Анна Качкаева: В канун и сразу после выборов в Москве начнется Фестиваль настоящего документального кино «Артдокфест», а потом состоится вручение премии «Лавр» в области неигрового кино и телевидения. И Виталий Манский, организатор, создатель и президент фестиваля, сегодня со мной в студии.
Мы сегодня будем говорить о том, как на вызовы нынешнего времени отвечает нынешнее российское документальное кино, и что снимают и что думают об актуальном молодые люди, ровесники новой России. И мой первый вопрос. Когда российский фестиваль открывается фильмом о Ходорковском – это манифест?
Виталий Манский: Да нет. Наш фестиваль три года назад открывался картиной финско-эстонского производства «Революция, которое не было», посвященной политической жизни в стране. В прошлом году фестиваль открывался итальянской картиной шведского режиссера «Видеократия», которая была посвящена эпохе Берлускони на итальянском телевидении, которая завершилась и которая столь созвучна нашей сегодняшней телевизионной картине. И когда мы ставили первым фильм о Ходорковском, мы никакого жеста не делали и фиги в кармане не держали. И потом, это же выборы попали под наш фестиваль, а не мы под выборы. Я эту картину видел еще до Берлинского фестиваля, когда ее вообще нигде не показывали, потому что продюсеры – мои друзья, мы следим, как фестиваль, за теми картинами, которые снимаются о России, потому что у нас в регламенте фестиваля указано, что мы можем приглашать в конкурсную программу фильмы, снятые на русском языке, в любой стране мира. Поэтому, когда Туши стал снимать о Ходорковском, это стало любопытно. Но когда я увидел картину, я увидел, что немалая часть фильма не на русском языке, и я понял, что она в конкурс не попадет. Если бы она была показана в течение года, а мировая премьера ее была в феврале, и если бы ее с февраля кто-то показал, то мы бы ее уже не показывали, но коль скоро она сохранила в этом смысле свою девственность, мы ее решили показать. А так как она должна в эти дни выйти в прокат или не пойми что, то мы ее поставили ближе к началу, на открытие, потому что бессмысленно показывать картину на фестивале, если она уже идет во всех кинотеатрах. А потом оказалось, что ни в каких всех кинотеатрах она не пойдет.
Анна Качкаева: А кто будет представлять картину? В прошлый раз, перед «Видеократие», выступал господин Парфенов.
Виталий Манский: У нас уже есть такая традиция – мы не устраиваем традиционное открытие с выходом людей на сцену, с аплодисментами, с цветочками… У нас все церемония открытия снимается… то есть делается фильм-открытие, условно говоря, где выступают все: и я, и председатель жюри, которым в этом году будет Андрей Звягинцев, и Кирилл Туши, с которым мы сегодня долго на эту тему говорили, и он не до конца мог понять… Он говорит: «Как же так, я приехал, и что же, я буду сидеть в зале, а я буду говорить с экрана?» Я говорю: «Ну, да, дорогой мой, ты будешь говорить с экрана, потому что ты можешь с экрана, в принципе, обратиться к себе, если ты хочешь представить себя, попросить себя встать, никто тебе не мешает, но у нас такая традиция». И это не просто фильм, это определенный перфоманс.
Анна Качкаева: Где в этом году вы будете показывать программу?
Виталий Манский: Коль скоро кинотеатр «Художественный» еще не закрыли на реконструкцию, мы проводим опять в кинотеатре «Художественный». Притом мы, как всегда, проводим фестиваль во всех залах кинотеатра с утра до ночи, у нас есть и ночные просмотры, дискуссии. Вообще говоря, даже часа нашего эфира недостаточно для того, чтобы представить всю программу. У нас 100 фильмов, 200 сеансов, вся конкурсная программа – это абсолютные российские премьеры. Большинство внеконкурсных картин – это абсолютные российские премьеры.
Анна Качкаева: У вас есть несколько рекомендаций в программе, например, «От А до А» или «Звягинцев рекомендует», или «Среда», когда вы пытаетесь, видимо, представить тенденции, которые существуют в документальном кино. Как это отбирались и что там заявлено?
Виталий Манский: Вообще говоря, у нас все достаточно просто на фестивале. Скажем, программа «От А до А» - это программа победителем основных национальных фестивалей и премий в области документального кино в течение года, от «Артдокфеста» предыдущего года до «Артдокфеста» нынешнего года. Начинается эта программа показом победителей «Артдокфест-2010», далее идет обладатель ТЭФИ «Лучший документальный фильм», «Ника», «Золотой орел», победители России, Екатеринбурга и так далее. И человеку интересующемуся это очень удобно – прийти, по сути, у нас даже каждая программа, есть день, когда она идет с утра до вечера в одном зале. Просто приходит человек в один зал, садится и с утра до вечера смотрит то, что не смог бы нигде увидеть. А в соседнем зале идет, например, программа «Выбор Звягинцева». У нас каждый год председатель жюри называет те документальные картины, которые он любит. И посмотрев эти фильмы…
Анна Качкаева: А назовите их.
Виталий Манский: Звягинцев назвал такие фильмы: «Видеократия», «Революция, которой не было», «Нанук Севера», «Беловы» Косаковского, «Монастырь» - это Гран-при фестиваля в Амстердаме…
Анна Качкаева: «Нанук» - это вообще начало прошлого века, чтобы было понятно.
Виталий Манский: Да. Прежде всего интересно эти фильмы посмотреть, но профессионал начинает понимать, каким инструментарием пользуется председатель жюри, принимая решения о награждении тех или иных фильмов этого года.
Анна Качкаева: Между прочим, этот набор отчасти говорит и о том, почему манера Звягинцева или любого другого режиссера связана с тем, а не с чем-то другим. Потому что документалистика, конечно, характеризует отношение.
Виталий Манский: Мы каждый год представляли также кинематографию какой-то страны, представляли Голландию, Францию, в этом году представляем Польшу. Благодаря везению, что Польша в Евросоюзе, там какой-то год и так далее, за счет этого мы привозим 10 режиссеров, то есть не просто мы картины покажем, а московский зритель сможет пообщаться с этими режиссерами. Потом мы совместно с поляками делаем такой пичинг-тренинг – это уже для совсем профессиональных людей, но и для людей, которые хотя снять документальное кино, как-то пробить свои проекты.
Анна Качкаева: А «Среда» - что там собрано?
