Марина Тимашева: C 6 по 14 января в Малом зале Московской консерватории в 15-й раз пройдет фестиваль камерной музыки ''Возвращение'', в котором принимают участие выпускники российских музыкальных школ, добившиеся успеха за рубежом. Преамбулой к этому событию станет музыкальное празднование "Другого Нового Года" во Дворце на Яузе 31 декабря. В концерте вместе с постоянными участниками фестиваля "Возвращение" выступят юные стипендиаты Фонда "Возвращение" и оркестр "Musica Viva". Здесь же состоится премьера кантаты Петра Поспелова ''Ловцы жемчуга в Яузе''. Фестиваль ''Возвращение'' в этом году изменил Рахманиновскому залу, то есть традиционной площадке, и переместился в так называемый малый зал Московской Консерватории, который больше предыдущего. О программе ''Возвращения'' мы поговорим с Дмитрием Булгаковым, музыкантом и организатором фестиваля
Дмитрий, обычно программы или концерты фестиваля тематически объединяются и вы всегда придумываете для каждого из этих концертов очень завлекательное название.
Дмитрий Булгаков: Фестиваль откроется 6 января, как всегда, концерт называется ''Песни о родинах''. Это действительно музыка очень разных композиторов разных стран и разных эпох, которая связана с их переживаниями о судьбах их родных стран. Нам показалось, что именно в музыке этот патриотизм такой чистый, не пафосный и настоящий. И музыка действительно разных стран, разных эпох. Это и Айвз, и Сибелиус, и Свиридов, и Дворжак, и Прокофьев. А следующий концерт - 8 января, он называется ''Салон''. Мы взяли в чистом виде домашнюю, салонную музыку, то есть музыку, которая была написана и задумана именно для исполнения в домашних условиях, для совсем камерных, салонных концертов, рассчитанных на 20-30 человек публики. Ну, конечно, в первую очередь это музыка 18-19 века, это и Бетховен, и Шуберт, и Глинка. Есть интересные истории. Например, органные произведения Моцарта, обработанные Буззони для двух роялей именно для того, чтобы их можно было исполнять в более камерных, домашних, условиях. Или вальс Штрауса в обработке Шонберга - опять же, оркестровое произведение, обработанное для камерного ансамбля. Есть и Гия Канчели.
Марина Тимашева: Салонная музыка Гии Канчели?
Дмитрий Булгаков: Да, сразу возникает вопрос: при чем тут салонная музыка? Однако существует надпись на нотах, которые были подарены Ксении Башмет, где как раз говорится о том, что эту музыку можно исполнять ''между ужином и бокалом вина''. В общем, очень колоритная надпись в стиле Гии, и мы ее, конечно, поместили в наш буклет. А 10 января - третий концерт, который называется ''Чайковский'' и, как уже у нас бывало со Стравинским и Шуманом, это посвящение автору, посвящение человеку, Чайковскому. Однако, мы практически не берем его музыку, мы берем музыку, которая, на наш взгляд, повлияла на творчество Чайковского, а также музыку его современников, которые были тесно связаны с ним, и музыку композиторов ХХ века, которые посвящали свои произведения Чайковскому или использовали его темы, на которых уже повлиял сам Чайковский. И здесь мы начинаем с Моцарта, есть Шуман, которого боготворил Чайковский, а потом приходят им на смену современники Чайковского - Драгомыжский, Аренский, и все заканчивается современной музыкой - Сильвестров и Куртаг. А в конце мы сыграем Чайковского, вернее, споем - ансамбль ''Интрада'' исполнит вокальный концерт. Этот концерт написан на темы Моцарта, с которого как раз наш концерт и начинается.
Марина Тимашева: Сейчас я употреблю довольно странное слово, поскольку вы все чрезвычайно молоды, но речь о возрасте применимо к фестивалю, о фестивальном стаже. Обычно очень много ''старичков'', людей, которые всегда участвуют в фестивале. Так ли это в этом году?
