Из Полтавской области прислал письмо православный священник Московского патриархата. «Пишу вам не для радио, Анатолий Иванович, а для вашего ума и сердца. 23 августа в Печерской лавре официально встретились митрополит Владимир - глава Украинской православной церкви Московского патриархата и патриарх Святослав - глава греко-католиков Украины. Печатью эта встреча была освещена как эпохальная. Да, сегодня не 1620 год. Можно спокойно достать из сундука разодранную завесу Берестейской унии 1596 года и попытаться реставрировать ее с ксендзом из Ахтырки. Все возможно в наше политкорректное время. Но что делать с третью православных, остающихся верными патриарху Филарету? Да, пусть они пока не признаны вселенскими церквями, да, они остаются пока в расколе. Но они не перестают быть от этого ближайшими нашими братьями и сестрами во Христе. Почему же с ними не ведется никакого диалога? Почему мы ведем диалог с церковью, чей престол стоит в Риме, а с братской церковью, чей престол в Киеве, даже словом не обмолвимся? Странные диалоги и странные сближения».
К этому письму требуются некоторые пояснения. В 1596 году была сделана попытка объединить католиков и православных на части пространства нынешней Украины. Было заключёно соглашение или уния. Суть проста: православные продолжают молиться по-своему, но признают над собою власть папы Римского. Их стали называть униатами. Далеко не все жители Украины пристали к унии. Был у Тараса Бульбы один враг: католик, стало два: католик и униат. Через четверть века, в 1620 году, об унии узнали в Москве, возмутились и… продолжают возмущаться по сей день. В послесоветское время случилась новая неприятность: образовался Киевский православный патриархат, возглавил его Филарет. Филаретовцы не изменили ни одной буквы в священных книгах, ни на шаг не отступили от обрядов. Многие верующие даже не знают, какому патариарху подчиняется их батюшка, Московскому или Киевскому. У более сознательных прихожан сильны национальные чувства, у одних – русские, у других - украинские. К религии, к делам веры это всё не имеет отношения. Московские высшие церковники не хотят потерять приходы в Украине, украинские, в свою очередь, не хотят подчиняться Москве. Что произошло 23 августа сего года? Почему встречу украинского православного иерарха московского подчинения и украинского униатского иерарха римского подчинения назвали эпохальной? Потому что до сих пор московское официальное православие, как сказано, очень плохо относилось к украинскому униатству. Вот наш слушатель и недоумевает. Униаты – люди чужие для московского православия, «чужее», кажется, некуда, но с ними оно встречается, хочет до чего-то договориться к обоюдной выгоде, украинские православные Киевского патриархата – свои, целиком и полностью свои и по вере, и по обрядам – с ними никаких встреч, их только поносят. Они не раскольники, они, с точки зрения Москвы, хуже, чем раскольники, поскольку вышли из подчинения, а называют их раскольниками, отчего им ни холодно, ни жарко, и вот это - главное. Времена уже такие, что подобные расколы не влекут за собою ничего страшного – ни войн, ни какого бы то ни было насилия. Поэтому, если смотреть даже из девятнадцатого века, не говоря о более ранних веках, - все эти страсти выглядят безобидными. Внушительным бородатым мужчинам в церковных одеждах хочется не только выглядеть важными, но и заниматься чем-то важным, борьбы хочется, большой политики. Просто молиться, как положено монахам, им мало, скучно, наверное.
В одной из предыдущих передач мы говорили об изнеженности западной молодёжи, о том, что это наглядно проявилось в Норвегии, когда маньяк в течение часа убивал подростков, и они за это время не смогли дать ему отпор. Наш слушатель, бывший офицер, написал, что на Земле есть страны, где толпа не только скрутила бы убийцу, но и разорвала бы его в клочья. Он назвал, в частности, Чечню и… как в воду глядел. Когда передача уже была сделана, пришло сообщение, что среди норвежцев на том острове оказалось два чеченца, одному семнадцать лет, другому ещё меньше, и они были единственными, кто не плакал, а кидал камни в убийцу. Они загнали в пещеру два десятка норвежцев и спасли их. Я сказал, что ни один здравомыслящий человек не может возражать, чтобы в школах детей учили самообороне, личной и коллективной. Как и следовало ожидать, возражения и оговорки всё-таки появились. Слушатель Нечаев написал, что воспитывать смелость и обучать самообороне детей и подростков, конечно, нужно, но нельзя забывать, что с террористами должны бороться взрослые дяди-профессионалы, начиная с глав правительств и кончая бойцами специальных подразделений, а сопротивляющиеся дети могут только обозлить террориста. У меня тоже появилось одно дополнение. Это мечта о школе, в которой главными предметами были бы физкультура и музыка. Физическое воспитание и музыкальное воспитание - да, как предметы номер один и два. Школа может… Это трудно, но хорошая школа может сделать так, чтобы для её выпускников попса не существовала, чтобы молодёжь её просто не замечала. Самооборона от террориста и самооборона от музыкального мусора.
