Александр Генис: Сегодняшний ''Американский час'' завершит сообщение Владимира Гандельсмана. Он расскажет о посмертной победе знаменитого энтомолога Набокова, который известен также и своими литературными достижениями…
Владимир Гандельсман: Саша, меня очень обрадовала статья в ''Нью-Йорк Таймс'' о том, что идея Владимира Набокова по поводу эволюции определенного вида бабочки нашла свое подтверждение. Я всегда помню его стихи о бабочках, например вот это, где он вспоминает свою ''бабочковую'' молодость:
Вечер дымчат и долог:
Я с мольбою стою,
Молодой энтомолог,
Перед жимолостью.
О, как хочется, чтобы
Там, в цветах, вдруг возник,
Запуская в них хобот,
Райский сумеречник.
Содроганье – и вот он.
Я по ангелу бью,
И уж демон замотан
В сетку дымчатую.
На сей раз он поймал в сетку, в сачок то есть, научное открытие.
Александр Генис: Которое, к сожалению, оценили только посмертно.
Владимир Гандельсман: Да, так бывает. У людей, конечно. Интересно, есть ли у бабочек чувство зависти, например... Дело в том, что Набоков был ученый-самоучка. Параллельно с писательством он всю жизнь занимался чешуекрылыми, в частности, в музее сравнительной зоологии в Гарварде. Он коллекционировал бабочек, путешествуя по Америке. Набоков опубликовал детальные описания сотен видов. И, предположительно, в 1945 году он выдвинул смелую гипотезу об эволюции вида, который он изучал, а именно о Polyommatus blues (полиоматус), по-русски – голубянка. Он предположил, что эти бабочки появились в Новом Свете, перелетев из Азии миллионы лет тому назад, в результате нескольких перемещений. Поскольку это претендовало на научное открытие, очень немногие исследователи отнеслись к этому серьезно. Открытие ведь не их.
Александр Генис: Справедливости ради заметим, что репутация Набокова-ученого с годами возросла.
Владимир Гандельсман: Да, но только после его смерти. Научная репутация Набокова начала расти в конце 70-х. И вот недавно группа ученых при помощи новых технологий установили – и опубликовали в ''Записках Лондонского королевского общества'' - что Набоков был абсолютно прав. Соавтор работы Наоми Пирс из Гарварда воскликнула: ''Это поистине чудо!''.
Александр Генис: Интересно, что увлечение Набокова было наследственным - он унаследовал страсть к бабочкам от родителей.
Владимир Гандельсман: Да, это так. Автор статьи в ''Нью-Йорк Таймс'' приводит душераздирающий эпизод. Когда царские власти арестовали Набокова-старшего за политическую деятельность, 8-летний Владимир принес ему в тюрьму подарок — бабочку. Подростком, Набоков ходил в экспедиции за бабочками и тщательно описывал пойманные виды, подражая научным журналам, которые он жадно читал. Набоков говорил, что если бы не русская революция, вынудившая его семью покинуть страну в 1919 году, он, возможно, стал бы профессиональным энтомологом.
Александр Генис: Но, в общем, Набоков все-таки стал профессионалом. Он и в пору европейской эмиграции непрестанно ходил по музеям, он был в экспедиции в Пиренеях...
Владимир Гандельсман: Где собрал около ста видов бабочек. Ну и, конечно, после второй эмиграции в Америку он предпринял самые глубокие исследования в этой науке. Например, разработал передовые способы классификации бабочек, основанные на различиях их гениталий. В конце научной работы, написанной в 1945 году, он рассуждал об эволюции голубянок. Набоков предположил, что они зародились в Азии, пересекли Берингов пролив и распространились по всему Новому Свету вплоть до Чили.
Александр Генис: Чтобы оценить дерзость этой гипотезы, нужно оценить поразительную интуицию Набокова, ведь Набоков тогда еще не знал, только сейчас это стало известно, что 10 миллионов лет назад на обоих берегах пролива было относительно тепло...
Владимир Гандельсман: И что первое поколение голубянок, совершивших этот перелет, могло выжить при температурах, которые были тогда в районе Берингова пролива... Действительно, научные открытия движимы интуицией! Вот, что писал Набоков в своем исследовании: "На мой взгляд, проще представить себе миграцию некоторых форм через Берингов пролив, чем постулировать существование трансокеанских сухопутных мостов в других частях света". И вот вам результат: другие, современные Набокову энтомологи считали его трудолюбивым, но посредственным исследователем. Да, он хорошо описывает детали, признавали они, но не выдает идей, имеющих научную ценность.
Александр Генис: Теперь науке придется изменить эту точку зрения.
Владимир Гандельсман: Да, подтверждение открытия Набокова произошли под руководством ученой дамы, доктор Пирс. Она стала профессором биологии в Гарварде в 1990 году, а работы Набокова принялась изучать, когда велась подготовка к празднованию его 100-летия в 1999-м. Исследование стало возможно с появлением новых технологий, исследующих ДНК. ДНК поведал историю эволюции. Оказалось, что у бабочек Нового Света был общий предок, живший около 10 миллионов лет назад. Но многие виды бабочек Нового Света находились в более тесном родстве с бабочками Старого Света, нежели со своими соседями. Пирс и ее коллеги заключили, что бабочки попали из Азии в Новый Свет в результате пяти волн миграции — как и предполагал Набоков. "Ей-богу, он оказался прав во всем, — говорит Пирс. — Я была потрясена до глубины души".
Александр Генис: Ну что ж, Набоков был бы счастлив, узнав, что его гипотеза подтвердилась!
Владимир Гандельсман: Забавно, что и это подтверждение он словно бы предвидел, написав в 1943-м году стихотворение ''На открытие бабочки''. Оно написано по-английски, и я приведу первую строфу в своём переводе:
Открыл её и, искушён в латыни,
дал имя ей, – мне крестница она,
и мне, её открывшему, отныне
другая слава не нужна.
