В Москве премьер-министры России и Белоруссии Владимир Путин и Михаил Мясникович провели заседание союзного Совета министров. В соответствии с официальной повесткой дня, основными темами были исполнение бюджета и функционирование объединенной группировки войск.
Заявления лидеров перед началом заседания были выдержаны в сдержанном и дежурном духе – как и положено лидерам, которые знают о политических сложностях между своими государствами, но лично к ним отношения не имеющим. И даже если большая политика вторгается в отношения между странами, то в виде санкций США против "Белнефтехима", которые премьер Мясникович назвал агрессией не только против Белоруссии, но и вызовом Союзному государству и даже Единому экономическому пространству. Путин в ответ ограничился констатацией того, что мир по-прежнему полон рисков и неопределенностей, в связи с чем Белоруссия и Россия должны координировать свои действия в рыночной сфере.
Именно рыночная сфера более всего и интересовала участников встречи, хотя в открытой части повестки дня фигурировали в основном лишь выкуп оставшихся 50 процентов "Белтрансгаза" и скорая интеграция МАЗа и КАМаза. Примерно в этой же степени готовности, видимо, и совместная корпорация в микроэлектронике, о планах создания которой сообщил Михаил Мясникович.
Но если кто-то каких-то сенсаций и ждал, то совсем не в интеграционных сюжетах. Суть встречи очень точно сформулировал белорусский политолог Валерий Карбалевич:
- Есть формальный календарь встреч. Во всяком случае, на уровне правительств этот календарь стараются соблюдать. Политика, конечно, всегда влияет на эти рутинные взаимоотношения. Но есть два дополнительных аспекта. Это возможная приватизация белорусских предприятий российским капиталом. А также начавшаяся в России избирательная кампания. Я думаю, не случайно Путин вдруг заговорил о том, что было бы желательно, чтобы Россия и Беларусь объединились в одно государство. Такой интеграционной риторики давно уже не было слышно из уст российских политиков, - отмечает Карбалевич.
Вопрос о возможной приватизации белорусской собственности в свете переживаемого Белоруссией кризиса при желании можно счесть вопросом ее выживания. В обсуждаемом списке значится практически все последнее богатство Белоруссии: гродненский "Азот", "Беларуськалий", нефтекомплекс, не говоря, разумеется, об оставшихся 50 процентах "Белтрансгаза". То, что Москва уже привыкла считать недостижимой мечтой, будто бы обретает черты реальности.
Однако реальной перспективы этого процесса, как полагает Валерий Карбалевич, может не знать и сам Александр Лукашенко.
- Выделение кредита в размере 2 млрд долларов российским "Сбербанком" и немецкий "Дойчебанком" стало кислородной подушкой для режима Лукашенко в самый критический для него момент. Но тут есть, мне кажется, игра. Кредиты даны под залог 35% акций "Беларуськалия". Я думаю, "Сбербанк" рассчитывает, что кредит Беларусь не вернет. И тогда можно за 2 миллиарда получить такой огромный кусок - 35% акций.
- Лукашенко это понимает?
- А Лукашенко исходит из того, что главное – получить эти реальные деньги сегодня. А что будет завтра, он не думает.
Впрочем, заместитель декана факультета мировой политики Высшей школы экономики Андрей Суздальцев сомневается даже в том, что в белорусской экономике остаются лакомые куски:
- Это все, кроме "Беларуськалия", может работать только на российском сырье. Они никому, кроме России, это не продадут. Они это прекрасно понимают. Все остальное - белорусская пропаганда.
- Тогда в чем смысл и почему Москва играет в одну и ту же игру с неочевидным, или, наоборот, все более очевидным результатом?
- Москва решает свои проблемы. Лукашенко вошел в Таможенный союз и Единое экономическое пространство. Он является партнером по этим интеграционным объединениям. Поэтому, естественно, Россия считает своим долгом чем-то компенсировать это участие. Потому что мы понимаем, что Белоруссия, к сожалению, ни экономически, ни политически не готова к интеграции. Поэтому Москва добивается от нее решения по транзиту. Москва добивается какой-то консолидации внешней политики, - считает Андрей Суздальцев.
И, возможно, не все так безнадежно в белорусской экономике, немалая часть которой все же вызывает у Москвы интерес. Словом, есть за что пойти на уступки даже на фоне непрекращающегося скандала. В разгар переговоров премьеров сказал свое слово российский президент, отметив два фактора, которые нужно учитывать при разработке нового газового контракта с Белоруссией. Фактор первый - возникновение Таможенного союза, в котором принимает участие Россия, Белоруссия и Казахстан: "В этом смысле наши экономики стали значительно ближе. И это нужно учитывать", - напомнил Дмитрий Медведев. Второй фактор - это продажа Газпрому оставшихся 50 процентов акций "Белтрансгаза".
Как пояснил по итогам переговоров Владимир Путин, в цене газа для Белоруссии будет учитываться понижающий коэффициент, размер которого пока не установлен и будет зависеть от ритмов продажи тех самых 50 процентов "Белтрансгаза". И, возможно, от других особенностей отношений Москвы и Минска, которые, надо полагать, не замедлят со всей страстью проявиться.