Из Красноярска пишет Наталия Кечина, она телевизионная журналистка.
«Случайно узнала об одной трагедии пятидесятилетней давности. Хочу снять фильм... Но увы. Местное ФСБ ответило: нет информации... 2 июня 1959 года под деревней Минино Красноярского края произошла железнодорожная катастрофа. Столкнулись два поезда. Один - товарняк. В другом (а это было минимум два вагона) - были дети из Хакасии, которые возвращались домой из Красноярска. Был какой-то там слёт то ли в честь пионерии, то ли комсомолии. Как раз начиналось строительство Красноярского алюминиевого завода - "стройки века", много было пафосных мероприятий... Об этой катастрофе стёрли все воспоминания! Тела детей запретили вывозить, их похоронили в братской могиле под Минино, с родителей взяли "подписку", что они клянутся не разглашать причину смерти своих детей. Ещё живы свидетели той трагедии. Мы с оператором видели место захоронения с именами всего пяти детей. На самом деле погибли десятки. Прошу вас рассказать об этой истории в эфире Радио «Свобода». Может быть, это поможет найти документальные свидетельства. С уважением Наталья Кечина».
«Местное ФСБ ответило: нет такой информации», - написала госпожа Кечина, как вы слышали. ФСБ – не оно, а она, Федеральная служба безопасности, и КГБ был не оно, а он, Комитет государственной безопасности, а до того - НКВД, тоже не оно, а а он, Народный комиссариат внутренних дел, а до того – ГПУ, вот это было оно, Главное политическое управление, а в начале всех начал, всей эпохи советского палачества, была ЧК, и это было не оно, а она – Чрезвычайная комиссия по борьбе понятно с чем… Вот вопрос: почему русский язык не вернулся к началу всех начал, не наделил ФСБ местоимением «она», хотя и грамматика этого требует, - почему ФСБ существует как оно, как КГБ? Да потому, в том числе, что на любой действительно существенный вопрос отвечает, как и КГБ: «нет такой информации».
«Интересно, - читаю следующее письмо. - почему у нас люди так ненавидят рыночную экономику? Ведь только рынок ведет к процветанию - он мера всех вещей, их цены и качества. И размера заработной платы. Цена, как и заработная плата - результат уговора продавца и покупателя. Но они должны быть в равных условиях . Равные условия создают конкуренция и демократия. Со стороны наемной силы и покупателей - профсоюзы, партии, а со стороны работодателя – желание получить прибыль. Кажется, ясно, что без настоящей демократии , без реальной политической конкуренции этого не добиться. Но именно конкуренцию население в отсталых странах и ненавидит. Отсюда всякие левые и "патриотические" движения. Что делать? Еще в школе внедрять в сознание и в привычки желание быть конкурентоспособным, как это делают в американских школах. Людей нужно учить неустанно трудиться, повышая свою квалификацию, следя, нужна ли твоя профессия рынку. Много поэтов и космонавтов стране не нужно. И надо с этим смириться. Смирение и труд, и борьба за демократию, что не противоречит отказу от неразумных требований -это и есть дорога к свободе и процветанию. Именно труженикам это и надо объяснять. Ведь надежда на них. Лодырям коммунизм нужен», - говорится в этом письме, написанном будто двадцать лет назад. У меня именно такое ощущение, дорогие радиослушатели, - не знаю, какое у вас. Опять толчём ту же воду в той же ступе. Но есть и разница. За истекшие годы стало видно, что и труженикам бесполезно объяснять, что свобода лучше несвободы, особенно если речь идёт о рыночной свободе. Как только труженик слышит что-то в этом роде, он считает, что ему опять лгут, опять кто-то хочет под видом свободы рынка посадить ему на шею рвача. Он помнит, как ему говорили о свободном рынке двадцать лет назад и видит, что получилось, и уверен, что это и есть именно то, что ему тогда обещали. И что любопытно. Он прекрасно знает, что это не то, что ему обещали, но говорит, что это именно то. Так он выражает свою обиду на жизнь, а обида на жизнь у него имеет только один вид: вид обиды на начальство, а начальство – это все, кто не на заводе и не в поле. Ну, что ж. В конце концов вы не дети, дорогие труженики. Люди вы грамотные, телевизор смотрите, можете читать что хотите. Не хотите ничего читать? Что ж, это ваше дело, ваш выбор. Не нужен вам свободный рынок – живите с несвободным. На вопрос слушателя, почему люди так ненавидят рыночную экономику, самый общий ответ один: потому что она не рай, а им очень хочется жить в раю.