Виталий Манский: Это картины, которые действительно формируют среду. Это как почва, в которой взращиваются какие-то побеги. То есть это и эксперименты, и какие-то уже сформировавшиеся тенденции, которые интересны сами по себе, или какие-то картины, которые представляют, может быть, каких-то авторов, интересных своими предыдущими картинами или какими-то своими взглядами. Вот конкурс мы определяем так: каждая картина конкурса для меня, как для президента фестиваля и нашей программной дирекции, должна быть такой, чтобы она могла получить Гран-при. То есть у нас нет в конкурсе фильмов, как бывает, за компанию. Вот картины «Среды» - там студенческая работа «Как я съел свою стипендию»…
Анна Качкаева: Которая как цикловый проект такой, теле.
Виталий Манский: Да, у нее есть, конечно, аллюзии к картине «Двойная порция», про режиссера, который делает эксперимент над собой – пытается в течение месяца питаться только в «Макдональдсе» - знаменитая американская картина, которая претендовала на «Оскар» и так далее. Здесь парень проводит такой же эксперимент, он пытается прожить месяц на стипендию, которую он получает в институте. Ну, была бы она мощнее кинематографически, она могла бы попасть на конкурс, сейчас она интересна попыткой внедрения режиссера в ткань картины, когда режиссер становится персонажем, объектом, субъектом рассмотрения. В «Среде» есть очень интересные фильмы. У нас в конкурсе только премьера, а в «Среде» есть фильмы, которые не попали в конкурс, потому что были показаны на других фестивалях до этого.
Анна Качкаева: Есть ли там работы, которые для вас, как для режиссера, представляют особый интерес в смысле языка, выразительности?
Виталий Манский: Безусловно. Но там, скорее, поиск языка, нежели уже какие-то сформулированные, сложившиеся художественные высказывания. Я могу сказать фильмы. Я считаю, что зрителям будет очень интересна картина «Потолок», «Вооружен и не очень опасен», «25 сентября» (которая была в этом году в конкурсе в Лейпциге), «Быть или казаться», «Чистый человек»… Кстати, «Чистый человек» - история о парне, который занимается драгдилерством, продает наркотики в метро. И мы видим его реальные взаимоотношения с матерью, которая пытается его всеми силами увести, объясняет ему, что произойдет с его жизнью. У него есть своя философия, и он пытается ее предъявлять в картине.
Анна Качкаева: Вы не боитесь обвинений, что вы пропагандируете наркотики?
Виталий Манский: Если идти по этому пути, то вообще не нужно показывать документальное кино. Потому что в фильме «Потолок» у нас абсолютно обнаженная женщина плавает подо льдом, и нас могут обвинить в пропаганде секса. В картине «Вооружен и не очень опасен» человек работает в ЖЭКе сантехником и берет деньги за свои услуги. И вообще говоря, в любой документальной картине, если она сопряжена с реальностью, нас обязательно обвинят в чем-то.
Анна Качкаева: Значит, набор в «Среде» - это про жизнь, про людей и, как правило, не самые приятные стороны.
Виталий Манский: Почему? Иногда такие приятные стороны, милые истории, счастливые люди.
Анна Качкаева: А в конкурсе?
Виталий Манский: И то же самое в конкурсе, конечно! Я понимаю намек. Есть такой крен в тяжелое, брутальное, чернушное кино. Но если режиссер искренне относится к тому, что он делает, если он сам живет крайне тяжело, он, естественно, тяжесть своего взгляда, своего мироощущения переносит и на то кино, которое он делает. Поэтому это взаимосвязанные вещи. Нельзя требовать от человека, находящегося в сложных коммуникациях с самим собой, чтобы он выдавал некие гламурные картины.
Анна Качкаева: Я приглашают к себе обычно участников «Артдокфеста», и это в основном молодые барышни. Сейчас много женщин в кинодокументалистике?
Виталий Манский: Вообще, женщин в кинодокументалистике достаточно много. Я даже в этом году в Лондоне сделал программу «Женский взгляд женщин». Мы подготовили 6 картин женщин-докуменалистов. С чем это связано – я не вполне могу…
Анна Качкаева: А я думаю, что происходит то же, что и с журналистикой, которая тоже в последние 10 лет стала практически женской профессией.
Виталий Манский: Может быть. А где мужчины, что с ними происходит?
Анна Качкаева: Это вопрос к ним. Они как-то тяжело переживают неопределенность и хаос, а женщины более приспособленные. Не говоря уже о том, что наша профессия технологически стало легче.
Виталий Манский: Да, правда, у нас очень много женщин в этом году в конкурсе.
Анна Качкаева: Они становятся и финалистками последние два года. Сначала журналистика стала женской в своем основном составе, костяке, а теперь и режиссеров-женщин становится больше, которые осмысливают жизнь. Но это отдельная тема. Я увидела, что Голдовская стоит в программе. Но она ведь выдвинута на «Оскар», она не в конкурсной программе, да?
Виталий Манский: Она как раз в конкурсе. Дело в том, что это будет первый российский показ картины о Ане Политковской, которую она снимала почти 20 лет. Этот фильм уже получил несколько престижных призов во всем мире. Марина приедет, представит свой фильм, это будет первый показ. И я надеюсь, что у картины будет успех. Во всяком случае сегодня были объявлены результаты по «Лавру», картины Марины прошла в тройку финалистов в номинации «Лучший полнометражный документальный фильм». Кстати сказать, в эту тройку вошли три картины, из них две сняты за пределами России – это «Анна Политковская. Горький вкус свободы», Швеция-США, и эстонская картина «Шахта номер 8». И фильм нашего Алексея Вахрушева «Книга тундры», российская, но по телевидению не показанная, и это такое частное производство.
Анна Качкаева: Давайте чуть подробнее про финалистов «Лавра».
Виталий Манский: «Лавр» - это наш профессиональный конкурс, где в жюри только профессионалы, их 50 человек, они смотрят картины у себя дома, им раздаются такие подборки. Они тайно голосуют, многоступенчатый отбор. И, как правило, эти финальные тройки в каком-то смысле определяют тенденции или отношение профессионального сообщества к тенденциям, которые существуют в профессии. У нас есть номинация «Лучший научно-популярный фильм», и казалось бы, так много картин, которые попадают в это пространство, которые были представлены в конкурсе, но мы смотрим, как проголосовали профессионалы, что им нравится более всего, и достаточно любопытно, что в тройку финалистов по просветительской номинации попадает сериал на канале «Культура» «Третьяков. История великой коллекции», студия «Остров» сняла, мало кем виденный.
Анна Качкаева: Да, о нем не сильно говорилось.