Дмитрий Булгаков: Наши ''старички'', наши ветераны никуда не исчезают, они растут вместе с фестивалем, конечно, становятся более загруженными, но это хорошо, мы радуемся прекрасным музыкальным карьерам. Но, слава Богу, эта фестивальная ниша, это время начала года, оно самое свободное за весь музыкальный сезон. И мы продолжаем собирать всех наших старожилов, если посмотреть просто по списку - пианисты Апекишева, Башмет, Кацнельсон, Кобрин, скрипачи Бровцын, Минц, Ситковецкий, альтистка Юлия Дейнека, Сергей Полтавский, виолончелист Андрианов, Кристина Блаумане - виолончелистка. И так далее. То есть все на своих местах.
(Музыка)
Ну, и каждый год у нас бывают (в последнее время даже больше) новые лица. И это тоже не случайно, мы стремимся к этому. Людей, которые хотели бы принять участие в фестивале не становится меньше. Это и пианистка Мария Эшпай, и замечательная скрипачка из Лондона, которая, по-моему, вообще впервые приезжает назад на родину - Алина Ибрагимова, мне кажется, в таком взрослом возрасте она еще не выступала в Москве. Это органистка Кристель Айр из Эстонии, это две прекрасные певицы Анна Викторова и София Фомина.
Опять мы каким-то волшебным образом сохраняем эту цифру - 45 человек , мы ничего специально для этого не делаем, так получается, и среди этих исполнителей всегда есть новые имена.
Марина Тимашева: Дима, мы должны напомнить, что сама идея фестиваля ''Возвращение'' состояла в том, что молодые музыканты, которые закончили консерваторию или какое-то высшее музыкальное учреждение в России, и потом уехали за рубеж, возвращались на фестиваль. Эта история продолжается? Молодые нынешние музыканты, недавние выпускники высших музыкальных заведений тоже любят уезжать куда-нибудь поучиться на какое-то время или сейчас это иначе, и люди не перемещаются за пределы родины (я сейчас не имею в виду концерты)?
Дмитрий Булгаков: Не иначе, это так же. Мы не ведем точной статистики, но, по моим ощущениям, уезжает достаточно много. У нас есть проект, в котором мы, ''старички'', как вы сказали, играем с совсем юными музыкантами, проект называется ''Детский альбом''. Его смысл в том, что мы приучаем к игре в ансамблях, к исполнению камерной музыки совсем юных музыкантов, школьников. Этот проект существует уже три года, и некоторые из наших стипендиатов, участников проекта ''Детский альбом'', как раз закончили школу за это время, и многие разъехались. Я думаю, это похоже на конец 90-х, когда зарождался фестиваль, когда уезжали и возвращались мы. Я всегда говорил о том, что для меня это абсолютно нормальная история, я считаю, что музыкант это человек открытый миру, он должен жить там, где ему комфортно, удобно и, самое главное - чтобы он имел возможность вернуться к себе домой, сыграть концерты, чтобы люди могли его слушать и не забывали. Другой вопрос — настроение в обществе. И есть нюанс: человек уезжает учиться или человек собирается эмигрировать. Вот, скажем, такие эмигрантские настроения они, пожалуй, затихли в какой-то момент, в конце 90-х - начале 2000-х, но сейчас вернулись с новой остротой. Люди уезжают вместе со своей семьей и с родителями, а это совсем другая ситуация, ведь я поехал учиться на пять лет в Германию, постоянно осознавая, что хочу вернуться. Тенденция к эмиграционным настроениям есть, но это уже не вопрос музыки, это вопрос нашей жизни, ощущения в обществе.
Марина Тимашева: Дима, вот эти пять лет в Германии вам что дали? Как профессионалу и человеку, которому пятилетняя стажировка в Германии тоже, наверное, что-то рассказала о жизни.