«Русского человека, - говорится в одном письме из Америки, - всегда видно в нью-йоркской толпе по скорбному выражению лица. Как метко выразилась одна моя хорошая знакомая (американская китаянка, филолог): "Русский все время думает, зачем он убил старушку. Что за удовольствие?», - здесь я обрываю письмо. Сегодня у многих слушателей «Свободы» скорбное выражение вызвано другим обстоятельством. «Свершилось! – пишет господин Суханов. - Наконец-то мы узнали то, о чем догадывались еще много лет назад: младшой, посидев немного на троне, возвращает его старшому, да еще с подарочком – растянутым до безобразия сроком обладания троном. Давно задуманная и разработанная изящная комбинация завершилась эффектной рокировкой. И тут же последовало два новых сильных хода: новый-старый претендент на трон объявил о своем намерении воссоздать Союз (пусть и под другой вывеской), а его пресс-секретарь объяснил нам, что Брежнев – это огромный плюс для России, выдающийся государственный деятель, поднявший экономику и (внимание!) сельское хозяйство, что застой – это выдумки тех, кто каждый день жрет макароны за 1200 рублей в дорогих ресторанах, а на самом деле были стабильность, неуклонный рост и процветание. И сразу всё становится на свои места: вот он, великий государственный муж, образец для подражания! Вот что всех нас ждет в самом ближайшем будущем! Шах и мат всем нам. Вспоминается, как несколько месяцев назад на просьбу западных журналистов не томить и ответить, наконец, кто же будет президентом России, наш нацлидер с улыбочкой ответил: «Вам понравится!». Несомненно, теперь все просто в невероятном восторге! Александр Суханов».
Письмо из Курска, пишет Афанасьев Николай Митрофанович: «Анатолий Иванович! Вопрос у меня один. Про выборы. То есть, вы, конечно, понимаете, что подразумеваю я много чего: тут и "доколе", и «по какому праву", и "как им не стыдно" и прочее, и прочее. Обобщить можно так: почему? Ответ тут единственно верный и возможный – потому. Но я спрашиваюне не про это. Я интересуюсь: нужно пойти на участок или нет? Несмотря на всё. То есть, не смотря ни на что. Последний раз я был на выборах, когда Зюганов чуть-чуть не перевесил Ельцина. Когда Ельцин победил, я успокоился. Решил, что дальше вроде должно всё пойти как надо. Демократически. А теперь с тоской вспоминаю и коробку из-под ксерокса, и выступления Михалкова за Ельцина, и ельцинские открытки "Верю, люблю, надеюсь". Может быть, именно мой голос решил дело. А теперь? Ну, пойду. За кого голосовать? Путин уже всё решил. И Медведев всё решил. Я еще не решил, голосовать мне вообще или нет, а Кудрин уже сказал, что с Медведевым работать не будет ни за что. И Кудрина уволили. Значит, Кудрин - плохой министр? А если он хороший, но не любит Медведева, как выяснилось, то надо другого, может, похуже, но чтобы любил? Еще никто никого не выбирал, а такое впечатление, что выборы уже состоялись и Путин - опять президент. Что бы они ни делали, получается или цирк, или сумасшдший дом с сумасшедшими жертвами. Ходорковский, Грузия, Саакашвили, Южная Осетия, Абхазия, Прохоров, чистенькие амфоры со дна моря, раздевающийся премьер-министр, одевающийся премьер-министр. Медведев, Сколково, нанотехнологии, тут же обросшие анекдотами. Народный фронт. Мигалки, ГАИ, МВД с Нургалиевым. И так далее, и так далее. А если цена на нефть упадет? Они об этом не пробовали думать? А если пробовали, то что надумали? В общем, так: ответьте мне, пожалуйста: идти или не идти?». Спасибо за письмо, Николай Митрофанович! Ваш вопрос я оставлю без ответа, это – к сведению других слушателей, которые обращаются с той же просьбой. Скажу только одно: мне кажется, вы пойдёте, а уж за кого проголосуете и что вообще будете делать на участке – об этом промолчу, чтобы не выглядеть агитатором. Некоторые прямо горюют, что не Медведев будет президентом, как будто он был им до сих пор, и как будто имеет большое значение, кто будет очередным самозванцем или назначенцем на российском троне. По-моему, если уж горевать, так не о том, что Медведев выдвинул не себя, а о том, что он не поступил по совести. А по совести - это вот как. Признать, что был ты не президентом, а самозванцем и назначенцем в одном лице, покаяться, и если бы очень хотелось сделать что-то доброе для России, то это вот что: обеспечить честные выбора чего-то вроде горбачёвского Съезда народных депутатов или даже Учредительного собрания, которое покончило бы с остатками советизма и с путинизмом. Явлинский, видимо, всё-таки прав, говоря, что такого порядка действий не избежать.