Виталий Манский: А потом «Дети бледного лиса» Сергей Ястржембского, который из политики перешел в документальное кино, который показывает на канале «Дождь», значит, его видело вообще очень мало людей. И вообще не показан еще по телевидению фильм Валерия Золотухина «Художник Дмитрий Плавинский». То есть работает индустрия, все каналы так или иначе производят просветительское кино, но профессионалы указывают на все-таки не топовые проекты каналов…
Анна Качкаева: Но которые имеют значение для развития.
Виталий Манский: Безусловно. Допустим, лучший полнометражный фильм – картина Голдовской о Политковской, который в России, к сожалению, по телевидению и не будет, может быть, показан.
Анна Качкаева: И не очень понятно почему, честно говоря.
Виталий Манский: Да. Или картина «Солдат» о службе в армии, или «Другой Челси», история из Донецка… То есть это не те фильмы, которые все каналы, что называется, на щит поднимают. Не говорю уже о номинациях «Дебют» или «Артфильм», эти фильмы вообще зритель не видит!
Анна Качкаева: Есть номинации, связанные и с телевидением.
Виталий Манский: Да, смотрите, «Сериал», в финал вошли: проект телеканала «Культура» - «Страна птиц», канал «Культура» - «Беседы с мудрецами» Ирины Васильевой, и первоканальный проект «Тур де Франс» Познера. Мы называем тройки, а любопытно даже узнать, кто прошел во второй тур, в восьмерку, кто был вообще номинирован. Ведь были номинированы все топовые главные сериалы. Это такая наша внутренняя кухня, но профессионалы говорят, что то, что телевидение считает топовым, им не очень близко. Мы бы хотели, чтоб эта премия обращал внимание менеджером каналов и зрителей, чтобы повторили, например, «Страну птиц». Такое обилие каналов, и хочется, чтобы зрители обратили внимание на то немногое настоящее, что есть у нас в телевизионном пространстве.
Анна Качкаева: Если говорить о «Дебюте», есть что-то, что отличает взгляд молодых людей от взгляда состоявшихся документалистов?
Виталий Манский: Наши молодые кинематографисты, и дебютанты в частности, часто рассматривают частности, сторонятся обобщений. Они концентрируются на локальных история, и в этих историях часто возникает обобщение, как в картине Мадины Мустафиной «Милана». Казалось бы, минималистская история двух девочек, познакомившихся на летней лесной тропинке, одна вышла погулять из коттеджного поселка, а другая – из своего бомжатника, и эти девочки встречаются и как бы проникаются двумя взаимоисключающими мирами. И в этот момент возникает объем. Но этот объем при всем моем уважении к режиссеру, все-таки видно, что сам материал привносит это обобщение, а еще пока не режиссерское профессиональное мастерство. Что сильно контрастирует, кстати, с картинами, сделанными вне России. Вот картины, созданные вне России, предъявляют более панорамные полотна бытия.
Анна Качкаева: Это связано с тем, что «лицом к лицу лица не увидать» или ощущение свободы там и меньшей свободы здесь?
Виталий Манский: Я думаю, что это еще и связано с некими разницами в самом подходе к построению своего высказывания посредством документального кино. У нас настоящее документальное кино снимается вопреки – лабораторно, либо в институтах, либо просто… Вот победитель прошлого года нашего фестиваля, Гран-при, картина «Аутро», которая сейчас в конкурсе главного мирового фестиваля документального кино, за долгие годы впервые картины попадает туда. Ни Министерство культуры к ней не имеет отношения, ни один канал, никто, потому что она снимала на свою маленькую любительскую камеру фильм о своей соседке по лестничной клетке в свободное от работы время, потому что работает на ВГТРК корреспондентом. Предыдущий фильм Гран-при Андрея Грязева – та же история. Предыдущее Гран-при, Олег Морозов – та же история. То есть все происходит исключительно как такие гражданские, художнические поступки. Поэтому картины почти в такой дневниковой форме часто сделаны. А картины, сделанные не в России, это картины с серьезными бюджетами, с четко прописанной драматургией, с работой редакторов. Индустриальный подход. Но, вы знаете, в этом индустриальном подходе иногда… Вот мы сейчас включили в конкурс картину, которая меня настолько потрясала, что мы в нарушение всех сроков и всего поставили ее 22-ой картиной. Это голландский фильм о блокадниках, их мироощущении. Но меня раз пять так во время этой картины пробивало!
Анна Качкаева: Она просто сняла стариков?
Виталий Манский: Да, она сняла стариков, но никаких жалоб, ничего, это просто мироощущение. Иногда по уровню философии эта картина, мне кажется, восходит к лучшим образцам российской классической литературы, включая и Федора Михайловича… Это мощнейшая картина!
Анна Качкаева: А кто же мешает не человеку из Амстердама, а нашему документалисту выбрать такой подход и найти такую интонацию?
Виталий Манский: К сожалению, государство, которое выделяет ежегодно 10 миллионов долларов США на поддержку документального кино, этими деньгами, по сути дела, уничтожает российское документальное кино. Это абсолютно неадекватная система. Эти люди, которые у нас снимают фильмы, которые представляют Россию во всем мире, снимают абсолютно в отрыве от всех форм государственной поддержки. Потому что государственная поддержка осуществляется не авторам, не идеям, не концепциям, а она осуществляется каким-то…
Анна Качкаева: Но ведь ни фильм Голдовской, ни фильм этой барышни из Амстердама тоже наверняка не на государственные деньги сняты.
Виталий Манский: Нет, на государственные, в том числе и на фондовские, государственные. Фильм этой барышни, у него бюджет порядка 200 тысяч долларов или 300, он снят на деньги голландского Министерства культуры, еще некоторых фондов, на деньги голландских телевизионных каналов, и даже какой-то голландской лотереи, если я ничего не путаю. У нас таких картин нет. Чтобы было понятно, у нас государство выделяет поддержку на производство документальной картины в виде 1 миллиона рублей, и даже эти деньги не попадают к тем, кто… но это другая история. 28-го в Министерстве культуры будет большая драка на эту тему, мы хотим это все сломать.
Анна Качкаева: Александр из Санкт-Петербурга спрашивает: «Такое впечатление, что кто бы ни стоял во главе этого государства, что бы они ни делали, все равно будет плохо. Скажите и покажите, что такое счастье и как и с кем его достичь. Только, пожалуйста, поконкретнее, без общих слов – демократия, либерализм, права человека. Мне хоть государь, хоть император, лишь бы толк был».