Дмитрий Булгаков: Давайте начнем с профессиональных историй. Я уезжал к педагогу, я не уезжал за границу. Более того, я вам честно скажу, что в возрасте 17 лет я вообще никуда не хотел уезжать, мне было очень весело и замечательно в Москве. Это было, скорее, некое влияние старших товарищей, желание родителей. Я никогда не жалел о том, что в какой-то момент оказался за рубежом, это дало мне огромное продвижение вперед в профессии, это дало мне очень большое количество новой информации, которую я, надеюсь, смог усвоить, это дало мне, в конце концов, профессию педагога, потому что я узнал слишком много нового и интересного, что, возможно, не было известно у нас, и я просто хотел этим делиться. Это было совершенно естественное желание. У человека, например, очень много денег и ему хочется заняться благотворительностью. В каком-то смысле это похоже - у меня было очень много информации, это, как сейчас модно говорить, почти ''эксклюзивная информация'', и я с удовольствием стал преподавать, меня это как-то затянуло, и я преподаю уже 12 лет. А что касается не музыкальных каких-то моментов, то просто замечательно побывать в Европе, ощутить себя ''человеком мира'', европейцем. У меня никогда не было ощущения, что ко мне относятся как-то иначе, чем относятся к англичанину, к французу или к американцу. Я почувствовал себя равноправным, почувствовал, что достаточно проехать два часа на поезде в любую сторону, и я могу оказаться в Бельгии, в Голландии, чуть-чуть подольше - во Франции или Швейцарии. Это замечательное ощущение, это ощущение свободы, ощущение отсутствия границ, новых впечатлений. И самое ценное, что я получил там, это все-таки свобода выбора. Пока ты не имеешь этого выбора, какие-то ценности жизненные не могут сформироваться до конца. Только очутившись там, я сказал: да, я хочу вернуться и жить в Москве, как бы ни складывалось последнее десятилетие. Я не могу сказать, что об этом жалею.
Марина Тимашева: Вы учите детей или студентов?
Дмитрий Булгаков: Я учу и детей, и подростков, и студентов, я преподаю в Гнесинской школе и в Московской консерватории.
Марина Тимашева: Дети, которые приходят учиться на гобое, они чем-то отличаются от тех, которые приходят учиться на фортепьяно или на скрипке?
Дмитрий Булгаков: Мне бы хотелось, чтобы они ничем не отличались. С советских времен существовало некое предубеждение, что духовик, зачастую, это неудавшийся пианист. По тому, как складывается выбор инструмента у моих учеников, я не могу сказать, что это люди, у которых что-то где-то не получилось и, так и быть, их оставили в школе заниматься музыкой, но на духовом инструменте. Нет, это не так. Кроме того, гобой — сложнейший инструмент, и выбор инструмента, как правило, это осознанный выбор и, как педагог, я должен предупредить о том, как это будет сложно, родителей, в первую очередь, обсудить все физические сложности и материальные, связанные с инструментом. Там очень много проблем, которые ждут человека, через которые нужно пройти, чтобы стать профессионалом. Поэтому, что касается гобоя, это люди, которым действительно нравится этот инструмент (не по своей воле не начнешь играть), которым нравится играть, которые хотят учиться. Поэтому, с этой точки зрения, преподавание в школе это большое удовольствие, хотя это сложно, сложнее, чем преподавание студентам.
(Музыка)
Марина Тимашева: Почему гобой сложнее для исполнителя, чем какой-либо другой духовой инструмент. Почему гобой дороже, чем скрипка, альт или виолончель?
Дмитрий Булгаков: Гобой дешевле, чем струнные инструменты, но на гобое есть такая особенность, как трость или мундштук, и эта трость служит очень коротко, она очень сложно делается, научиться самому это делать сложно, найти мастера, который мог бы тебе это делать хорошо, тоже очень сложно. Это - как хорошее вино. Трость делается из тростника, а тростник — хороший, только если ровно столько, сколько нужно, на него солнышко посветило в этом году. В общем, это одна из больших проблем гобоя. Это дорого стоит, потому что трости служат не больше недели-двух и надо постоянно их менять. Это я имел в виду некие затраты дополнительные. Что касается сложности самого инструмента, то в него очень непросто дуть - он слишком мало впускает воздуха. Чтобы было понятно, то отверстие, в которое мы должны дуть, чтобы впустить звук, оно самое узкое из всех инструментов. Напряжение, которое требуется при игре на гобое, пропорционально возрастает. Этому надо учиться - чтобы игра на гобое не становилась пыткой, надо очень хорошо поучиться.