Заявления лидеров перед началом заседания были выдержаны в сдержанном и дежурном духе – как и положено лидерам, которые знают о политических сложностях между своими государствами, но лично к ним отношения не имеющим. И даже если большая политика вторгается в отношения между странами, то в виде санкций США против "Белнефтехима", которые премьер Мясникович назвал агрессией не только против Белоруссии, но и вызовом Союзному государству и даже Единому экономическому пространству. Путин в ответ ограничился констатацией того, что мир по-прежнему полон рисков и неопределенностей, в связи с чем Белоруссия и Россия должны координировать свои действия в рыночной сфере.
Именно рыночная сфера более всего и интересовала участников встречи, хотя в открытой части повестки дня фигурировали в основном лишь выкуп оставшихся 50 процентов "Белтрансгаза" и скорая интеграция МАЗа и КАМаза. Примерно в этой же степени готовности, видимо, и совместная корпорация в микроэлектронике, о планах создания которой сообщил Михаил Мясникович.
Но если кто-то каких-то сенсаций и ждал, то совсем не в интеграционных сюжетах. Суть встречи очень точно сформулировал белорусский политолог Валерий Карбалевич:
- Есть формальный календарь встреч. Во всяком случае, на уровне правительств этот календарь стараются соблюдать. Политика, конечно, всегда влияет на эти рутинные взаимоотношения. Но есть два дополнительных аспекта. Это возможная приватизация белорусских предприятий российским капиталом. А также начавшаяся в России избирательная кампания. Я думаю, не случайно Путин вдруг заговорил о том, что было бы желательно, чтобы Россия и Беларусь объединились в одно государство. Такой интеграционной риторики давно уже не было слышно из уст российских политиков, - отмечает Карбалевич.
Вопрос о возможной приватизации белорусской собственности в свете переживаемого Белоруссией кризиса при желании можно счесть вопросом ее выживания. В обсуждаемом списке значится практически все последнее богатство Белоруссии: гродненский "Азот", "Беларуськалий", нефтекомплекс, не говоря, разумеется, об оставшихся 50 процентах "Белтрансгаза". То, что Москва уже привыкла считать недостижимой мечтой, будто бы обретает черты реальности.
Однако реальной перспективы этого процесса, как полагает Валерий Карбалевич, может не знать и сам Александр Лукашенко.
- Выделение кредита в размере 2 млрд долларов российским "Сбербанком" и немецкий "Дойчебанком" стало кислородной подушкой для режима Лукашенко в самый критический для него момент. Но тут есть, мне кажется, игра. Кредиты даны под залог 35% акций "Беларуськалия". Я думаю, "Сбербанк" рассчитывает, что кредит Беларусь не вернет. И тогда можно за 2 миллиарда получить такой огромный кусок - 35% акций.
- Лукашенко это понимает?
- А Лукашенко исходит из того, что главное – получить эти реальные деньги сегодня. А что будет завтра, он не думает.
Впрочем, заместитель декана факультета мировой политики Высшей школы экономики Андрей Суздальцев сомневается даже в том, что в белорусской экономике остаются лакомые куски:
- Это все, кроме "Беларуськалия", может работать только на российском сырье. Они никому, кроме России, это не продадут. Они это прекрасно понимают. Все остальное - белорусская пропаганда.
- Тогда в чем смысл и почему Москва играет в одну и ту же игру с неочевидным, или, наоборот, все более очевидным результатом?
- Москва решает свои проблемы. Лукашенко вошел в Таможенный союз и Единое экономическое пространство. Он является партнером по этим интеграционным объединениям. Поэтому, естественно, Россия считает своим долгом чем-то компенсировать это участие. Потому что мы понимаем, что Белоруссия, к сожалению, ни экономически, ни политически не готова к интеграции. Поэтому Москва добивается от нее решения по транзиту. Москва добивается какой-то консолидации внешней политики, - считает Андрей Суздальцев.
И, возможно, не все так безнадежно в белорусской экономике, немалая часть которой все же вызывает у Москвы интерес. Словом, есть за что пойти на уступки даже на фоне непрекращающегося скандала. В разгар переговоров премьеров сказал свое слово российский президент, отметив два фактора, которые нужно учитывать при разработке нового газового контракта с Белоруссией. Фактор первый - возникновение Таможенного союза, в котором принимает участие Россия, Белоруссия и Казахстан: "В этом смысле наши экономики стали значительно ближе. И это нужно учитывать", - напомнил Дмитрий Медведев. Второй фактор - это продажа Газпрому оставшихся 50 процентов акций "Белтрансгаза".
Как пояснил по итогам переговоров Владимир Путин, в цене газа для Белоруссии будет учитываться понижающий коэффициент, размер которого пока не установлен и будет зависеть от ритмов продажи тех самых 50 процентов "Белтрансгаза". И, возможно, от других особенностей отношений Москвы и Минска, которые, надо полагать, не замедлят со всей страстью проявиться.