Виталий Манский: Счастье – это прежде всего свобода, твоя свобода распоряжаться твоей единственной жизнью. И если человек свободен или ощущает себя свободным, это и есть счастье. А государство, для того чтобы нами управлять, оно нас этой свободы лишает, потому что свободным человеком управлять нельзя. Вот и вся дилемма. За свое счастье и за свою свободу всегда нужно бороться.
Анна Качкаева: А есть фильмы про свободу? Про Аню – понятно. Про свободу выбора, про отношение к себе…
Виталий Манский: Вы знаете, есть фильмы о потере свободы, о том, как мы теряем свободу. Есть фильм, например, нашего победителя двухлетней давности Александра Горелика, который не нашел деньги в России, нашел деньги в Чехии и снял картину «Воспитание Ульяны» - о воспитании девочек в монастыре или храме. И мы видим, как эти девочки на наших глазах теряют свободу, теряют свое лицо. Может быть, что-то приобретая, по мнению их воспитателей, но явно что-то теряя. Вообще, любопытных картин очень много.
Анна Качкаева: То, что вы называете, это либо студенческое, либо на западные деньги. А что-то чисто российское есть?
Виталий Манский: У нас порядка 10 российских картин в конкурсе. Есть даже одна картина, которая частично снята при государственной поддержке. Только у нас та версия, которая возникла уже после того, как фильм сдали в Министерство культуры. Это фильм «Победа». Очень интересный фильм о вопросах жизни и смерти. Есть российская картина в конкурсе молодого режиссера из Перми «По дороге домой» о дальнобойщиках. И там очень любопытный финал. В финале эти дальнобойщики, они, оказывается, между собой разговаривают по внутренним рациям, и вот он ставит на этих проездах бесконечных эти переговоры дальнобойщиков об их взглядах на жизнь, на политику, на власть. Там, конечно, все абсолютно сплетено из нецензурных выражений, но когда ты после этой картины видишь эту бескрайнюю российскую раздолбанную дорогу, по которой едут эти дальнобойщики, и этот голос просто висит, какой-то шапкой накрывает это все, это очень…
Анна Качкаева: Александр, Алтайский край, пожалуйста.
Слушатель: У нас на телевидении мало передач, которые можно посмотреть, и я слушаю Радио Свобода. И я хотел сказать, что свободы у нас нет. Люди боятся…
Виталий Манский: Человек, который боится, никогда не может быть свободным. Если мы преодолеем свои страхи, это будет началом нашего обретения свободы. Ведь фильм «Ходорковский» в прокате закрывают люди, которые просто за свою задницу боятся! Тупо, за свои бабки, которые получают с этого попкорна, который продают в своих кинотеатрах. Их ничего не волнует! Их не волнует будущее своей страны. Их, кроме бабла кэша, ничего не волнует.
Слушатель: Меня порадовало, что Эльдар Рязанов нашел в себе мужество…
Виталий Манский: Потому что это настоящий человек! Он не побоялся поставить свою подпись под сознанием нового Киносоюза, который декларирует свободу каждого художника.
Анна Качкаева: В кинотеатре Рязанова этот фильм обещали показать.
Виталий Манский: Да, и он будет показан. Кстати, хочу заметить, что впервые к нам обратился канал «24док»…
Анна Качкаева: Я буду рассказывать об этом канале буквально через неделю, они 5 декабря стартуют. Делает его Вера Кричевская, в том числе, которая делала «Дождь».
Виталий Манский: И они придумали какую-то фантастическую историю. 11 декабря, на следующий день после закрытия фестиваля, показать в своем эфире фильм – победитель. Я не знаю, как это чисто технически можно сделать, но вот они хотят это… И в общем, кто может настроиться на этот канал, там же будет показана и «Революция, которой не было», и «День шахтера», и «Части тела» Кравченко, то есть там буду показаны лучшие фильмы «Артдокфеста» последних лет.
Анна Качкаева: Придут его создатели в эфир, и мы поговорим. «О каких документальных фильмах сейчас может идти речь? О том, как размножаются пчелы? Сейчас нет документалистики в кинотеатрах. Даже предвыборная состоит из одних мультфильмов», - пишем нам Роза.
Виталий Манский: Роза, я вас приглашаю на «Артдокфест», в любой день приходите, скажите на входе, что вы Роза, которая звонила на Радио Свобода, мы вас пригласим, и вы узнаете, что все-таки есть документальное кино, и его очень даже стоит смотреть людям, которые нуждаются в существовании в объемном пространстве тех ощущений, которые их волнуют, будоражат, которые задают неразрешимые вопросы.
Анна Качкаева: Все, кто спрашивает, где будет показан фильм «Ходорковский» - «Ходорковским» откроется фестиваль «Артдокфест», туда все, я думаю, не попадут, а потом он будет показан у Рязанова в кинотеатре «Эльдар», на Ленинском проспекте. Владимир Михайлович из Ульяновска пишет: «Кто вам может помешать привезти фильм о Ходорковском в наш город?»
Виталий Манский: Конечно же, кто-то может помешать у нас, но этот кто-то не мешает. Так почему-то мы сами мешаем? Давайте дождемся того момента, когда власть скажет, что «мы запрещаем», и тогда будем с этим либо соглашаться, либо бороться. Но пока власть не говорит, что она запрещает, а мы начинаем запрещать сами, ну, это и говорит о нашем желании в очередной раз наклониться пониже и лизнуть поглубже.
Анна Качкаева: И потом выглядеть как унтер-офицерская вдова. Александр пишет: «Все эти документальные шедевры о страданиях олигархов и их правозащитников с двойным гражданством настолько далеки от того, чем живет настоящий русский народ, что можно только пожать плечами и плюнуть».
Виталий Манский: Пожмите плечами, плюньте и придите посмотреть, чем живет страна. Потому что вы наверняка живете в одном пространстве, страна у нас достаточно большая, и много в ней людей, снимающих эту жизнь. Если она для вас действительно интересна, вы найдете те фильмы, которые будут созвучны вашему представлению о добре и зле.
Анна Качкаева: Так все-таки «Иконоскоп» ваш тоже будет показан?
Виталий Манский: Естественно, он будет вне конкурса, я же начальник.
Анна Качкаева: Это фильм про телевизор, большой.
Виталий Манский: Да, фильм про всю историю телевидения, от рождения до смерти.
Анна Качкаева: (смеются) То есть все, телевизор похоронили! Хотя все остальные с этим не соглашается, но вы похоронили.
