Не, ну так нельзя, ребята! Ну, реально так нельзя! Теперь амнезия у свидетелей защиты. И снова: тут помню, тут не помню, тут жирное пятно. Ёлы-палы, вы же все готовились к суду, вас всех вызвали заранее. Нет, мало того, кратковременная потеря памяти даже у тех, кто приходит на заседания с чемоданами бумаг или кейсами собственных цитат.
Марсианские человечки
На пятой неделе суда по делу врача Майкла Джексона Конрада Мюррея прямо-таки калейдоскоп свидетелей защиты. И полная невменяемость. Одна половина непонятно зачем была приглашена, а другая сыграла на руку обвинению.
Сначала нас позабавил представитель полиции, специалист по видеонаблюдению Александр Суполл, приехавший в дом Джексона забирать видео с камер наблюдения. На допросе он не смог толком вспомнить, какие камеры работали, какие нет. Рассказал, как он их собирал и искал, на чем просмотреть и КАК. Это приехал чувак, которого послали на место происшествия в качестве оператора. Но это ладно, пустое. На суде продемонстрировали, сделанную этим или его коллегами, черт их там разберет, нарезку из нескольких минут видеозаписи в ночь с 24 на 25 июня 2009 года в доме на Кэролвуд. И что мы там увидели? Въезжающие и выезжающие машины с неопределимыми номерами, мельтешение каких-то инопланетян во дворе, на улице, одну морду даже очень близко к экрану. Был ли среди этих марсиан Майкл Джексон, мы не поняли, т.к. его там не увидели. С таким же успехом он мог, как приехать, так и уехать из дома, как и киллеры, аптекари, фанаты, президенты, клоуны.
Более, судя по всему, видео не сохранилось ни за тот злополучный день (об этом информация просочилась в прессу еще в марте 2011 года), ни за следующие, когда на месте трагедии мог кто угодно прятать вещественные доказательства. Да, впрочем, следователи и не собирались, судя по всему, сохранять или рассматривать видео из дома Джексона, несмотря на то, что сами же приходили туда неоднократно уже после 25-го июня для сбора вещдоков. Но там, как мы помним по первым дням суда, был абсолютный проходной двор и полный бардак. Поэтому не нужен им этот компромат на собственную расхлябанность.
Защита представила суду координатора одного из отделений госпиталя UCLA, куда был доставлен певец. Зачем он был на допросе, мало кто понял. Большую половину толпы, которая в роковой для поп-исполнителя день в июне 2009 года находилась в этой больнице, включая и членов семьи Джексонов, он не знал, слыхом про них не слыхивал. Разве только для того, чтобы присяжным сказать, что вот тот мужик в белых штанах очень переживал. В белых штанах оказался душа-человек доктор Мюррей.
Две звезды
Вот они – две славных повести: медсестра Шерилин Ли и президент промоутерской компании AEG Брэндон Филлипс. На фоне остальных свидетелей защиты, эти двое не дали скучать всем, кто следит за процессом.
Сначала перед присяжными появилась гаррипоттеровская мадам Помфри и профессор Стебль в одном лице – практикующая (сие мне неведомо) медсестра Ли. Для непосвященных довожу до сведения: Шерилин Ли – это та самая тётя, которая поведала миру в СМИ и неоднократно в течение последних 2 лет историю одного звонка из дома Джексона. Мол, позвонил охранник Майкла и попросил помощи (уже после того, как певец прекратил у нее лечиться, если это можно так называть). На вопрос Ли, что там с ним случилось, из глубины комнаты раздался голос (в традициях новейшей истории российской журналистики напишу с учетом законодательства) похожий на голос Джексона: «У меня одна половина тела холодная, а другая – горячая». Эту мантру медсестра Ли повторила уже раз десять разным журналистам, окончательно закрепив на суде. Не обделенные черным (хм) юмором фанаты Джексона уже переиначили ее: санитарка, у меня одна половина тела черная, а другая – белая, что делать? Птица-говорун.
Появилась она в зале суда, как с вокзала на бал, с сумкой-тележкой. Подумалось: тётя из отпуска или «сами мы не местные», не добралась до гостиницы. Ни фига! Она эту коляску, как потом стало понятно, тягала за собой 2 дня в суд. А саквояжик был набит килограммами макулатуры ее записей. Ну, всё, подумали миллионы фанатов, ща вывалит перед присяжными 100 часов компромата на певца. И чё? А ни чё!