«Должен сказать, - следующее письмо, - что в худшую сторону меняется мое отношение к товарищу Путину и его режиму. Не то чтобы меня расстраивала его «недемократичность» в кавычках. Но он всё больше напоминает мне таких деятелей, как Милошевич, Саддам, Каддафи. Они проявили себя полным дерьмом, не способным к серьезному сопротивлению Западу. Вот начинает мне казаться, что и Путин доведет дело до операции "Russia Freedom". Вместо серьезной альтернативной концепции, той же имперской, он предлагает народу убогое словоблудие, на фоне которого расцветает махровый западный консьюмеризм. Полагаю, что за двенадцать лет он доведет до полного разложения армии, до полной дискредитации как патриотизма, так, увы, и православия. Мне начинает казаться большой ошибкой поддержка этого режима Русской православной церковью. Что будет потом? Российские ядерные установки американцы аккуратно разобьют с беспилотников, арестуют счета элиты, большинство генералов, как в Ираке, изменит родине, выдаст в "международные суды" или просто тихо замочит старых одиозных вождей, олигархи сформируют "Переходный национальный совет", и Русская держава окончательно погибнет... Представить себе Анну Чэпмэн в роли командира диверсионной группы, вождя сопротивления - ведь это столько не выпьешь», - так завершает своё письмо господин Венедиктов, политизированный русский православный великодержавник. В переводе на демократический язык его письмо звучит так. Население России хочет жить по-западному. Путинизм не против этого, лишь бы его не трогали. Это приведёт к тому, что Россия незаметно станет частью западного мира. На последнем этапе, мол, дело ускорится прямым вмешательством Запада. В чём автор, по-моему, прав? В том, что путинизм не настроен водружать «железный занавес» по периметру России. У Путина не лежит душа к демократии, но если бы он не был большим начальником, то жить хотел бы в богатой свободной стране вроде Германии. У него нет охоты строить что-то вроде Новой Российской империи или хотя бы Русского православного царства, хотя он и заявил о похожем намерении. Ему ничего не хочется строить. Сохранять, насколько получится, свою власть и в сих видах не ухудшать положение населения. Вот всё, что ему нужно. А что нужно населению России, посмотрим. На сегодняшнее число, кажется, ему хочется того же: чтобы не стало хуже.
Автор следующего письма горюет по другому поводу, а именно по тому поводу, что в мире не существует, как он пишет, «более или менее выстроенной теории современной модели общества (или обществ) и тенденций развития». Читаю: «Потому и метания от глобализма к антиглоболизму на Западе да и у нас. Вы ищете примеры людей, способных к самостоятельной жизни, к максимальной независимости от государства. Это, по-вашему, главное условие десоветизации общества. Конечно, условие. Но вектор-то развернулся в другую сторону. Почему так - понятно, не раз выясняли. А вот что делать? Без развенчания марксизма как утопии ненависти непродвинутых, неудачливых к удачливым и умелым социалисты всего мира имеют возможность направлять мировой процесс. И правые им в этом мешают только в судорожных попытках. А если процесс идет влево, то общество неизбежно будет скатываться к тоталитаризму. Потому что при социализации общества быстро возникает «новый класс» коррумпированных чиновников. Этому классу нужен глава-одиночка, который подавлял бы конкуренцию. Что делать? Надежда на сильное правое крыло в мире. Оно должно понять, что нельзя допускать к власти те партии, которые желают демократии только на один раз, чтобы потом с нею покончить, как мы и наблюдаем сейчас на Украине и в Белоруссии. Значит допускать их нельзя любыми способами. У Ющенко и Тимошенко, у Шушкевича и у военных в Венесуэле были такие способы. Но их сознание было поражено абсолютизацией демократии, не вооружено стройной антимарксисткой теорией, идейной убежденностью, что в борьбе с левыми нужно идти до конца, иначе те, придя к власти, перебьют всех по одиночке. Надо превентивно не допускать их к власти любыми способами, - повторяет автор. - Потом оказывается поздно. Вот это должно быть подкреплено в сознании правых идейной основой». Забота этого слушателя понятна. Можно сказать, забота всемирно-исторического порядка. Только всё равно… C левой толпой правой теорией ничего не сделаешь. От неё можно только откупиться, пусть живёт в своё удовольствие. Когда я вижу машину, которая при лёгком участии одного-единственного человека готовит к посеву сто двадцать гектаров почвы за сутки, у меня, как бывшего тракториста, глаза лезут на лоб, и я вспоминаю, сколько чумазых бракоделов ползали, бывало, здесь на своих грохочущих ДТ с середины лета до белых мух, ползали, гнобя несчастную технику, будущий урожай и собственное здоровье. Когда я вижу эту машину в работе, как ровно ведёт её невидимый лучик с неба, а на экране в кабине – поле во всей его шири и красе, я вспоминаю, что под конец советской власти механизаторские коллективы даже в некогда лучших колхозах представляли собой толпы алкашей, засыпавших в борозде не на часы, а на сутки. Сегодня передо мною – их наследники, уже не чумазые, потому что ничего не делают, но такие же вялые, с той же мыслью – о сивухе – в глазах. Я готов молиться на эту машину, на её создателей, ведь это благодаря им прирождённые бракоделы не издеваются над родной землёй, а сидят по барам, по домам перед телеками, сидят не только бухие, но и, в общем, сытые, и на душе у меня спокойно, потому что знаю совершенно точно, что с голоду они не помрут. Что-что, а хлеб и зрелища у них есть, будут и завтра, ну, а как дело пойдёт дальше – что толку заглядывать!