Приходите смотреть дебютные и премьерные картины «Лавровой ветви» и фильмы программы «Артдокфест», начиная со 2 до 10 декабря!
Мы сегодня будем говорить о том, как на вызовы нынешнего времени отвечает нынешнее российское документальное кино, и что снимают и что думают об актуальном молодые люди, ровесники новой России. И мой первый вопрос. Когда российский фестиваль открывается фильмом о Ходорковском – это манифест?
Виталий Манский: Да нет. Наш фестиваль три года назад открывался картиной финско-эстонского производства «Революция, которое не было», посвященной политической жизни в стране. В прошлом году фестиваль открывался итальянской картиной шведского режиссера «Видеократия», которая была посвящена эпохе Берлускони на итальянском телевидении, которая завершилась и которая столь созвучна нашей сегодняшней телевизионной картине. И когда мы ставили первым фильм о Ходорковском, мы никакого жеста не делали и фиги в кармане не держали. И потом, это же выборы попали под наш фестиваль, а не мы под выборы. Я эту картину видел еще до Берлинского фестиваля, когда ее вообще нигде не показывали, потому что продюсеры – мои друзья, мы следим, как фестиваль, за теми картинами, которые снимаются о России, потому что у нас в регламенте фестиваля указано, что мы можем приглашать в конкурсную программу фильмы, снятые на русском языке, в любой стране мира. Поэтому, когда Туши стал снимать о Ходорковском, это стало любопытно. Но когда я увидел картину, я увидел, что немалая часть фильма не на русском языке, и я понял, что она в конкурс не попадет. Если бы она была показана в течение года, а мировая премьера ее была в феврале, и если бы ее с февраля кто-то показал, то мы бы ее уже не показывали, но коль скоро она сохранила в этом смысле свою девственность, мы ее решили показать. А так как она должна в эти дни выйти в прокат или не пойми что, то мы ее поставили ближе к началу, на открытие, потому что бессмысленно показывать картину на фестивале, если она уже идет во всех кинотеатрах. А потом оказалось, что ни в каких всех кинотеатрах она не пойдет.
Анна Качкаева: А кто будет представлять картину? В прошлый раз, перед «Видеократие», выступал господин Парфенов.
Виталий Манский: У нас уже есть такая традиция – мы не устраиваем традиционное открытие с выходом людей на сцену, с аплодисментами, с цветочками… У нас все церемония открытия снимается… то есть делается фильм-открытие, условно говоря, где выступают все: и я, и председатель жюри, которым в этом году будет Андрей Звягинцев, и Кирилл Туши, с которым мы сегодня долго на эту тему говорили, и он не до конца мог понять… Он говорит: «Как же так, я приехал, и что же, я буду сидеть в зале, а я буду говорить с экрана?» Я говорю: «Ну, да, дорогой мой, ты будешь говорить с экрана, потому что ты можешь с экрана, в принципе, обратиться к себе, если ты хочешь представить себя, попросить себя встать, никто тебе не мешает, но у нас такая традиция». И это не просто фильм, это определенный перфоманс.
Анна Качкаева: Где в этом году вы будете показывать программу?
Виталий Манский: Коль скоро кинотеатр «Художественный» еще не закрыли на реконструкцию, мы проводим опять в кинотеатре «Художественный». Притом мы, как всегда, проводим фестиваль во всех залах кинотеатра с утра до ночи, у нас есть и ночные просмотры, дискуссии. Вообще говоря, даже часа нашего эфира недостаточно для того, чтобы представить всю программу. У нас 100 фильмов, 200 сеансов, вся конкурсная программа – это абсолютные российские премьеры. Большинство внеконкурсных картин – это абсолютные российские премьеры.
Анна Качкаева: У вас есть несколько рекомендаций в программе, например, «От А до А» или «Звягинцев рекомендует», или «Среда», когда вы пытаетесь, видимо, представить тенденции, которые существуют в документальном кино. Как это отбирались и что там заявлено?
Виталий Манский: Вообще говоря, у нас все достаточно просто на фестивале. Скажем, программа «От А до А» - это программа победителем основных национальных фестивалей и премий в области документального кино в течение года, от «Артдокфеста» предыдущего года до «Артдокфеста» нынешнего года. Начинается эта программа показом победителей «Артдокфест-2010», далее идет обладатель ТЭФИ «Лучший документальный фильм», «Ника», «Золотой орел», победители России, Екатеринбурга и так далее. И человеку интересующемуся это очень удобно – прийти, по сути, у нас даже каждая программа, есть день, когда она идет с утра до вечера в одном зале. Просто приходит человек в один зал, садится и с утра до вечера смотрит то, что не смог бы нигде увидеть. А в соседнем зале идет, например, программа «Выбор Звягинцева». У нас каждый год председатель жюри называет те документальные картины, которые он любит. И посмотрев эти фильмы…
Анна Качкаева: А назовите их.
Виталий Манский: Звягинцев назвал такие фильмы: «Видеократия», «Революция, которой не было», «Нанук Севера», «Беловы» Косаковского, «Монастырь» - это Гран-при фестиваля в Амстердаме…
Анна Качкаева: «Нанук» - это вообще начало прошлого века, чтобы было понятно.
Виталий Манский: Да. Прежде всего интересно эти фильмы посмотреть, но профессионал начинает понимать, каким инструментарием пользуется председатель жюри, принимая решения о награждении тех или иных фильмов этого года.
Анна Качкаева: Между прочим, этот набор отчасти говорит и о том, почему манера Звягинцева или любого другого режиссера связана с тем, а не с чем-то другим. Потому что документалистика, конечно, характеризует отношение.
Виталий Манский: Мы каждый год представляли также кинематографию какой-то страны, представляли Голландию, Францию, в этом году представляем Польшу. Благодаря везению, что Польша в Евросоюзе, там какой-то год и так далее, за счет этого мы привозим 10 режиссеров, то есть не просто мы картины покажем, а московский зритель сможет пообщаться с этими режиссерами. Потом мы совместно с поляками делаем такой пичинг-тренинг – это уже для совсем профессиональных людей, но и для людей, которые хотя снять документальное кино, как-то пробить свои проекты.
Анна Качкаева: А «Среда» - что там собрано?