Она путалась в датах, все время заглядывала в свои бумаги, создавалось впечатление, что ряд ответов на вопросы адвоката вообще были у нее готовы в записях, но от волнения периодически забывала на каких страницах.
В 1001-й раз миру открыли глаза на зависимость Джексона от болеутоляющих препаратов. Спасибо, об этом уже младенцы 2011 года знают. Только теперь об этом поведала медсестра, которая лечила певца высокопротеиновыми коктейлями и какими-то питательными капельницами. Травница такая. От чего лечила? А фиг её знает: то ли от слабости, то ли от переутомляемости, то ли от бессонницы. Народ, я не знаю, чем там в Штатах в реале занимаются медсестры, извините, практикующие медсестры, но конкретно эта без указания врача собирала кровь у Джексона на анализы. Как она говорила, для того, чтобы составить правильный питательный коктейль пациенту. Нельзя, конечно, не предположить, что эти анализы собирались по просьбе другого доктора, не будем называть его фамилию. Блюдём законодательство.
Впервые нам рассказали о страшном грехе певца: он пил Red Bull! Правда это или нет, сложно сказать, т.к. многое, что наговорила Ли, было явно без свидетелей, только между ней и певцом. Но об этой страшной тайне грехопадения Джексона не знали по сию пору то ли потому, что до медсестры никто просто не трындел, то ли певец втихаря пил его под кроватью. По мне, лучше бы он вместо этой дряни пил водку или коньяк. Впрочем, Эми Уайнхаус вот тоже слегка переусердствовала, мягко говоря.
Ли объявила, что впервые от Джексона услышала о диприване (для тех, кто не в курсе, - это все он же, злодей пропофол). Когда она узнала подробно об этом препарате, настоятельно посоветовала певцу от него отказаться, так же как сама категорически отказалась ставить его в домашних условиях. Тут следует напомнить, что еще один свидетель защиты, доктор Аллан Мецгер, давний друг певца (так они сейчас все говорят, у Джексона после июня 2009 года миллион фанатов и 100 тысяч лучших друзей – банкиров, промоутеров, менеджеров, всяких шмулей, геллеров и копперфилдов) на перекрестном допросе, на вопрос обвинителя Уолгрена, есть ли «такая сумма, которую он бы взял, чтобы поставить на дому пропофол», ответил: «Абсолютно нет». В этот момент доктор Кондратий, вероятно, предпочел бы временно раствориться в пространстве, но еще лучше, если бы он не появлялся в жизни Джексона…
Надо отдать должное свидетельнице Ли: на второй день суда она зашлась в слезной истерике уже в самом начале заседания, объяснив это непонятным стрессом от пробок на дорогах. Правда, в середине допроса, когда вопросы задавал обвинитель, снова зашлась слезами. Объясняться уже не стала, но атмосферу создала. Выглядело это так, как будто это суд над ней. Что ж так мучает тебя, медсестра Рэд Булл? Что ж ты такое присяжным не договорила… Зато брякнула на выходе из здания суда ушлым журналистам: «Там в зале какой-то вирус. Но сейчас мне уже лучше».
Надо бы судье Майклу Пастору вызвать в суд санэпидемстанцию, а то, не дай бог, эпидемия какая. Никто почему-то не задал вопрос специалистке по коктейлям, сколько ей платил за визиты поп-король. Ну, и ладно с этим меркантилизмом. А вот взгляд, которым Ли одарила Мюррея в конце первого дня своего допроса, стоит отдельного Оскара: «Ну ты и…, Мюррей!» (Нужное вставить согласно воспитанию и тому, на чьей вы стороне – красных или белых).
Что сказать про президента компании, которая накрыла Джексона прощальным туром, аки саваном? Самоуверенный, хладнокровный, говорящий много не по теме, знающий себе цену. Он там просто мимо проходил, присел на пенёк, съел пирожок, и дальше пошел кукловодить, дергать за бабловеревочки всякими ашерами, тимберлейками, бьонсами. Так все полтора часа и провертелся вальяжно в кресле под боком у судьи, а тот, знай себе, раз 50 произнес любимое своё: отклонено. Такого количества отказов в ответах-вопросах на одного свидетеля еще на суде не было. Причем в одну яму вляпались обе стороны: и защита, и обвинение.
