Битва за власть – штука страшно занимательная, но старомодная. Слишком примитивная, раскритикованная сотнями поколений философов, политологов и драматургов, не говоря уже о сатириках. Власть – это функция, а не показатель рекордной длины детородного органа победителя. А функция есть умение субъекта сделать объекту хорошо. Для этого нужно знать чаяния субъекта и всячески за ним ухаживать. Впрочем, девочки и некоторые мальчики догадываются – о чем это я.
Простите меня за столь игривый тон.
Действующая власть все время говорит именно о мужском детородном органе, периодически то посылая по этому адресу большую часть граждан, за которыми принято ухаживать – во многих странах они называются электоратом, или налогоплательщиками – то сравнивает символы их чаяний с презервативами.
Главный представитель власти всё время думает именно о нём, об органе – во всяком случае, из его речей складывается именно такое впечатление. И, выходя с этой озабоченностью в телевизор, он напоминает персонажа из старого анекдота, когда такой пациент приходит к доктору, достаёт предмет из широких штанин и демонстрирует андрологу. "Что, очень маленький?" - "Нет, доктор". "Что, большой?" - "Нет, доктор". "А какой?" - "Правда, красивый?".
Предмет ради предмета. Власть ради власти. Но вот только про функцию как-то все стесняются. А ведь функцией можно сделать много чего полезного, причем как для объекта, так и для субъекта. Но нет: мигалки ради мигалок, дворцы ради дворцов, деньги ради денег.
Битва за бабки еще скучнее. То есть, совсем тошнотворна. Понятно, что люди, не имеющие миллиарда, не совсем понимают, что с ним делать. Проблема в том, что многие люди, имеющие миллиард, тоже этого не знают. Зато они знают, что у человека, имеющего большие деньги, забот и хлопот куда как больше, чем у человека свободного, от капитала освобожденного. Бабки требуют охраны, приумножения, тишины и перепряток. А жить когда?
Советская власть, кончину которой отмечают в эти предновогодние дни, держалась в том числе на битве за власть: один чувак, который думал, что знает рецепт общечеловеческого счастья, травил другого чувака, который знал другой рецепт. Это называлось идеологией. Бились и во внутреннем масштабе, и во всемирном. Потом у части бойцов отморозило память, и они забыли, зачем они здесь. Пока вспоминали – умерли. Пришли другие парни с другими рецептами, но пока они потрясали в фармакологическом споре своими рецептурными бланками достижения гармонии, аптеку приватизировали. В частной аптеке нет ничего предосудительного, однако хороший аптекарь понимает: дети, ветераны и беременные женщины – наши лучшие клиенты, и наживаться на них грех. К тому же это мешает торговле и подрывает репутацию.
Вот как раз о репутации все и позабыли, пока фармацевты сражались за рецептуру, а аптекари - за бабки. И клиент массово перешел на народные средства, а кто мог себе позволить – переехали поближе к другой аптеке.
Лечить стало некого. Не о ком заботиться, потому что рецепт ради рецепта, формула ради формулы – все это оказалось никому не интересным, ибо забыто главное: ради чего все это предприятие было изначально затеяно. Но сумасшедший фармацевт не унимается, и всё демонстрирует в витрине свой собственный орган, который кажется ему исключительно красивым, а главное – грозным. Фармацевт давно позабыл, что сам покупал виагру в соседней лавке, что у него самого никогда не было ее формулы, что и учебника он не читал, а затертый рецепт списал у старого хозяина. И аттракцион этот, некогда пользовавшийся популярностью ввиду его экзотичности, уже не делает кассы, и она скудеет.
Но деваться некуда: во-первых, нет другого аттракциона, а во-вторых, нет других кассиров. Они будут биться за свою былую выручку до конца. Хотя в таком тонком деле, как лечение организма страждущих граждан, репутация важнее аттракционов. Но некоторые по-прежнему ведутся на такую странную демонстрацию мужской и интеллектуальной силы.
Страна нуждается в лечении. Но сумасшедший фармацевт кричит – психотерапевта! Психиатра всем, кто не верит в меня! А буйным – клизму! Три ведра! Всё равно у буйных нет другого фармацевта!
Но больной и не нуждается в другом фармацевте. Больной нуждается в консилиуме: в стоматологе, урологе, эндокринологе, кардиологе, хирурге, терапевте, ну и уж в психиатре до кучи, провериться на всякий пожарный.