Виталий Манский: Это картины, которые действительно формируют среду. Это как почва, в которой взращиваются какие-то побеги. То есть это и эксперименты, и какие-то уже сформировавшиеся тенденции, которые интересны сами по себе, или какие-то картины, которые представляют, может быть, каких-то авторов, интересных своими предыдущими картинами или какими-то своими взглядами. Вот конкурс мы определяем так: каждая картина конкурса для меня, как для президента фестиваля и нашей программной дирекции, должна быть такой, чтобы она могла получить Гран-при. То есть у нас нет в конкурсе фильмов, как бывает, за компанию. Вот картины «Среды» - там студенческая работа «Как я съел свою стипендию»…
Анна Качкаева: Которая как цикловый проект такой, теле.
Виталий Манский: Да, у нее есть, конечно, аллюзии к картине «Двойная порция», про режиссера, который делает эксперимент над собой – пытается в течение месяца питаться только в «Макдональдсе» - знаменитая американская картина, которая претендовала на «Оскар» и так далее. Здесь парень проводит такой же эксперимент, он пытается прожить месяц на стипендию, которую он получает в институте. Ну, была бы она мощнее кинематографически, она могла бы попасть на конкурс, сейчас она интересна попыткой внедрения режиссера в ткань картины, когда режиссер становится персонажем, объектом, субъектом рассмотрения. В «Среде» есть очень интересные фильмы. У нас в конкурсе только премьера, а в «Среде» есть фильмы, которые не попали в конкурс, потому что были показаны на других фестивалях до этого.
Анна Качкаева: Есть ли там работы, которые для вас, как для режиссера, представляют особый интерес в смысле языка, выразительности?
Виталий Манский: Безусловно. Но там, скорее, поиск языка, нежели уже какие-то сформулированные, сложившиеся художественные высказывания. Я могу сказать фильмы. Я считаю, что зрителям будет очень интересна картина «Потолок», «Вооружен и не очень опасен», «25 сентября» (которая была в этом году в конкурсе в Лейпциге), «Быть или казаться», «Чистый человек»… Кстати, «Чистый человек» - история о парне, который занимается драгдилерством, продает наркотики в метро. И мы видим его реальные взаимоотношения с матерью, которая пытается его всеми силами увести, объясняет ему, что произойдет с его жизнью. У него есть своя философия, и он пытается ее предъявлять в картине.
Анна Качкаева: Вы не боитесь обвинений, что вы пропагандируете наркотики?
Виталий Манский: Если идти по этому пути, то вообще не нужно показывать документальное кино. Потому что в фильме «Потолок» у нас абсолютно обнаженная женщина плавает подо льдом, и нас могут обвинить в пропаганде секса. В картине «Вооружен и не очень опасен» человек работает в ЖЭКе сантехником и берет деньги за свои услуги. И вообще говоря, в любой документальной картине, если она сопряжена с реальностью, нас обязательно обвинят в чем-то.
Анна Качкаева: Значит, набор в «Среде» - это про жизнь, про людей и, как правило, не самые приятные стороны.
Виталий Манский: Почему? Иногда такие приятные стороны, милые истории, счастливые люди.
Анна Качкаева: А в конкурсе?
Виталий Манский: И то же самое в конкурсе, конечно! Я понимаю намек. Есть такой крен в тяжелое, брутальное, чернушное кино. Но если режиссер искренне относится к тому, что он делает, если он сам живет крайне тяжело, он, естественно, тяжесть своего взгляда, своего мироощущения переносит и на то кино, которое он делает. Поэтому это взаимосвязанные вещи. Нельзя требовать от человека, находящегося в сложных коммуникациях с самим собой, чтобы он выдавал некие гламурные картины.
Анна Качкаева: Я приглашают к себе обычно участников «Артдокфеста», и это в основном молодые барышни. Сейчас много женщин в кинодокументалистике?
Виталий Манский: Вообще, женщин в кинодокументалистике достаточно много. Я даже в этом году в Лондоне сделал программу «Женский взгляд женщин». Мы подготовили 6 картин женщин-докуменалистов. С чем это связано – я не вполне могу…
Анна Качкаева: А я думаю, что происходит то же, что и с журналистикой, которая тоже в последние 10 лет стала практически женской профессией.
Виталий Манский: Может быть. А где мужчины, что с ними происходит?
Анна Качкаева: Это вопрос к ним. Они как-то тяжело переживают неопределенность и хаос, а женщины более приспособленные. Не говоря уже о том, что наша профессия технологически стало легче.
Виталий Манский: Да, правда, у нас очень много женщин в этом году в конкурсе.
Анна Качкаева: Они становятся и финалистками последние два года. Сначала журналистика стала женской в своем основном составе, костяке, а теперь и режиссеров-женщин становится больше, которые осмысливают жизнь. Но это отдельная тема. Я увидела, что Голдовская стоит в программе. Но она ведь выдвинута на «Оскар», она не в конкурсной программе, да?
Виталий Манский: Она как раз в конкурсе. Дело в том, что это будет первый российский показ картины о Ане Политковской, которую она снимала почти 20 лет. Этот фильм уже получил несколько престижных призов во всем мире. Марина приедет, представит свой фильм, это будет первый показ. И я надеюсь, что у картины будет успех. Во всяком случае сегодня были объявлены результаты по «Лавру», картины Марины прошла в тройку финалистов в номинации «Лучший полнометражный документальный фильм». Кстати сказать, в эту тройку вошли три картины, из них две сняты за пределами России – это «Анна Политковская. Горький вкус свободы», Швеция-США, и эстонская картина «Шахта номер 8». И фильм нашего Алексея Вахрушева «Книга тундры», российская, но по телевидению не показанная, и это такое частное производство.
Анна Качкаева: Давайте чуть подробнее про финалистов «Лавра».
Виталий Манский: «Лавр» - это наш профессиональный конкурс, где в жюри только профессионалы, их 50 человек, они смотрят картины у себя дома, им раздаются такие подборки. Они тайно голосуют, многоступенчатый отбор. И, как правило, эти финальные тройки в каком-то смысле определяют тенденции или отношение профессионального сообщества к тенденциям, которые существуют в профессии. У нас есть номинация «Лучший научно-популярный фильм», и казалось бы, так много картин, которые попадают в это пространство, которые были представлены в конкурсе, но мы смотрим, как проголосовали профессионалы, что им нравится более всего, и достаточно любопытно, что в тройку финалистов по просветительской номинации попадает сериал на канале «Культура» «Третьяков. История великой коллекции», студия «Остров» сняла, мало кем виденный.
Анна Качкаева: Да, о нем не сильно говорилось.