Не дал Пастор миру узнать, ЧТО же такое был тот злосчастный контракт между Майклом Джексоном и компанией AEG. Тайна соблюдена. Баста.
Но Филлипс настолько свободно и нагло себя вел в суде, что он даже не особо парился над тем, что он говорит, ведь судят же не его. Так, отвечая на вопрос о количестве концертов, он сказал, что Майкл хотел побить рекорд Принса и вместо 10 дать 31 концерт. Тогда откуда эта мифическая цифра в 50 концертов? Начиная с июня 2009 года, эта математика уже порядком всех достала, сколько этих деловых людей вокруг певца кружилось, столько и цифр возникало. Понять, СКОЛЬКО реально хотел дать концертов в туре сам Майкл Джексон, по-моему, никто не знает или врет, что не знает.
Также Филлипс прокололся со временем звонка 25 июня 2009 года по поводу состояния Майкла. На вопрос адвоката он ответил, что ему позвонили в 10.30-11.00 утра и сообщили, что у ворот дома Джексона скорая. А когда обвинитель в перекрестном допросе указал ему, что парамедики были там около 13.00, не разу не сумняшеся Филлипс ответил: А, ну значит, в это время я приехал.
Куда приехал? Во сколько? В 11 или 13 часов? Шапито-онлайн.
Гидрант открыт, или Поцелуй в лобик
Перед присяжными выступили спасенные доктором Мюрреем 5 свидетелей. Без всяких там хи-хи. Бабушки и дедушки. И все, как на подбор, то соседи, то друзья соседей, то братья соседей. Каждый из них сказал, что это самый добрый врач, не алчный, потому что всех их лечил бесплатно, даже оперировал бесплатно. Непонятно тогда, на какие ресурсы существовала клиника доктора Мюррея. Впрочем, наверное, остальных он принимал без альтруизма, иначе с чего платить налоги и своим детям алименты.
Доктор Мюррей в среду на заседании суда во время допроса свидетелей залил присяжных потоками слез, целых 2 раза, а поцеловавший его в лоб один из дедушек вызвал бурю эмоций, даже уважаемая CNN не устояла, чтобы не излиться восхищением от этого действа, раз шесть показала за минуту репортажа. Жаль, что не сфокусировались на лицах прокуроров в сей торжественный момент.
А между тем, обвинение, вероятно, решив поберечь почтенных граждан, не стало больно уж много задавать им перекрестных вопросов, выяснив на всякий случай, что никого из них врач не лечил на дому от бессонницы пропофолом.
Улыбающийся демерол
Вот это вражина так вражина. Окопалась себе тихонько в медицинских записях доктора Арнольда Кляйна. Причем здесь этот врач? А он такой судебный фантом, которого поминают все кому не лень, а он, как улыбка чеширского кота – местами есть, а вообще-то нет. И если раньше на допросах это имя только мелькало, то в конце пятой недели оно заполнило всё пространство суда.
Зазвездил уже и без того звездного пластического хирурга Кляйна, голливудского гуру ботокса и лица не от мамы и папы, а хрен знает от кого – эксперт-нарколог доктор Роберт Уолдмен.
Этот специалист в области применения снотворных, обезболивающих и успокоительных препаратов почти час представлял на графиках (данные для них взяты стороной защиты из медицинских записей скульптора носов и грудей), в какой угрожающей здоровью прогрессии в течение апреля и июня 2009 года доктор Кляйн вкалывал препарат демерол пациенту Арнольду Омару. Почему-то на суде категорически утверждалось, что под этим именем подразумевается Майкл Джексон, правда осталось непонятным, кто это подтвердил с абсолютной уверенностью. Что под этим псевдонимом скрывал пациента Мюррей, когда закупал лекарства, подтвердил фармацевт. Но в данном случае самого доктора Кляйна не допрашивали, поэтому пациентом Омаром мог быть и сам хирург, и Джексон, и я – Элизабет Тейлор.
Нарколог Уолдмен на суде утверждал, что в больших дозах и с большой частотой прием демерола приводит к зависимости с симптомами бессонницы, ломки в костях, повышенным потоотделением, учащенным сердцебиением; временами бывает состояние, когда одна половина тела холодная, другая – горячая. Здравствуй, медсестра Рэд Булл!
