бюджета и сундуков подконтрольных олигархов. Костя Рыков действительно играет в этой ОПГ особенную роль, потому что хорошо ориентируется в Интернете, и знает, кому можно заказать тот или иной ботнет. Но он бы всем этим не занимался, если б в своё время Марат Александрович Гельман не свёл бы его с Сурковым, который пристроил Рыкова к своему проекту по борьбе с инакомыслием в России средствами кибер-криминала. Это один из ключевых бизнесов Марата — находить талантливых контркультурщиков и пристраивать их в сурковские проекты.
Марат Гельман от публичных комментариев уклонился, а Константин Рыков в ответ назвал Носика наркоманом. Писательница Мария Арбатова считает, что нарисованная Носиком картину сильно упрощает реальность:
Представление подобных блогеров о кремле всегда было дестадовским, это и обеспечивало им большое количество подписчиков.Когда-то Быков, мы тогда ещё общались, задавал мне вопросы про Суркова, какие можно ожидать от маразмирующей бабушки на скамейке. Удивилась, говорю, Дима, вы же столько лет пишете о политике, как же вы можете не знать элементарного? Все ответы можно найти в интернете. А он отвечает: зачем? То есть, решаются не политические проблемы, а собственные психологические. И Сурковы оказываются виноватыми в недолюбленности блогеров собственными родителями. А реальная политика выплескивается вместе с "недолюбленным ребенком".
***
В англоязычных блогах обсуждают границы сетевой свободы. Дискуссия разгорелась после того, как администрация сервиса микроблогов Twitter сообщила в своем блоге, что имеет возможность блокировать определенный контент в отдельных странах:
Компания растет и начинает работать в странах, имеющих свое понимание свободы слова. Где-то оно настолько отличается от нашего, что мы просто не смогли бы там существовать, а где-то вполне соответствует привычному, однако в силу исторических или культурных причин ограничивает определенный тип контента – например, во Франции и в Германии запрещены высказывания нацистского толка.
На вопрос, цензура ли это, директор программы международного мониторинга свободы слова в Фонде Electronic Frontier Джиллиан Йорк отвечает в своем блоге однозначно:
Давайте признаем очевидное: такие ограничения являются цензурой. Это невозможно отрицать. Но, к сожалению, Твиттер должен подчиняться закону. Любая компания, размещающая пользовательский контент, рано или поздно получает судебное или правительственное постановление о блокировании той или иной информации. Google сообщает об этих постановлениях в специальном отчете. Другие компании не столь откровенны. В любом случае, у Твиттера есть только две возможности: либо не подчиниться, подвергнув себя риску быть полностью блокированным в той или иной стране, или подчиниться, то есть заняться цензурой. А если в этой стране у них есть офисы и сотрудники? Тогда выбора вообще нет.
Доцент университета Северной Каролины Зейнеп Туфекши, напротив, полагает, что разработав технологию блокирования контента в отдельных странах, Twitter сделал огромный подарок защитникам свободы слова во всем мире:
Твиттер предложил очень удачный выход. Раньше, получив судебное предписание удалить какую-то информацию, компания удаляла ее так, что она становилась недоступной во всем мире – теперь она станет недоступной только в стране, выдавшей предписание. Твиттер будет публиковать список удаленных постов со ссылками на исходники, так что любой человек, находящийся вне пределов этой страны, будет иметь возможность ознакомиться с их содержанием – равно как и с постановлением суда, в соответствии с которым тот или иной твит был удален. Кроме того, Твиттер составил полезные инструкции о том, как вручную изменить страну в личных установках, чтобы получить возможность читать заблокированные сообщения. Предложив такой порядок действий, Твиттер сделал все возможное, чтобы помочь защитникам свободы слова – ну разве что не предложил еще утрам доставлять им в постель кофе и булочки. Именно так и должны вести себя все интернет-компании.
О том, как следует вести себя рядовым пользователям, на блог-портале gigaom рассуждает Мэтью Инграм:
Стандартный ответ на критику нововведений от Гугла, Твиттера или Фейсбука – это совет ими не пользоваться. Дейв Уайнер и другие пропагандисты открытых сетей неустанно повторяют, что использовать в качестве важнейших инструментов коммуникации одну или несколько корпораций значит подвергать себя огромному риску. Но какой у нас выбор? Мы можем либо с еще большим усердием приняться за поиск открытых альтернатив, либо надеяться, что Гугл, Твиттер и Фейсбук будут блюсти наши интересы, а обнаружив, что они этого не делают, пытаться привлечь их к ответственности.
Этот и другие материалы читайте на странице информационной программы "Время Свободы".