А фармацевт – это только функция. Смешать, взболтать, осадить, заморозить, разделить на фракции и с максимально обаятельной улыбкой выдать страждущему микстуру. И бесплатно одарить ложечкой – от заведения. Потому что клиент всегда прав. Ему надо сделать хорошо. Пусть будет здоров и счастлив, а не болен и запуган. И дай-то бог, чтобы у него всегда водились деньги.
Простите меня за столь игривый тон.
Действующая власть все время говорит именно о мужском детородном органе, периодически то посылая по этому адресу большую часть граждан, за которыми принято ухаживать – во многих странах они называются электоратом, или налогоплательщиками – то сравнивает символы их чаяний с презервативами.
Главный представитель власти всё время думает именно о нём, об органе – во всяком случае, из его речей складывается именно такое впечатление. И, выходя с этой озабоченностью в телевизор, он напоминает персонажа из старого анекдота, когда такой пациент приходит к доктору, достаёт предмет из широких штанин и демонстрирует андрологу. "Что, очень маленький?" - "Нет, доктор". "Что, большой?" - "Нет, доктор". "А какой?" - "Правда, красивый?".
Предмет ради предмета. Власть ради власти. Но вот только про функцию как-то все стесняются. А ведь функцией можно сделать много чего полезного, причем как для объекта, так и для субъекта. Но нет: мигалки ради мигалок, дворцы ради дворцов, деньги ради денег.
Битва за бабки еще скучнее. То есть, совсем тошнотворна. Понятно, что люди, не имеющие миллиарда, не совсем понимают, что с ним делать. Проблема в том, что многие люди, имеющие миллиард, тоже этого не знают. Зато они знают, что у человека, имеющего большие деньги, забот и хлопот куда как больше, чем у человека свободного, от капитала освобожденного. Бабки требуют охраны, приумножения, тишины и перепряток. А жить когда?
Советская власть, кончину которой отмечают в эти предновогодние дни, держалась в том числе на битве за власть: один чувак, который думал, что знает рецепт общечеловеческого счастья, травил другого чувака, который знал другой рецепт. Это называлось идеологией. Бились и во внутреннем масштабе, и во всемирном. Потом у части бойцов отморозило память, и они забыли, зачем они здесь. Пока вспоминали – умерли. Пришли другие парни с другими рецептами, но пока они потрясали в фармакологическом споре своими рецептурными бланками достижения гармонии, аптеку приватизировали. В частной аптеке нет ничего предосудительного, однако хороший аптекарь понимает: дети, ветераны и беременные женщины – наши лучшие клиенты, и наживаться на них грех. К тому же это мешает торговле и подрывает репутацию.
Вот как раз о репутации все и позабыли, пока фармацевты сражались за рецептуру, а аптекари - за бабки. И клиент массово перешел на народные средства, а кто мог себе позволить – переехали поближе к другой аптеке.
Лечить стало некого. Не о ком заботиться, потому что рецепт ради рецепта, формула ради формулы – все это оказалось никому не интересным, ибо забыто главное: ради чего все это предприятие было изначально затеяно. Но сумасшедший фармацевт не унимается, и всё демонстрирует в витрине свой собственный орган, который кажется ему исключительно красивым, а главное – грозным. Фармацевт давно позабыл, что сам покупал виагру в соседней лавке, что у него самого никогда не было ее формулы, что и учебника он не читал, а затертый рецепт списал у старого хозяина. И аттракцион этот, некогда пользовавшийся популярностью ввиду его экзотичности, уже не делает кассы, и она скудеет.
Но деваться некуда: во-первых, нет другого аттракциона, а во-вторых, нет других кассиров. Они будут биться за свою былую выручку до конца. Хотя в таком тонком деле, как лечение организма страждущих граждан, репутация важнее аттракционов. Но некоторые по-прежнему ведутся на такую странную демонстрацию мужской и интеллектуальной силы.
Страна нуждается в лечении. Но сумасшедший фармацевт кричит – психотерапевта! Психиатра всем, кто не верит в меня! А буйным – клизму! Три ведра! Всё равно у буйных нет другого фармацевта!
Но больной и не нуждается в другом фармацевте. Больной нуждается в консилиуме: в стоматологе, урологе, эндокринологе, кардиологе, хирурге, терапевте, ну и уж в психиатре до кучи, провериться на всякий пожарный.
А фармацевт – это только функция. Смешать, взболтать, осадить, заморозить, разделить на фракции и с максимально обаятельной улыбкой выдать страждущему микстуру. И бесплатно одарить ложечкой – от заведения. Потому что клиент всегда прав. Ему надо сделать хорошо. Пусть будет здоров и счастлив, а не болен и запуган. И дай-то бог, чтобы у него всегда водились деньги.