В перекрестном допросе впервые за все дни суда разразилась словесная перепалка между свидетелем Уолдменом, прокурором Уолгреном и судьёй Пастором. Уолгрен своими вопросами довел нарколога до истерики: я не буду отвечать на ваши вопросы. По ходу допроса выяснилось, что Уолдмен составил графики с ошибками, внеся в них за апрель и июнь по одному лишнему дню похода к врачу пациента с именем Арнольд Омар.
Уолгрен: Вы видели в записях у Кляйна, что он ставил инъекции 2 апреля?
Уолдмен: Нет. Но, возможно, он не все записывал.
…
Уолгрен: Вы поставили диагноз «зависимость» только на основе чтения этих записей?
Уолдмен: Я предположил, что у Джексона была зависимость, т.к. по записям слишком большие дозы.
Уолгрен: Повторяю вопрос. Только по записям можно сказать, что есть зависимость от демерола? Да или нет?
Уолдмен: Нет… Нужна вся история болезни…
…
Уолгрен: Это верно, что врач должен аккуратно вести записи?
Уолдмен: Да, сэр.
Уолгрен: Врач обязан хранить препараты в безопасном месте?
Уолдмен: Да.
Уолгрен: Почему?
Уолдмен: Чтобы не было доступа у посторонних. Необходимо, чтобы у пациента был выбор в способах лечения, нужно рекомендовать ему лучший вариант, все объяснив.
Уолгрен: А если пациент отказывается, что делать?
Уолдмен: Как показывает мой опыт, если ты убедителен, то пациент согласится.
Уолгрен: Если пациент просит вас дать ему опасный препарат, но с вашей точки зрения по медицинским показателям это будет не оправдано, вы дадите?
Уолдмен: Нет.
Оттоптавшись на медицинских записях со смеющимися рожицами, нарисованными от руки доктором Кляйном (или пациентом Омаром), прокурор таки выдавил из свидетеля, популярный на этом суде ответ, что представленные графики, - это всего лишь реконструкция возможного и вероятного, что это личное мнение о возможном и вероятном, что, т.к. Майкл Джексон не являлся его пациентом, он не может с уверенностью сказать, был ли зависим от препаратов певец.
В пятницу и понедельник в суде выступает последний свидетель защиты - друг, коллега и оппонент свидетеля обвинения профессора Стивена Шеффера, выступавшего ранее, - анестезиолог доктор Пол Уайт.
Марсианские человечки
На пятой неделе суда по делу врача Майкла Джексона Конрада Мюррея прямо-таки калейдоскоп свидетелей защиты. И полная невменяемость. Одна половина непонятно зачем была приглашена, а другая сыграла на руку обвинению.
Сначала нас позабавил представитель полиции, специалист по видеонаблюдению Александр Суполл, приехавший в дом Джексона забирать видео с камер наблюдения. На допросе он не смог толком вспомнить, какие камеры работали, какие нет. Рассказал, как он их собирал и искал, на чем просмотреть и КАК. Это приехал чувак, которого послали на место происшествия в качестве оператора. Но это ладно, пустое. На суде продемонстрировали, сделанную этим или его коллегами, черт их там разберет, нарезку из нескольких минут видеозаписи в ночь с 24 на 25 июня 2009 года в доме на Кэролвуд. И что мы там увидели? Въезжающие и выезжающие машины с неопределимыми номерами, мельтешение каких-то инопланетян во дворе, на улице, одну морду даже очень близко к экрану. Был ли среди этих марсиан Майкл Джексон, мы не поняли, т.к. его там не увидели. С таким же успехом он мог, как приехать, так и уехать из дома, как и киллеры, аптекари, фанаты, президенты, клоуны.
Более, судя по всему, видео не сохранилось ни за тот злополучный день (об этом информация просочилась в прессу еще в марте 2011 года), ни за следующие, когда на месте трагедии мог кто угодно прятать вещественные доказательства. Да, впрочем, следователи и не собирались, судя по всему, сохранять или рассматривать видео из дома Джексона, несмотря на то, что сами же приходили туда неоднократно уже после 25-го июня для сбора вещдоков. Но там, как мы помним по первым дням суда, был абсолютный проходной двор и полный бардак. Поэтому не нужен им этот компромат на собственную расхлябанность.