Марина Тимашева: В последнее время много девочек, которые играют на духовых, в том числе, на гобое. С одной стороны, мы говорим о том, что человек должен быть физически довольно крепким, с другой стороны - девочки.
Дмитрий Булгаков: Учить надо по возможности так, чтобы игра на духовом инструменте не была в тягость. И это возможно. Вот этим я стараюсь заниматься. Мне кажется, что наша духовая школа прогрессирует, мне кажется, что именно открытость границ за последние два десятилетия позволила сохранить все лучшее, что было, добавить какие-то новые интересные технологии и в плане инструментов, и в плане просто преподавания, какие-то новые идеи привнести, и мне кажется, что мы идем в правильном направлении. В том числе, наличие большого количества девочек на таких инструментах как труба, фагот, гобой, то есть традиционно считающихся сложными духовыми инструментами. И у этих девочек это прекрасно получается. Я не могу сказать, что девочки в чем-то уступают мальчикам. Значит, гобой, например, перестает быть каким-то мучительным инструментом, становится, кроме того, что красивым, замечательным, певучим, еще и достаточно доступным, и меня это очень радует.
Марина Тимашева: Вы сами что будете играть на концертах фестиваля ''Возвращение''?
Дмитрий Булгаков: Я в последние годы не то, что стараюсь мало играть, а просто пришел к выводу, что нужно соблюдать какой-то разумный баланс. Организаторская деятельность и музыкальная входят в конфликт. Вот эти репетиции с включенным мобильным телефоном - это репетиции по остаточному признаку, потому что я обязан быть организатором, я обязан следить за всем процессом, и если у меня остается время, я должен еще успеть порепетировать. Это, конечно, для музыки плохо, я это хорошо понимаю, поэтому играю немного и то, что очень хочется. В этом году, 8 января, я сыграю трио редко или, может быть, никогда не исполнявшееся в России, композитора Августа Клугхардта - ''Песни в камышах''. Это гобой, альт и фортепьяно. Я сыграю с двумя замечательными нашими участницами, это Юля Дейнека — альтистка, и Катя Апекишева. Ни с той, ни с другой, несмотря на их многолетнее участие в фестивале, я никогда не играл, поэтому меня это очень вдохновляет. А в финальном концерте будет исполнен октет Шуберта для духовых, это тоже редко исполняемое произведение: два гобоя, две валторны, два кларнета и два фагота. А также второй год подряд мы проводим композиторский конкурс, ведь всегда на ''Возвращении'' звучали премьеры, практически каждый год для нас писали, и в прошлом году мы придумали новый формат - мы объявляем конкурс на лучшее произведение, написанное для фестиваля ''Возвращение'' или просто не исполненное ранее произведение. Мы понимаем, что просить композиторов писать специальные произведения, а потом выбирать лишь одно, это слишком жесткое и неблагодарное условие. Поэтому условием является, что отданное нам произведение, до этого нигде не исполнялось. И в этом году победил композитор Андрей Комиссаров с произведением, которое, по совпадению, называется ''Вечное возвращение'' . Написано оно для большого состава - духовой квинтет, струнный квинтет и фортепьяно. И вот в духовом квинтете будет задействован гобой, и там сыграю я.
Марина Тимашева: А для гобоя современные композиторы много пишут?
Дмитрий Булгаков: Очень много.
Марина Тимашева: Мы можем назвать современных композиторов, музыка которых вам лично нравится, которую вам играть интересно?
Дмитрий Булгаков: Давайте определимся, что мы называем ''современными композиторами''?