К сему - последнее письмо: «Если вы хотите получить важную информацию о том, почему на Земле царят абсурд и хаос, а также почему мы все больные и как избавиться от болезней, то по прибытии в Москву свяжитесь со мной, и я вас ознакомлю с информацией и покажу документы не только земного происхождения. С уважением Виктор Иванович». Спасибо, Виктор Иванович, в Москву пока не собираюсь. Документы неземного происхождения – это кремлёвские? Правильно я вас понял?
К этому письму требуются некоторые пояснения. В 1596 году была сделана попытка объединить католиков и православных на части пространства нынешней Украины. Было заключёно соглашение или уния. Суть проста: православные продолжают молиться по-своему, но признают над собою власть папы Римского. Их стали называть униатами. Далеко не все жители Украины пристали к унии. Был у Тараса Бульбы один враг: католик, стало два: католик и униат. Через четверть века, в 1620 году, об унии узнали в Москве, возмутились и… продолжают возмущаться по сей день. В послесоветское время случилась новая неприятность: образовался Киевский православный патриархат, возглавил его Филарет. Филаретовцы не изменили ни одной буквы в священных книгах, ни на шаг не отступили от обрядов. Многие верующие даже не знают, какому патариарху подчиняется их батюшка, Московскому или Киевскому. У более сознательных прихожан сильны национальные чувства, у одних – русские, у других - украинские. К религии, к делам веры это всё не имеет отношения. Московские высшие церковники не хотят потерять приходы в Украине, украинские, в свою очередь, не хотят подчиняться Москве. Что произошло 23 августа сего года? Почему встречу украинского православного иерарха московского подчинения и украинского униатского иерарха римского подчинения назвали эпохальной? Потому что до сих пор московское официальное православие, как сказано, очень плохо относилось к украинскому униатству. Вот наш слушатель и недоумевает. Униаты – люди чужие для московского православия, «чужее», кажется, некуда, но с ними оно встречается, хочет до чего-то договориться к обоюдной выгоде, украинские православные Киевского патриархата – свои, целиком и полностью свои и по вере, и по обрядам – с ними никаких встреч, их только поносят. Они не раскольники, они, с точки зрения Москвы, хуже, чем раскольники, поскольку вышли из подчинения, а называют их раскольниками, отчего им ни холодно, ни жарко, и вот это - главное. Времена уже такие, что подобные расколы не влекут за собою ничего страшного – ни войн, ни какого бы то ни было насилия. Поэтому, если смотреть даже из девятнадцатого века, не говоря о более ранних веках, - все эти страсти выглядят безобидными. Внушительным бородатым мужчинам в церковных одеждах хочется не только выглядеть важными, но и заниматься чем-то важным, борьбы хочется, большой политики. Просто молиться, как положено монахам, им мало, скучно, наверное.
В одной из предыдущих передач мы говорили об изнеженности западной молодёжи, о том, что это наглядно проявилось в Норвегии, когда маньяк в течение часа убивал подростков, и они за это время не смогли дать ему отпор. Наш слушатель, бывший офицер, написал, что на Земле есть страны, где толпа не только скрутила бы убийцу, но и разорвала бы его в клочья. Он назвал, в частности, Чечню и… как в воду глядел. Когда передача уже была сделана, пришло сообщение, что среди норвежцев на том острове оказалось два чеченца, одному семнадцать лет, другому ещё меньше, и они были единственными, кто не плакал, а кидал камни в убийцу. Они загнали в пещеру два десятка норвежцев и спасли их. Я сказал, что ни один здравомыслящий человек не может возражать, чтобы в школах детей учили самообороне, личной и коллективной. Как и следовало ожидать, возражения и оговорки всё-таки появились. Слушатель Нечаев написал, что воспитывать смелость и обучать самообороне детей и подростков, конечно, нужно, но нельзя забывать, что с террористами должны бороться взрослые дяди-профессионалы, начиная с глав правительств и кончая бойцами специальных подразделений, а сопротивляющиеся дети могут только обозлить террориста. У меня тоже появилось одно дополнение. Это мечта о школе, в которой главными предметами были бы физкультура и музыка. Физическое воспитание и музыкальное воспитание - да, как предметы номер один и два. Школа может… Это трудно, но хорошая школа может сделать так, чтобы для её выпускников попса не существовала, чтобы молодёжь её просто не замечала. Самооборона от террориста и самооборона от музыкального мусора.
Из Красноярска пишет Наталия Кечина, она телевизионная журналистка.