Виталий Манский: А потом «Дети бледного лиса» Сергей Ястржембского, который из политики перешел в документальное кино, который показывает на канале «Дождь», значит, его видело вообще очень мало людей. И вообще не показан еще по телевидению фильм Валерия Золотухина «Художник Дмитрий Плавинский». То есть работает индустрия, все каналы так или иначе производят просветительское кино, но профессионалы указывают на все-таки не топовые проекты каналов…
Анна Качкаева: Но которые имеют значение для развития.
Виталий Манский: Безусловно. Допустим, лучший полнометражный фильм – картина Голдовской о Политковской, который в России, к сожалению, по телевидению и не будет, может быть, показан.
Анна Качкаева: И не очень понятно почему, честно говоря.
Виталий Манский: Да. Или картина «Солдат» о службе в армии, или «Другой Челси», история из Донецка… То есть это не те фильмы, которые все каналы, что называется, на щит поднимают. Не говорю уже о номинациях «Дебют» или «Артфильм», эти фильмы вообще зритель не видит!
Анна Качкаева: Есть номинации, связанные и с телевидением.
Виталий Манский: Да, смотрите, «Сериал», в финал вошли: проект телеканала «Культура» - «Страна птиц», канал «Культура» - «Беседы с мудрецами» Ирины Васильевой, и первоканальный проект «Тур де Франс» Познера. Мы называем тройки, а любопытно даже узнать, кто прошел во второй тур, в восьмерку, кто был вообще номинирован. Ведь были номинированы все топовые главные сериалы. Это такая наша внутренняя кухня, но профессионалы говорят, что то, что телевидение считает топовым, им не очень близко. Мы бы хотели, чтоб эта премия обращал внимание менеджером каналов и зрителей, чтобы повторили, например, «Страну птиц». Такое обилие каналов, и хочется, чтобы зрители обратили внимание на то немногое настоящее, что есть у нас в телевизионном пространстве.
Анна Качкаева: Если говорить о «Дебюте», есть что-то, что отличает взгляд молодых людей от взгляда состоявшихся документалистов?
Виталий Манский: Наши молодые кинематографисты, и дебютанты в частности, часто рассматривают частности, сторонятся обобщений. Они концентрируются на локальных история, и в этих историях часто возникает обобщение, как в картине Мадины Мустафиной «Милана». Казалось бы, минималистская история двух девочек, познакомившихся на летней лесной тропинке, одна вышла погулять из коттеджного поселка, а другая – из своего бомжатника, и эти девочки встречаются и как бы проникаются двумя взаимоисключающими мирами. И в этот момент возникает объем. Но этот объем при всем моем уважении к режиссеру, все-таки видно, что сам материал привносит это обобщение, а еще пока не режиссерское профессиональное мастерство. Что сильно контрастирует, кстати, с картинами, сделанными вне России. Вот картины, созданные вне России, предъявляют более панорамные полотна бытия.
Анна Качкаева: Это связано с тем, что «лицом к лицу лица не увидать» или ощущение свободы там и меньшей свободы здесь?
Виталий Манский: Я думаю, что это еще и связано с некими разницами в самом подходе к построению своего высказывания посредством документального кино. У нас настоящее документальное кино снимается вопреки – лабораторно, либо в институтах, либо просто… Вот победитель прошлого года нашего фестиваля, Гран-при, картина «Аутро», которая сейчас в конкурсе главного мирового фестиваля документального кино, за долгие годы впервые картины попадает туда. Ни Министерство культуры к ней не имеет отношения, ни один канал, никто, потому что она снимала на свою маленькую любительскую камеру фильм о своей соседке по лестничной клетке в свободное от работы время, потому что работает на ВГТРК корреспондентом. Предыдущий фильм Гран-при Андрея Грязева – та же история. Предыдущее Гран-при, Олег Морозов – та же история. То есть все происходит исключительно как такие гражданские, художнические поступки. Поэтому картины почти в такой дневниковой форме часто сделаны. А картины, сделанные не в России, это картины с серьезными бюджетами, с четко прописанной драматургией, с работой редакторов. Индустриальный подход. Но, вы знаете, в этом индустриальном подходе иногда… Вот мы сейчас включили в конкурс картину, которая меня настолько потрясала, что мы в нарушение всех сроков и всего поставили ее 22-ой картиной. Это голландский фильм о блокадниках, их мироощущении. Но меня раз пять так во время этой картины пробивало!
Анна Качкаева: Она просто сняла стариков?
Виталий Манский: Да, она сняла стариков, но никаких жалоб, ничего, это просто мироощущение. Иногда по уровню философии эта картина, мне кажется, восходит к лучшим образцам российской классической литературы, включая и Федора Михайловича… Это мощнейшая картина!
Анна Качкаева: А кто же мешает не человеку из Амстердама, а нашему документалисту выбрать такой подход и найти такую интонацию?
Виталий Манский: К сожалению, государство, которое выделяет ежегодно 10 миллионов долларов США на поддержку документального кино, этими деньгами, по сути дела, уничтожает российское документальное кино. Это абсолютно неадекватная система. Эти люди, которые у нас снимают фильмы, которые представляют Россию во всем мире, снимают абсолютно в отрыве от всех форм государственной поддержки. Потому что государственная поддержка осуществляется не авторам, не идеям, не концепциям, а она осуществляется каким-то…
Анна Качкаева: Но ведь ни фильм Голдовской, ни фильм этой барышни из Амстердама тоже наверняка не на государственные деньги сняты.
Виталий Манский: Нет, на государственные, в том числе и на фондовские, государственные. Фильм этой барышни, у него бюджет порядка 200 тысяч долларов или 300, он снят на деньги голландского Министерства культуры, еще некоторых фондов, на деньги голландских телевизионных каналов, и даже какой-то голландской лотереи, если я ничего не путаю. У нас таких картин нет. Чтобы было понятно, у нас государство выделяет поддержку на производство документальной картины в виде 1 миллиона рублей, и даже эти деньги не попадают к тем, кто… но это другая история. 28-го в Министерстве культуры будет большая драка на эту тему, мы хотим это все сломать.
Анна Качкаева: Александр из Санкт-Петербурга спрашивает: «Такое впечатление, что кто бы ни стоял во главе этого государства, что бы они ни делали, все равно будет плохо. Скажите и покажите, что такое счастье и как и с кем его достичь. Только, пожалуйста, поконкретнее, без общих слов – демократия, либерализм, права человека. Мне хоть государь, хоть император, лишь бы толк был».