Защита представила суду координатора одного из отделений госпиталя UCLA, куда был доставлен певец. Зачем он был на допросе, мало кто понял. Большую половину толпы, которая в роковой для поп-исполнителя день в июне 2009 года находилась в этой больнице, включая и членов семьи Джексонов, он не знал, слыхом про них не слыхивал. Разве только для того, чтобы присяжным сказать, что вот тот мужик в белых штанах очень переживал. В белых штанах оказался душа-человек доктор Мюррей.
Две звезды
Вот они – две славных повести: медсестра Шерилин Ли и президент промоутерской компании AEG Брэндон Филлипс. На фоне остальных свидетелей защиты, эти двое не дали скучать всем, кто следит за процессом.
Сначала перед присяжными появилась гаррипоттеровская мадам Помфри и профессор Стебль в одном лице – практикующая (сие мне неведомо) медсестра Ли. Для непосвященных довожу до сведения: Шерилин Ли – это та самая тётя, которая поведала миру в СМИ и неоднократно в течение последних 2 лет историю одного звонка из дома Джексона. Мол, позвонил охранник Майкла и попросил помощи (уже после того, как певец прекратил у нее лечиться, если это можно так называть). На вопрос Ли, что там с ним случилось, из глубины комнаты раздался голос (в традициях новейшей истории российской журналистики напишу с учетом законодательства) похожий на голос Джексона: «У меня одна половина тела холодная, а другая – горячая». Эту мантру медсестра Ли повторила уже раз десять разным журналистам, окончательно закрепив на суде. Не обделенные черным (хм) юмором фанаты Джексона уже переиначили ее: санитарка, у меня одна половина тела черная, а другая – белая, что делать? Птица-говорун.
Появилась она в зале суда, как с вокзала на бал, с сумкой-тележкой. Подумалось: тётя из отпуска или «сами мы не местные», не добралась до гостиницы. Ни фига! Она эту коляску, как потом стало понятно, тягала за собой 2 дня в суд. А саквояжик был набит килограммами макулатуры ее записей. Ну, всё, подумали миллионы фанатов, ща вывалит перед присяжными 100 часов компромата на певца. И чё? А ни чё!
Она путалась в датах, все время заглядывала в свои бумаги, создавалось впечатление, что ряд ответов на вопросы адвоката вообще были у нее готовы в записях, но от волнения периодически забывала на каких страницах.
В 1001-й раз миру открыли глаза на зависимость Джексона от болеутоляющих препаратов. Спасибо, об этом уже младенцы 2011 года знают. Только теперь об этом поведала медсестра, которая лечила певца высокопротеиновыми коктейлями и какими-то питательными капельницами. Травница такая. От чего лечила? А фиг её знает: то ли от слабости, то ли от переутомляемости, то ли от бессонницы. Народ, я не знаю, чем там в Штатах в реале занимаются медсестры, извините, практикующие медсестры, но конкретно эта без указания врача собирала кровь у Джексона на анализы. Как она говорила, для того, чтобы составить правильный питательный коктейль пациенту. Нельзя, конечно, не предположить, что эти анализы собирались по просьбе другого доктора, не будем называть его фамилию. Блюдём законодательство.
Впервые нам рассказали о страшном грехе певца: он пил Red Bull! Правда это или нет, сложно сказать, т.к. многое, что наговорила Ли, было явно без свидетелей, только между ней и певцом. Но об этой страшной тайне грехопадения Джексона не знали по сию пору то ли потому, что до медсестры никто просто не трындел, то ли певец втихаря пил его под кроватью. По мне, лучше бы он вместо этой дряни пил водку или коньяк. Впрочем, Эми Уайнхаус вот тоже слегка переусердствовала, мягко говоря.