«Случайно узнала об одной трагедии пятидесятилетней давности. Хочу снять фильм... Но увы. Местное ФСБ ответило: нет информации... 2 июня 1959 года под деревней Минино Красноярского края произошла железнодорожная катастрофа. Столкнулись два поезда. Один - товарняк. В другом (а это было минимум два вагона) - были дети из Хакасии, которые возвращались домой из Красноярска. Был какой-то там слёт то ли в честь пионерии, то ли комсомолии. Как раз начиналось строительство Красноярского алюминиевого завода - "стройки века", много было пафосных мероприятий... Об этой катастрофе стёрли все воспоминания! Тела детей запретили вывозить, их похоронили в братской могиле под Минино, с родителей взяли "подписку", что они клянутся не разглашать причину смерти своих детей. Ещё живы свидетели той трагедии. Мы с оператором видели место захоронения с именами всего пяти детей. На самом деле погибли десятки. Прошу вас рассказать об этой истории в эфире Радио «Свобода». Может быть, это поможет найти документальные свидетельства. С уважением Наталья Кечина».
«Местное ФСБ ответило: нет такой информации», - написала госпожа Кечина, как вы слышали. ФСБ – не оно, а она, Федеральная служба безопасности, и КГБ был не оно, а он, Комитет государственной безопасности, а до того - НКВД, тоже не оно, а а он, Народный комиссариат внутренних дел, а до того – ГПУ, вот это было оно, Главное политическое управление, а в начале всех начал, всей эпохи советского палачества, была ЧК, и это было не оно, а она – Чрезвычайная комиссия по борьбе понятно с чем… Вот вопрос: почему русский язык не вернулся к началу всех начал, не наделил ФСБ местоимением «она», хотя и грамматика этого требует, - почему ФСБ существует как оно, как КГБ? Да потому, в том числе, что на любой действительно существенный вопрос отвечает, как и КГБ: «нет такой информации».
«Интересно, - читаю следующее письмо. - почему у нас люди так ненавидят рыночную экономику? Ведь только рынок ведет к процветанию - он мера всех вещей, их цены и качества. И размера заработной платы. Цена, как и заработная плата - результат уговора продавца и покупателя. Но они должны быть в равных условиях . Равные условия создают конкуренция и демократия. Со стороны наемной силы и покупателей - профсоюзы, партии, а со стороны работодателя – желание получить прибыль. Кажется, ясно, что без настоящей демократии , без реальной политической конкуренции этого не добиться. Но именно конкуренцию население в отсталых странах и ненавидит. Отсюда всякие левые и "патриотические" движения. Что делать? Еще в школе внедрять в сознание и в привычки желание быть конкурентоспособным, как это делают в американских школах. Людей нужно учить неустанно трудиться, повышая свою квалификацию, следя, нужна ли твоя профессия рынку. Много поэтов и космонавтов стране не нужно. И надо с этим смириться. Смирение и труд, и борьба за демократию, что не противоречит отказу от неразумных требований -это и есть дорога к свободе и процветанию. Именно труженикам это и надо объяснять. Ведь надежда на них. Лодырям коммунизм нужен», - говорится в этом письме, написанном будто двадцать лет назад. У меня именно такое ощущение, дорогие радиослушатели, - не знаю, какое у вас. Опять толчём ту же воду в той же ступе. Но есть и разница. За истекшие годы стало видно, что и труженикам бесполезно объяснять, что свобода лучше несвободы, особенно если речь идёт о рыночной свободе. Как только труженик слышит что-то в этом роде, он считает, что ему опять лгут, опять кто-то хочет под видом свободы рынка посадить ему на шею рвача. Он помнит, как ему говорили о свободном рынке двадцать лет назад и видит, что получилось, и уверен, что это и есть именно то, что ему тогда обещали. И что любопытно. Он прекрасно знает, что это не то, что ему обещали, но говорит, что это именно то. Так он выражает свою обиду на жизнь, а обида на жизнь у него имеет только один вид: вид обиды на начальство, а начальство – это все, кто не на заводе и не в поле. Ну, что ж. В конце концов вы не дети, дорогие труженики. Люди вы грамотные, телевизор смотрите, можете читать что хотите. Не хотите ничего читать? Что ж, это ваше дело, ваш выбор. Не нужен вам свободный рынок – живите с несвободным. На вопрос слушателя, почему люди так ненавидят рыночную экономику, самый общий ответ один: потому что она не рай, а им очень хочется жить в раю.
«Русского человека, - говорится в одном письме из Америки, - всегда видно в нью-йоркской толпе по скорбному выражению лица. Как метко выразилась одна моя хорошая знакомая (американская китаянка, филолог): "Русский все время думает, зачем он убил старушку. Что за удовольствие?», - здесь я обрываю письмо. Сегодня у многих слушателей «Свободы» скорбное выражение вызвано другим обстоятельством. «Свершилось! – пишет господин Суханов. - Наконец-то мы узнали то, о чем догадывались еще много лет назад: младшой, посидев немного на троне, возвращает его старшому, да еще с подарочком – растянутым до безобразия сроком обладания троном. Давно задуманная и разработанная изящная комбинация завершилась эффектной рокировкой. И тут же последовало два новых сильных хода: новый-старый претендент на трон объявил о своем намерении воссоздать Союз (пусть и под другой вывеской), а его пресс-секретарь объяснил нам, что Брежнев – это огромный плюс для России, выдающийся государственный деятель, поднявший экономику и (внимание!) сельское хозяйство, что застой – это выдумки тех, кто каждый день жрет макароны за 1200 рублей в дорогих ресторанах, а на самом деле были стабильность, неуклонный рост и процветание. И сразу всё становится на свои места: вот он, великий государственный муж, образец для подражания! Вот что всех нас ждет в самом ближайшем будущем! Шах и мат всем нам. Вспоминается, как несколько месяцев назад на просьбу западных журналистов не томить и ответить, наконец, кто же будет президентом России, наш нацлидер с улыбочкой ответил: «Вам понравится!». Несомненно, теперь все просто в невероятном восторге! Александр Суханов».
