Мой собеседник Виктор Корб — очевидец и активный участник событий 19-22 августа 1991 года в Омске и в России. Те ожидания, который были в 91-ом году, особенно когда уже все решилось, когда демократически настроенная общественность одержала победу над ГКЧП, в какой степени они оправдались на сегодняшний день?
Виктор Корб: Чем показателен период августовского путча — вот в этот момент никаких сомнений не было. Это было попытка в целом свернуть этот демократический процесс, вернуть взад, что называется, вернуть централизованное регулируемое управление и т.д и т. д. Причем, делалось это совершенно жестким методом. То, что это был путч, это были первые слова, которые пришли уже тогда утром 19-го числа, поэтому никаких сомнений, никаких колебаний в том, что мы будем защищать демократический процесс, защищать законно избранные органы власти. Наш орган сопротивления тогда так длинно и назывался: «Общественный комитет по защите законно избранных органов власти» - мы так его и не сократили. Мы защищали право, мы защищали свое понимание демократии, но, действительно, уже 22-го числа, я свое настроение очень хорошо помню. Во-первых усталость страшная после эти трех мучительных дней неопределенности, а во-вторых было видно, что эта победа была очень близка к пирровой, потому что в России это всегда опасно, вот так: жесткое противостояние, победители захватывают все, побежденных низвергают и т.д.
Вячеслав Суриков: Можно ли охарактеризовать специфику омскую того, что происходило именно в эти три дня?
Виктор Корб: У нас, конечно, не было такого как в Питере, Ленинграде тогда еще, когда очень быстро и масштабно возникла поддержка, - Собчак он же был и номинальный лидер и формальный, он был мэр. Весь Ленинград, грубо говоря, сразу стал таким антипутчевским городом, а в Омске такого не было конечно. В Омске подавляющее было настроение осторожности такой, непонимания, апатии может быть, растерянности. И по итогам путча — мы пытались удержать некий компромисс. С одной стороны — недопустить «охоты на ведьм», вот этого «торжества победителей». С другой стороны пытались, что называется, не отдать победу. Это, естественно, не удалось. Ключевая ситуация, она не оригинальная для Омска, но у нас она очень ярко проявилась. Когда один из лидеров наших демократических, Александр Минжуренко, он возглавлял комитет у нас в сопротивлении, он очень быстро стал полномочным представителем Ельцина и очень быстро, сам же признается, ни с кем не советуясь, ни с кем из своих близких соратников не обсуждая, представил для назначения на пост губернатора одного из наших противников многолетних тогдашнего председателя исполкома Полежаева. К чему все это привело, все знают: этот Полежаев уже побил рекорд сидения на феодальной вотчине.
Вячеслав Суриков: Путч, безусловно, послужил катализатором процессов, вот только каких: демократических или процессов построения условной вертикали власти?
Виктор Корб: Вот это соперничество Ельцина и Горбачева, которой доминантой было. Горбачев — постепенное развитие, с попытками разобраться в федеральных отношениях, у Ельцина — очень жестко: раздел, захват власти в отдельно взятой стране, в России и наведение здесь порядка. Как декларировалось порядка типа хорошего — либерального, демократического, рыночного, а по сути порядка вот такого: диктаторского, олигархического. В этом смысле путч поставил точку. Он открыл новую эпоху, но она достаточно логично развивала предыдущие тренды — переход именно в такую схему: просто замена одной команды на другую, замена одной номенклатурной конструкции на другую, и в этом смысле сохранение вот этой общей конструкции, которая для России характерна с выской централизацией, сакральностью власти и т.д.
