Соединение случайных слов с одним специально подобранным; именно так выглядит лента новостей последнего времени. "Педофил в келье". "Педофил в Пенсионном фонде". "Педофил в лагере "Таежный" (в детском). "Амурский педофил" – видимо, в ожидании педофила бенгальского – "поссорил Генпрокуратуру и Следственный комитет"; первая новость по версии Яндекса, если что. Выше Норвегии, круче "Булгарии", важнее катастрофы вертолета, где четверо погибших. Педофил в российском информационном потоке – слово волшебное: выводит в топ на счет "раз".
Их надо найти и обезвредить. Их стало очень много. Они везде. В 2010 году тот же Следственный комитет – еще при той же Генпрокуратуре – обнародовал данные: количество сексуальных преступлений в отношении детей выросло за пять лет в 26 раз. А за последний год по сравнению с предыдущим, говорит детский омбудсмен Павел Астахов, – в шесть! Это первое объяснение происходящему. Истинно верное, подлинно государственное. Окончательное объяснение, броня.
Есть, правда, и объяснение второе: нечто подобное – долгоиграющее и очень полезное как тема для разговора по вертикали, когда говорить либо не о чем, либо как раз есть о чем, но именно об этом очень не хочется – в России нащупывали долго. Навскидку, вразброс: вынести Ленина из мавзолея. Разрешить гражданам покупать нарезное короткоствольное оружие, то бишь револьверы-пистолеты. Взимать с сырьевых корпораций природную ренту. Легалайз, наконец. Отвлекалка "осторожно, педофилы среди нас" не претендовала на большее, чем статус одной из многих, по случаю. И, однако, именно она прошла все возможные отборы – в том числе самого противоестественного толка. Где Ленин, где огнестрел, где рента, где марихуана в аптеках? Там же, где и – опять-таки вразброс и навскидку – обещанное сокращение чиновничества, и улучшение жизни людей, крайне далёких от богатства, и право на реальные выборы, и реальные же послабления по экономическим статьям, объявленные было Кремлем. Одни сплошные педофилы. Вместо всего. Определились, всё-таки.
А попробуешь возразить в столь святом вопросе, усомниться в его животрепещущей всеохватности, – рискуешь нарваться на встречное: да ты сам – не он ли? Не тебя ли в воскресенье в парке с детьми малыми видели? Ну и что, что с твоими? И пойдет – как в случае с ныне подсудимым Владимиром Макаровым – по новой, по нарастающей, лишь подтверждая актуальность и злободневность темы. Главным образом – в глазах тех, кто еще пару лет назад и не думал о том, что на детей можно смотреть как-либо иначе, нежели с умилением, гордостью либо убить-гада-мало-опять-пару-принес. Спасибо людям добрым, разъяснили тренды.
Желание быть в тренде – пожалуй, третье объяснение триумфа педофилии в информационном поле России. Быть в тренде – и вести себя в нем как большие. Даже как очень большие. Разделить внутри страны хоть какую-нибудь мировую проблему из ярких. Бороться с теми, с кем борется весь мир. Вместе с миром. И, если можно, лучше, чем мир. Особым, как водится, путем: борьба за важное – уровень жизни, безопасность – уступает место борьбе с постыдным. Не с терроризмом же воевать совместно на территории России: это посягательство на суверенитет, это нельзя. Не с разрывом же между богатыми и бедными.
Но – с другой стороны – скажите спасибо, что и не с ожирением. Тоже глобальный тренд, а в США – даже общенациональная проблема.
Их надо найти и обезвредить. Их стало очень много. Они везде. В 2010 году тот же Следственный комитет – еще при той же Генпрокуратуре – обнародовал данные: количество сексуальных преступлений в отношении детей выросло за пять лет в 26 раз. А за последний год по сравнению с предыдущим, говорит детский омбудсмен Павел Астахов, – в шесть! Это первое объяснение происходящему. Истинно верное, подлинно государственное. Окончательное объяснение, броня.
Есть, правда, и объяснение второе: нечто подобное – долгоиграющее и очень полезное как тема для разговора по вертикали, когда говорить либо не о чем, либо как раз есть о чем, но именно об этом очень не хочется – в России нащупывали долго. Навскидку, вразброс: вынести Ленина из мавзолея. Разрешить гражданам покупать нарезное короткоствольное оружие, то бишь револьверы-пистолеты. Взимать с сырьевых корпораций природную ренту. Легалайз, наконец. Отвлекалка "осторожно, педофилы среди нас" не претендовала на большее, чем статус одной из многих, по случаю. И, однако, именно она прошла все возможные отборы – в том числе самого противоестественного толка. Где Ленин, где огнестрел, где рента, где марихуана в аптеках? Там же, где и – опять-таки вразброс и навскидку – обещанное сокращение чиновничества, и улучшение жизни людей, крайне далёких от богатства, и право на реальные выборы, и реальные же послабления по экономическим статьям, объявленные было Кремлем. Одни сплошные педофилы. Вместо всего. Определились, всё-таки.
А попробуешь возразить в столь святом вопросе, усомниться в его животрепещущей всеохватности, – рискуешь нарваться на встречное: да ты сам – не он ли? Не тебя ли в воскресенье в парке с детьми малыми видели? Ну и что, что с твоими? И пойдет – как в случае с ныне подсудимым Владимиром Макаровым – по новой, по нарастающей, лишь подтверждая актуальность и злободневность темы. Главным образом – в глазах тех, кто еще пару лет назад и не думал о том, что на детей можно смотреть как-либо иначе, нежели с умилением, гордостью либо убить-гада-мало-опять-пару-принес. Спасибо людям добрым, разъяснили тренды.
Желание быть в тренде – пожалуй, третье объяснение триумфа педофилии в информационном поле России. Быть в тренде – и вести себя в нем как большие. Даже как очень большие. Разделить внутри страны хоть какую-нибудь мировую проблему из ярких. Бороться с теми, с кем борется весь мир. Вместе с миром. И, если можно, лучше, чем мир. Особым, как водится, путем: борьба за важное – уровень жизни, безопасность – уступает место борьбе с постыдным. Не с терроризмом же воевать совместно на территории России: это посягательство на суверенитет, это нельзя. Не с разрывом же между богатыми и бедными.
Но – с другой стороны – скажите спасибо, что и не с ожирением. Тоже глобальный тренд, а в США – даже общенациональная проблема.