Письмо из Курска, пишет Афанасьев Николай Митрофанович: «Анатолий Иванович! Вопрос у меня один. Про выборы. То есть, вы, конечно, понимаете, что подразумеваю я много чего: тут и "доколе", и «по какому праву", и "как им не стыдно" и прочее, и прочее. Обобщить можно так: почему? Ответ тут единственно верный и возможный – потому. Но я спрашиваюне не про это. Я интересуюсь: нужно пойти на участок или нет? Несмотря на всё. То есть, не смотря ни на что. Последний раз я был на выборах, когда Зюганов чуть-чуть не перевесил Ельцина. Когда Ельцин победил, я успокоился. Решил, что дальше вроде должно всё пойти как надо. Демократически. А теперь с тоской вспоминаю и коробку из-под ксерокса, и выступления Михалкова за Ельцина, и ельцинские открытки "Верю, люблю, надеюсь". Может быть, именно мой голос решил дело. А теперь? Ну, пойду. За кого голосовать? Путин уже всё решил. И Медведев всё решил. Я еще не решил, голосовать мне вообще или нет, а Кудрин уже сказал, что с Медведевым работать не будет ни за что. И Кудрина уволили. Значит, Кудрин - плохой министр? А если он хороший, но не любит Медведева, как выяснилось, то надо другого, может, похуже, но чтобы любил? Еще никто никого не выбирал, а такое впечатление, что выборы уже состоялись и Путин - опять президент. Что бы они ни делали, получается или цирк, или сумасшдший дом с сумасшедшими жертвами. Ходорковский, Грузия, Саакашвили, Южная Осетия, Абхазия, Прохоров, чистенькие амфоры со дна моря, раздевающийся премьер-министр, одевающийся премьер-министр. Медведев, Сколково, нанотехнологии, тут же обросшие анекдотами. Народный фронт. Мигалки, ГАИ, МВД с Нургалиевым. И так далее, и так далее. А если цена на нефть упадет? Они об этом не пробовали думать? А если пробовали, то что надумали? В общем, так: ответьте мне, пожалуйста: идти или не идти?». Спасибо за письмо, Николай Митрофанович! Ваш вопрос я оставлю без ответа, это – к сведению других слушателей, которые обращаются с той же просьбой. Скажу только одно: мне кажется, вы пойдёте, а уж за кого проголосуете и что вообще будете делать на участке – об этом промолчу, чтобы не выглядеть агитатором. Некоторые прямо горюют, что не Медведев будет президентом, как будто он был им до сих пор, и как будто имеет большое значение, кто будет очередным самозванцем или назначенцем на российском троне. По-моему, если уж горевать, так не о том, что Медведев выдвинул не себя, а о том, что он не поступил по совести. А по совести - это вот как. Признать, что был ты не президентом, а самозванцем и назначенцем в одном лице, покаяться, и если бы очень хотелось сделать что-то доброе для России, то это вот что: обеспечить честные выбора чего-то вроде горбачёвского Съезда народных депутатов или даже Учредительного собрания, которое покончило бы с остатками советизма и с путинизмом. Явлинский, видимо, всё-таки прав, говоря, что такого порядка действий не избежать.