Виталий Манский: Счастье – это прежде всего свобода, твоя свобода распоряжаться твоей единственной жизнью. И если человек свободен или ощущает себя свободным, это и есть счастье. А государство, для того чтобы нами управлять, оно нас этой свободы лишает, потому что свободным человеком управлять нельзя. Вот и вся дилемма. За свое счастье и за свою свободу всегда нужно бороться.
Анна Качкаева: А есть фильмы про свободу? Про Аню – понятно. Про свободу выбора, про отношение к себе…
Виталий Манский: Вы знаете, есть фильмы о потере свободы, о том, как мы теряем свободу. Есть фильм, например, нашего победителя двухлетней давности Александра Горелика, который не нашел деньги в России, нашел деньги в Чехии и снял картину «Воспитание Ульяны» - о воспитании девочек в монастыре или храме. И мы видим, как эти девочки на наших глазах теряют свободу, теряют свое лицо. Может быть, что-то приобретая, по мнению их воспитателей, но явно что-то теряя. Вообще, любопытных картин очень много.
Анна Качкаева: То, что вы называете, это либо студенческое, либо на западные деньги. А что-то чисто российское есть?
Виталий Манский: У нас порядка 10 российских картин в конкурсе. Есть даже одна картина, которая частично снята при государственной поддержке. Только у нас та версия, которая возникла уже после того, как фильм сдали в Министерство культуры. Это фильм «Победа». Очень интересный фильм о вопросах жизни и смерти. Есть российская картина в конкурсе молодого режиссера из Перми «По дороге домой» о дальнобойщиках. И там очень любопытный финал. В финале эти дальнобойщики, они, оказывается, между собой разговаривают по внутренним рациям, и вот он ставит на этих проездах бесконечных эти переговоры дальнобойщиков об их взглядах на жизнь, на политику, на власть. Там, конечно, все абсолютно сплетено из нецензурных выражений, но когда ты после этой картины видишь эту бескрайнюю российскую раздолбанную дорогу, по которой едут эти дальнобойщики, и этот голос просто висит, какой-то шапкой накрывает это все, это очень…
Анна Качкаева: Александр, Алтайский край, пожалуйста.
Слушатель: У нас на телевидении мало передач, которые можно посмотреть, и я слушаю Радио Свобода. И я хотел сказать, что свободы у нас нет. Люди боятся…
Виталий Манский: Человек, который боится, никогда не может быть свободным. Если мы преодолеем свои страхи, это будет началом нашего обретения свободы. Ведь фильм «Ходорковский» в прокате закрывают люди, которые просто за свою задницу боятся! Тупо, за свои бабки, которые получают с этого попкорна, который продают в своих кинотеатрах. Их ничего не волнует! Их не волнует будущее своей страны. Их, кроме бабла кэша, ничего не волнует.
Слушатель: Меня порадовало, что Эльдар Рязанов нашел в себе мужество…
Виталий Манский: Потому что это настоящий человек! Он не побоялся поставить свою подпись под сознанием нового Киносоюза, который декларирует свободу каждого художника.
Анна Качкаева: В кинотеатре Рязанова этот фильм обещали показать.
Виталий Манский: Да, и он будет показан. Кстати, хочу заметить, что впервые к нам обратился канал «24док»…
Анна Качкаева: Я буду рассказывать об этом канале буквально через неделю, они 5 декабря стартуют. Делает его Вера Кричевская, в том числе, которая делала «Дождь».
Виталий Манский: И они придумали какую-то фантастическую историю. 11 декабря, на следующий день после закрытия фестиваля, показать в своем эфире фильм – победитель. Я не знаю, как это чисто технически можно сделать, но вот они хотят это… И в общем, кто может настроиться на этот канал, там же будет показана и «Революция, которой не было», и «День шахтера», и «Части тела» Кравченко, то есть там буду показаны лучшие фильмы «Артдокфеста» последних лет.
Анна Качкаева: Придут его создатели в эфир, и мы поговорим. «О каких документальных фильмах сейчас может идти речь? О том, как размножаются пчелы? Сейчас нет документалистики в кинотеатрах. Даже предвыборная состоит из одних мультфильмов», - пишем нам Роза.
Виталий Манский: Роза, я вас приглашаю на «Артдокфест», в любой день приходите, скажите на входе, что вы Роза, которая звонила на Радио Свобода, мы вас пригласим, и вы узнаете, что все-таки есть документальное кино, и его очень даже стоит смотреть людям, которые нуждаются в существовании в объемном пространстве тех ощущений, которые их волнуют, будоражат, которые задают неразрешимые вопросы.
Анна Качкаева: Все, кто спрашивает, где будет показан фильм «Ходорковский» - «Ходорковским» откроется фестиваль «Артдокфест», туда все, я думаю, не попадут, а потом он будет показан у Рязанова в кинотеатре «Эльдар», на Ленинском проспекте. Владимир Михайлович из Ульяновска пишет: «Кто вам может помешать привезти фильм о Ходорковском в наш город?»
Виталий Манский: Конечно же, кто-то может помешать у нас, но этот кто-то не мешает. Так почему-то мы сами мешаем? Давайте дождемся того момента, когда власть скажет, что «мы запрещаем», и тогда будем с этим либо соглашаться, либо бороться. Но пока власть не говорит, что она запрещает, а мы начинаем запрещать сами, ну, это и говорит о нашем желании в очередной раз наклониться пониже и лизнуть поглубже.
Анна Качкаева: И потом выглядеть как унтер-офицерская вдова. Александр пишет: «Все эти документальные шедевры о страданиях олигархов и их правозащитников с двойным гражданством настолько далеки от того, чем живет настоящий русский народ, что можно только пожать плечами и плюнуть».
Виталий Манский: Пожмите плечами, плюньте и придите посмотреть, чем живет страна. Потому что вы наверняка живете в одном пространстве, страна у нас достаточно большая, и много в ней людей, снимающих эту жизнь. Если она для вас действительно интересна, вы найдете те фильмы, которые будут созвучны вашему представлению о добре и зле.
Анна Качкаева: Так все-таки «Иконоскоп» ваш тоже будет показан?
Виталий Манский: Естественно, он будет вне конкурса, я же начальник.
Анна Качкаева: Это фильм про телевизор, большой.
Виталий Манский: Да, фильм про всю историю телевидения, от рождения до смерти.
Анна Качкаева: (смеются) То есть все, телевизор похоронили! Хотя все остальные с этим не соглашается, но вы похоронили.
Приходите смотреть дебютные и премьерные картины «Лавровой ветви» и фильмы программы «Артдокфест», начиная со 2 до 10 декабря!