Ли объявила, что впервые от Джексона услышала о диприване (для тех, кто не в курсе, - это все он же, злодей пропофол). Когда она узнала подробно об этом препарате, настоятельно посоветовала певцу от него отказаться, так же как сама категорически отказалась ставить его в домашних условиях. Тут следует напомнить, что еще один свидетель защиты, доктор Аллан Мецгер, давний друг певца (так они сейчас все говорят, у Джексона после июня 2009 года миллион фанатов и 100 тысяч лучших друзей – банкиров, промоутеров, менеджеров, всяких шмулей, геллеров и копперфилдов) на перекрестном допросе, на вопрос обвинителя Уолгрена, есть ли «такая сумма, которую он бы взял, чтобы поставить на дому пропофол», ответил: «Абсолютно нет». В этот момент доктор Кондратий, вероятно, предпочел бы временно раствориться в пространстве, но еще лучше, если бы он не появлялся в жизни Джексона…
Надо отдать должное свидетельнице Ли: на второй день суда она зашлась в слезной истерике уже в самом начале заседания, объяснив это непонятным стрессом от пробок на дорогах. Правда, в середине допроса, когда вопросы задавал обвинитель, снова зашлась слезами. Объясняться уже не стала, но атмосферу создала. Выглядело это так, как будто это суд над ней. Что ж так мучает тебя, медсестра Рэд Булл? Что ж ты такое присяжным не договорила… Зато брякнула на выходе из здания суда ушлым журналистам: «Там в зале какой-то вирус. Но сейчас мне уже лучше».
Надо бы судье Майклу Пастору вызвать в суд санэпидемстанцию, а то, не дай бог, эпидемия какая. Никто почему-то не задал вопрос специалистке по коктейлям, сколько ей платил за визиты поп-король. Ну, и ладно с этим меркантилизмом. А вот взгляд, которым Ли одарила Мюррея в конце первого дня своего допроса, стоит отдельного Оскара: «Ну ты и…, Мюррей!» (Нужное вставить согласно воспитанию и тому, на чьей вы стороне – красных или белых).
Что сказать про президента компании, которая накрыла Джексона прощальным туром, аки саваном? Самоуверенный, хладнокровный, говорящий много не по теме, знающий себе цену. Он там просто мимо проходил, присел на пенёк, съел пирожок, и дальше пошел кукловодить, дергать за бабловеревочки всякими ашерами, тимберлейками, бьонсами. Так все полтора часа и провертелся вальяжно в кресле под боком у судьи, а тот, знай себе, раз 50 произнес любимое своё: отклонено. Такого количества отказов в ответах-вопросах на одного свидетеля еще на суде не было. Причем в одну яму вляпались обе стороны: и защита, и обвинение.
Не дал Пастор миру узнать, ЧТО же такое был тот злосчастный контракт между Майклом Джексоном и компанией AEG. Тайна соблюдена. Баста.
Но Филлипс настолько свободно и нагло себя вел в суде, что он даже не особо парился над тем, что он говорит, ведь судят же не его. Так, отвечая на вопрос о количестве концертов, он сказал, что Майкл хотел побить рекорд Принса и вместо 10 дать 31 концерт. Тогда откуда эта мифическая цифра в 50 концертов? Начиная с июня 2009 года, эта математика уже порядком всех достала, сколько этих деловых людей вокруг певца кружилось, столько и цифр возникало. Понять, СКОЛЬКО реально хотел дать концертов в туре сам Майкл Джексон, по-моему, никто не знает или врет, что не знает.
Также Филлипс прокололся со временем звонка 25 июня 2009 года по поводу состояния Майкла. На вопрос адвоката он ответил, что ему позвонили в 10.30-11.00 утра и сообщили, что у ворот дома Джексона скорая. А когда обвинитель в перекрестном допросе указал ему, что парамедики были там около 13.00, не разу не сумняшеся Филлипс ответил: А, ну значит, в это время я приехал.
Куда приехал? Во сколько? В 11 или 13 часов? Шапито-онлайн.
Гидрант открыт, или Поцелуй в лобик
Перед присяжными выступили спасенные доктором Мюрреем 5 свидетелей. Без всяких там хи-хи. Бабушки и дедушки. И все, как на подбор, то соседи, то друзья соседей, то братья соседей. Каждый из них сказал, что это самый добрый врач, не алчный, потому что всех их лечил бесплатно, даже оперировал бесплатно. Непонятно тогда, на какие ресурсы существовала клиника доктора Мюррея. Впрочем, наверное, остальных он принимал без альтруизма, иначе с чего платить налоги и своим детям алименты.
Доктор Мюррей в среду на заседании суда во время допроса свидетелей залил присяжных потоками слез, целых 2 раза, а поцеловавший его в лоб один из дедушек вызвал бурю эмоций, даже уважаемая CNN не устояла, чтобы не излиться восхищением от этого действа, раз шесть показала за минуту репортажа. Жаль, что не сфокусировались на лицах прокуроров в сей торжественный момент.