«Должен сказать, - следующее письмо, - что в худшую сторону меняется мое отношение к товарищу Путину и его режиму. Не то чтобы меня расстраивала его «недемократичность» в кавычках. Но он всё больше напоминает мне таких деятелей, как Милошевич, Саддам, Каддафи. Они проявили себя полным дерьмом, не способным к серьезному сопротивлению Западу. Вот начинает мне казаться, что и Путин доведет дело до операции "Russia Freedom". Вместо серьезной альтернативной концепции, той же имперской, он предлагает народу убогое словоблудие, на фоне которого расцветает махровый западный консьюмеризм. Полагаю, что за двенадцать лет он доведет до полного разложения армии, до полной дискредитации как патриотизма, так, увы, и православия. Мне начинает казаться большой ошибкой поддержка этого режима Русской православной церковью. Что будет потом? Российские ядерные установки американцы аккуратно разобьют с беспилотников, арестуют счета элиты, большинство генералов, как в Ираке, изменит родине, выдаст в "международные суды" или просто тихо замочит старых одиозных вождей, олигархи сформируют "Переходный национальный совет", и Русская держава окончательно погибнет... Представить себе Анну Чэпмэн в роли командира диверсионной группы, вождя сопротивления - ведь это столько не выпьешь», - так завершает своё письмо господин Венедиктов, политизированный русский православный великодержавник. В переводе на демократический язык его письмо звучит так. Население России хочет жить по-западному. Путинизм не против этого, лишь бы его не трогали. Это приведёт к тому, что Россия незаметно станет частью западного мира. На последнем этапе, мол, дело ускорится прямым вмешательством Запада. В чём автор, по-моему, прав? В том, что путинизм не настроен водружать «железный занавес» по периметру России. У Путина не лежит душа к демократии, но если бы он не был большим начальником, то жить хотел бы в богатой свободной стране вроде Германии. У него нет охоты строить что-то вроде Новой Российской империи или хотя бы Русского православного царства, хотя он и заявил о похожем намерении. Ему ничего не хочется строить. Сохранять, насколько получится, свою власть и в сих видах не ухудшать положение населения. Вот всё, что ему нужно. А что нужно населению России, посмотрим. На сегодняшнее число, кажется, ему хочется того же: чтобы не стало хуже.
Автор следующего письма горюет по другому поводу, а именно по тому поводу, что в мире не существует, как он пишет, «более или менее выстроенной теории современной модели общества (или обществ) и тенденций развития». Читаю: «Потому и метания от глобализма к антиглоболизму на Западе да и у нас. Вы ищете примеры людей, способных к самостоятельной жизни, к максимальной независимости от государства. Это, по-вашему, главное условие десоветизации общества. Конечно, условие. Но вектор-то развернулся в другую сторону. Почему так - понятно, не раз выясняли. А вот что делать? Без развенчания марксизма как утопии ненависти непродвинутых, неудачливых к удачливым и умелым социалисты всего мира имеют возможность направлять мировой процесс. И правые им в этом мешают только в судорожных попытках. А если процесс идет влево, то общество неизбежно будет скатываться к тоталитаризму. Потому что при социализации общества быстро возникает «новый класс» коррумпированных чиновников. Этому классу нужен глава-одиночка, который подавлял бы конкуренцию. Что делать? Надежда на сильное правое крыло в мире. Оно должно понять, что нельзя допускать к власти те партии, которые желают демократии только на один раз, чтобы потом с нею покончить, как мы и наблюдаем сейчас на Украине и в Белоруссии. Значит допускать их нельзя любыми способами. У Ющенко и Тимошенко, у Шушкевича и у военных в Венесуэле были такие способы. Но их сознание было поражено абсолютизацией демократии, не вооружено стройной антимарксисткой теорией, идейной убежденностью, что в борьбе с левыми нужно идти до конца, иначе те, придя к власти, перебьют всех по одиночке. Надо превентивно не допускать их к власти любыми способами, - повторяет автор. - Потом оказывается поздно. Вот это должно быть подкреплено в сознании правых идейной основой». Забота этого слушателя понятна. Можно сказать, забота всемирно-исторического порядка. Только всё равно… C левой толпой правой теорией ничего не сделаешь. От неё можно только откупиться, пусть живёт в своё удовольствие. Когда я вижу машину, которая при лёгком участии одного-единственного человека готовит к посеву сто двадцать гектаров почвы за сутки, у меня, как бывшего тракториста, глаза лезут на лоб, и я вспоминаю, сколько чумазых бракоделов ползали, бывало, здесь на своих грохочущих ДТ с середины лета до белых мух, ползали, гнобя несчастную технику, будущий урожай и собственное здоровье. Когда я вижу эту машину в работе, как ровно ведёт её невидимый лучик с неба, а на экране в кабине – поле во всей его шири и красе, я вспоминаю, что под конец советской власти механизаторские коллективы даже в некогда лучших колхозах представляли собой толпы алкашей, засыпавших в борозде не на часы, а на сутки. Сегодня передо мною – их наследники, уже не чумазые, потому что ничего не делают, но такие же вялые, с той же мыслью – о сивухе – в глазах. Я готов молиться на эту машину, на её создателей, ведь это благодаря им прирождённые бракоделы не издеваются над родной землёй, а сидят по барам, по домам перед телеками, сидят не только бухие, но и, в общем, сытые, и на душе у меня спокойно, потому что знаю совершенно точно, что с голоду они не помрут. Что-что, а хлеб и зрелища у них есть, будут и завтра, ну, а как дело пойдёт дальше – что толку заглядывать!
К сему - последнее письмо: «Если вы хотите получить важную информацию о том, почему на Земле царят абсурд и хаос, а также почему мы все больные и как избавиться от болезней, то по прибытии в Москву свяжитесь со мной, и я вас ознакомлю с информацией и покажу документы не только земного происхождения. С уважением Виктор Иванович». Спасибо, Виктор Иванович, в Москву пока не собираюсь. Документы неземного происхождения – это кремлёвские? Правильно я вас понял?
