В Москве на Хованском кладбище 6 октября похоронили бывшего вице-президента ЮКОСа Василия Алексаняна. Он скончался 3 октября в возрасте 38 лет. Алексанян, арестованный в 2006 году по обвинению в финансовых преступлениях, долгое время провел в следственном изоляторе, где у него был обнаружен СПИД, а позднее развился рак и туберкулез.
В конце 2008 года Алексаняна по состоянию здоровья освободили под залог в 50 миллионов рублей, а в 2010-м его дело было прекращено – за истечением срока давности. О состоянии российской тюремной медицины в России Радио Свобода попросила рассказать Уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Лукина.
– Что вы думаете о тюремной медицине и как исправить ситуацию в российских тюрьмах?
– Мы уже несколько лет назад внесли предложение о том, чтобы отделить медицинскую службу, которая существует в тюрьмах, колониях и других местах ограничения свободы, от ФСИН. Дело не в том, что ФСИН плох, – дело в принципе. И этот принцип заключается в том, что люди, которые занимаются тюремной медициной, подчинены тюремному начальству, а подчиненность означает, что, условно говоря, Гиппократ - далеко, а свой начальник ближе. Поначалу правительственные органы, в частности Минюст, нас не поддерживали, но в последнее время министерство изменило свою позицию и склоняется к тому, чтобы в какой-то форме поддерживать наши предложения.
– Это касается реформирования. А что делать с судебной практикой, когда смертельно больных людей почему-то не отпускают под подписку о невыезде, чтобы они могли лечиться в нормальной больнице? Вспомнить хотя бы Алексаняна.
– Существует закон. И те, кто не отпускает таких людей, его нарушают. Существует перечень болезней, по которым люди не могут сидеть в тюрьме, но до недавнего времени этот перечень не распространялся на СИЗО, на ИВС – места досудебного содержания граждан. Там-то и творились самые серьезные злоупотребления. Пример - дело Магнитского, печально знаменитое. Считаю, что нужен жесткий контроль над тем, чтобы этот перечень заболеваний был, во-первых, расширен, а, во-вторых, нужно, чтобы за этим тщательно следили.
– Наряду со "списком Сергея Магнитского" – перечнем лиц, которым запрещен въезд в США, после смерти Алексаняна появился еще один список, в котором фигурируют люди, которые причастны, по мнению правозащитников, к его смерти. Как вы к этому относитесь?
– В судьбе Алексаняна я принимал некоторое участие: мы проверяли с несколькими членами Общественной палаты ситуацию, когда он находился в неправильных, мягко говоря, условиях в тюрьме. И мы добились того, чтобы это было изменено. Но я не готов рассказывать о каких-то списках, это не моя миссия. Я отвечаю на жалобы граждан, права которых нарушены.
– Алексаняна судья не отпустил, хотя у него были СПИД, туберкулез, лимфома…
– Да, там были вещи, которые нельзя делать. Он был тяжело болен, и эти болезни подтверждены.
– Они входят в перечень, о котором вы говорили?
– Там есть СПИД и ряд других самых тяжелых заболеваний. Но, в конце концов, его из тюрьмы-то выпустили. Мы всегда были за то, чтобы Алексанян, с учетом его болезни, в тюрьме не сидел.
Тюремная медицина станет темой ближайшей программы "Третий сектор".
В конце 2008 года Алексаняна по состоянию здоровья освободили под залог в 50 миллионов рублей, а в 2010-м его дело было прекращено – за истечением срока давности. О состоянии российской тюремной медицины в России Радио Свобода попросила рассказать Уполномоченного по правам человека в РФ Владимира Лукина.
– Что вы думаете о тюремной медицине и как исправить ситуацию в российских тюрьмах?
– Мы уже несколько лет назад внесли предложение о том, чтобы отделить медицинскую службу, которая существует в тюрьмах, колониях и других местах ограничения свободы, от ФСИН. Дело не в том, что ФСИН плох, – дело в принципе. И этот принцип заключается в том, что люди, которые занимаются тюремной медициной, подчинены тюремному начальству, а подчиненность означает, что, условно говоря, Гиппократ - далеко, а свой начальник ближе. Поначалу правительственные органы, в частности Минюст, нас не поддерживали, но в последнее время министерство изменило свою позицию и склоняется к тому, чтобы в какой-то форме поддерживать наши предложения.
– Это касается реформирования. А что делать с судебной практикой, когда смертельно больных людей почему-то не отпускают под подписку о невыезде, чтобы они могли лечиться в нормальной больнице? Вспомнить хотя бы Алексаняна.
– Существует закон. И те, кто не отпускает таких людей, его нарушают. Существует перечень болезней, по которым люди не могут сидеть в тюрьме, но до недавнего времени этот перечень не распространялся на СИЗО, на ИВС – места досудебного содержания граждан. Там-то и творились самые серьезные злоупотребления. Пример - дело Магнитского, печально знаменитое. Считаю, что нужен жесткий контроль над тем, чтобы этот перечень заболеваний был, во-первых, расширен, а, во-вторых, нужно, чтобы за этим тщательно следили.
– Наряду со "списком Сергея Магнитского" – перечнем лиц, которым запрещен въезд в США, после смерти Алексаняна появился еще один список, в котором фигурируют люди, которые причастны, по мнению правозащитников, к его смерти. Как вы к этому относитесь?
– В судьбе Алексаняна я принимал некоторое участие: мы проверяли с несколькими членами Общественной палаты ситуацию, когда он находился в неправильных, мягко говоря, условиях в тюрьме. И мы добились того, чтобы это было изменено. Но я не готов рассказывать о каких-то списках, это не моя миссия. Я отвечаю на жалобы граждан, права которых нарушены.
– Алексаняна судья не отпустил, хотя у него были СПИД, туберкулез, лимфома…
– Да, там были вещи, которые нельзя делать. Он был тяжело болен, и эти болезни подтверждены.
– Они входят в перечень, о котором вы говорили?
– Там есть СПИД и ряд других самых тяжелых заболеваний. Но, в конце концов, его из тюрьмы-то выпустили. Мы всегда были за то, чтобы Алексанян, с учетом его болезни, в тюрьме не сидел.
Тюремная медицина станет темой ближайшей программы "Третий сектор".