А между тем, обвинение, вероятно, решив поберечь почтенных граждан, не стало больно уж много задавать им перекрестных вопросов, выяснив на всякий случай, что никого из них врач не лечил на дому от бессонницы пропофолом.
Улыбающийся демерол
Вот это вражина так вражина. Окопалась себе тихонько в медицинских записях доктора Арнольда Кляйна. Причем здесь этот врач? А он такой судебный фантом, которого поминают все кому не лень, а он, как улыбка чеширского кота – местами есть, а вообще-то нет. И если раньше на допросах это имя только мелькало, то в конце пятой недели оно заполнило всё пространство суда.
Зазвездил уже и без того звездного пластического хирурга Кляйна, голливудского гуру ботокса и лица не от мамы и папы, а хрен знает от кого – эксперт-нарколог доктор Роберт Уолдмен.
Этот специалист в области применения снотворных, обезболивающих и успокоительных препаратов почти час представлял на графиках (данные для них взяты стороной защиты из медицинских записей скульптора носов и грудей), в какой угрожающей здоровью прогрессии в течение апреля и июня 2009 года доктор Кляйн вкалывал препарат демерол пациенту Арнольду Омару. Почему-то на суде категорически утверждалось, что под этим именем подразумевается Майкл Джексон, правда осталось непонятным, кто это подтвердил с абсолютной уверенностью. Что под этим псевдонимом скрывал пациента Мюррей, когда закупал лекарства, подтвердил фармацевт. Но в данном случае самого доктора Кляйна не допрашивали, поэтому пациентом Омаром мог быть и сам хирург, и Джексон, и я – Элизабет Тейлор.
Нарколог Уолдмен на суде утверждал, что в больших дозах и с большой частотой прием демерола приводит к зависимости с симптомами бессонницы, ломки в костях, повышенным потоотделением, учащенным сердцебиением; временами бывает состояние, когда одна половина тела холодная, другая – горячая. Здравствуй, медсестра Рэд Булл!
В перекрестном допросе впервые за все дни суда разразилась словесная перепалка между свидетелем Уолдменом, прокурором Уолгреном и судьёй Пастором. Уолгрен своими вопросами довел нарколога до истерики: я не буду отвечать на ваши вопросы. По ходу допроса выяснилось, что Уолдмен составил графики с ошибками, внеся в них за апрель и июнь по одному лишнему дню похода к врачу пациента с именем Арнольд Омар.
Уолгрен: Вы видели в записях у Кляйна, что он ставил инъекции 2 апреля?
Уолдмен: Нет. Но, возможно, он не все записывал.
…
Уолгрен: Вы поставили диагноз «зависимость» только на основе чтения этих записей?
Уолдмен: Я предположил, что у Джексона была зависимость, т.к. по записям слишком большие дозы.
Уолгрен: Повторяю вопрос. Только по записям можно сказать, что есть зависимость от демерола? Да или нет?
Уолдмен: Нет… Нужна вся история болезни…
…
Уолгрен: Это верно, что врач должен аккуратно вести записи?
Уолдмен: Да, сэр.
Уолгрен: Врач обязан хранить препараты в безопасном месте?
Уолдмен: Да.
Уолгрен: Почему?
Уолдмен: Чтобы не было доступа у посторонних. Необходимо, чтобы у пациента был выбор в способах лечения, нужно рекомендовать ему лучший вариант, все объяснив.
Уолгрен: А если пациент отказывается, что делать?
Уолдмен: Как показывает мой опыт, если ты убедителен, то пациент согласится.
Уолгрен: Если пациент просит вас дать ему опасный препарат, но с вашей точки зрения по медицинским показателям это будет не оправдано, вы дадите?
Уолдмен: Нет.
Оттоптавшись на медицинских записях со смеющимися рожицами, нарисованными от руки доктором Кляйном (или пациентом Омаром), прокурор таки выдавил из свидетеля, популярный на этом суде ответ, что представленные графики, - это всего лишь реконструкция возможного и вероятного, что это личное мнение о возможном и вероятном, что, т.к. Майкл Джексон не являлся его пациентом, он не может с уверенностью сказать, был ли зависим от препаратов певец.
В пятницу и понедельник в суде выступает последний свидетель защиты - друг, коллега и оппонент свидетеля обвинения профессора Стивена Шеффера, выступавшего ранее, - анестезиолог доктор Пол Уайт.