Марина Тимашева: Ныне живущих композиторов.
Дмитрий Булгаков: Вы знаете, я с интересом отношусь к музыке современных композиторов, играю много, в том числе на фестивале. Из композиторов, которые писали для нас, в произведениях которых звучал гобой, и мне довелось сыграть, это Елена Лангер и Артем Васильев, Леонид Десятников. Для гобоя пишут очень много. Я с определенной долей осторожности отношусь к музыке, которая написана сегодня, я действительно считаю, что музыку всегда лучше смотреть через фильтр времени. И мне кажется, что объективная картина достоинств и недостатков музыки приходит позже, потому что сейчас я с восторгом и упоением могу рассказывать о музыке ХХ века, написанной для гобоя - это и Хиндемит, и Пуленк, и Бриттен, замечательно, очень интересно писали для гобоя Рихард Штраус, Богуслав Мартину, Андрей Эшпай. И сейчас я могу сказать, что эти произведения вошли в репертуар, они выводят гобой на другой уровень, на мой взгляд, они делают гобой абсолютно самодостаточным и конкурентоспособным инструментом, когда можно подумать поставить в афишу скрипичный концерт или, возможно, гобойный концерт Рихарда Штрауса. Это конкурентоспособный инструмент, им он был при Бахе, может быть, при Моцарте, потом было некое затишье, некий уход в какие-то виртуозности, гобой оставался виртуозным, весьма салонным, для него писали композиторы, имена которых, пожалуй, широкой публике мало что могут сказать. А вот ХХ век вернул гобой на большую сцену, поэтому всего лишь по прошествии 50-60 лет я могу сказать, что для гобоя писали много и хорошо. Я надеюсь, что через 50 лет сочинения, которые пишут сейчас для гобоя, тоже будут слушаться прекрасно, и все эти произведения войдут в репертуар.
Марина Тимашева: Дима, у меня самый последний вопрос. Вот этот концерт - ''Патриотизм в творчестве композитора'' или как-то похожим образом формулируется тема. Когда речь идет об оперном театре или когда на сцене поют ''О Patria!'', тогда я понимаю, а когда речь идет о чистой музыке, то это понятно не вполне. Эта музыка патриотическая в какой тональности выдержана?
Дмитрий Булгаков: Конечно, напрашиваются фанфары и мажор, но на самом деле... Мы, когда берем темы, лишь даем какую-то нашу трактовку и никогда не настаиваем на ней. Для нас, для меня лично, патриотизм это переживание, это забота о ком-то, переживание за кого-то. Ты можешь переживать за своего ребенка, за своих близких, ты можешь родину свою, страну воспринимать примерно так, как некое близкое тебе существо, и переживать за успехи и за неудачи. Поэтому музыка, на самом-то деле, в разных тональностях. Патриотическая музыка не всегда уместна в камерном фестивале, она - для больших составов, но она трагична, это некая боль. Патриотами, безусловно, являлись и композиторы вынужденно эмигрировавшие, и это касалось не только нашей страны, но и других стран, в которых в какой-то период истории превалировали диктатуры. И эти композиторы в отрыве от родины продолжали писать музыку с мыслями о родине, писать музыку, как реакцию на определенные события, происходящие на их родине. И это тоже патриотизм, патриотизм, очищенный от каких-либо негативных смыслов.
Марина Тимашева: Поняла, то есть это патриотизм, как лирическое переживание?
Дмитрий Булгаков: Да, хотя в этом концерте прозвучит и музыка в советском понимании патриотизма, причем от композиторов, от которых этого не очень ждешь. Там будут Прокофьев и Рославец в таком вполне официозном патриотическом ключе. Мы специально взяли двух композиторов, которые столько имели проблем с официальной стороной, но, тем не менее, писали и такую музыку.
Марина Тимашева: О фестивале ''Возвращение'' я разговаривала с музыкантом Дмитрием Булгаковым. Мне остается только поздравить вас с наступающим Рождеством.
