Ирина Лагунина: Как мы уже рассказывали в наших выпусках новостей и в этой программе, 5 июля апелляционный суд в Гааге вынес решение, что правительство Нидерландов несет ответственность за убийство троих боснийских мусульман в Сребренице в июле 1995 года. Я решила вернуться сегодня к этой теме по двум причинам. Первая – слишком много путаницы в прессе о том, что это за решение и кто его вынес. Поясню – его вынес местный апелляционный суд в Гааге, а никакой не международный орган. Суд страны признал свою страну виновной. Почему решение это касается только троих мусульман, хотя в Сребренице армия боснийских сербов убила около 8 тысяч мужчин и мальчиков? Ответ еще проще – родственники этих троих подали иск. Тысячи других – не подавали.
Вторая причина, побудившая меня сегодня вновь поднять эту тему – возможные последствия этого решения голландского суда для международного права. Моя коллега Ирена Халупа беседовала с адвокатами и юристами, непосредственно участвующими или наблюдающими за этим процессом.
Ирена Халупа: Голландский адвокат Лизбет Зегвельд несколько раз терпела неудачи, представляя дело Хасана Нухановича, переводчика голландского батальона в Сребренице, и семью электрика Ризо Мустафича, тоже работавшего на голландский батальон. Мустафич был убит боснийскими сербами, которым его выдали голландские «голубые каски». Нуханович потерял отца и брата по той же причине. Вернее, у отца Нухановича был выбор – остаться под международной защитой или пойти вместе с один из двух сыновей к сербам. Он выбрал пойти вместе с сыном. В 2008 году гаагский суд решил, что правительство Нидерландов не несет ответственности за смерть этих людей, потому что «Датчбат», таково было название голландского батальона в Боснии, действовал по мандату Организации Объединенных Наций. «Голубые каски» в Боснии, которым было поручено охранять мусульманские анклавы, как Сребреница, не только были вооружены лишь стрелковым оружием, но и фактически не имели права применять его, если только речь не шла о жизни собственно миротворцев. Однако в Сребренице миротворцы просто отдали в руки армии боснийских сербов людей, пришедших под их международную защиту, отдали, потому что руководство боснийских сербов в лице генерала Младича заверило их в том, что мусульмане будут в безопасности.
Решение апелляционного суда 5 июля опровергает вердикт гаагского суда за 2008 год и представляет собой исторический прецедент – нормы человечности поставлены над нормами ООН, говорит Лизбет Зегвельд.
Лизбет Зегвельд: До сих пор не было случая, чтобы ответственность за убийство людей во время миротворческой операции возлагалась на государство, предоставившее эти миротворческие войска. Так что это прецедент с той точки зрения, что раньше считалось, что государства, предоставившие военнослужащих, не несут ответственность за неверные действия – ответственность несет ООН.
Ирена Халупа: Массовое убийство в Сребренице – самое зверское преступление в Европе после второй мировой войны. Два международных суда, ООН и Конгресс США признали его актом геноцида. Еще один голландский адвокат, представляющий интересы организации «Матери Сребреницы» в еще одном иске говорит о том, что это решение апелляционного суда является не только юридическим, но и политическим прецедентом. В письме Радио Свобода он отмечает: «Это серьезное предостережение. Потому что признается ответственность государства, принимающего участие в миротворческой миссии ООН, это и политический прецедент. Он показывает, что суд не принимает практику отрицания ответственности, а это, хотелось бы надеяться, будет стимулировать дискуссию о большем внимании к правам человека во время миротворческих операций. Так что это – предупредительный сигнал ООН. Они постоянно отмалчиваются и тем самым теряют доверие к себе».
В 2002 году голландское правительство поручило Институту военной документации подготовить отчет о событиях в Сребренице в июле 1995 года. В отчете специалисты института возложили ответственность за неспособность предотвратить массовое убийство на правительство Нидерландов и военное командование страны. Военнослужащие батальона остались в стороне от обвинений. Правительство, которым тогда руководил премьер-министр Вим Кок, подало в отставку. Но суды вину правительства признать отказывались.
Решение давалось с таким трудом, что адвокат Лизбет Зегвельд, похоже, почти разочаровалась в национальной системе.
Лизбет Зегвельд: Я также заявила в апелляции, что, по моему мнению, вопрос о действиях Датчбата должен рассматривать международный трибунал, потому что наша страна слишком маленькая, а совершенные преступления слишком серьезны, чтобы решение по ним выносил национальный суд. И почему мы нормально относимся к тому, что существуют международные трибуналы по Югославии, по Руанде, но не думаем о действиях наших военных. Но, в конце концов, нас услышали. Судьи вынесли решение – очень детальное, очень подробное, на 30 страницах. И хорошо подкрепленное фактами.
Ирена Халупа: Эти факты адвокат Лизбет Зегвельд описывает так:
Лизбет Зегвельд: Один из моих клиентов потерял и брата, и отца. Сначала Датчбат распорядился, чтобы они оба покинули расположение батальона, но в самый последний момент, за минуту до того, как они уже собирались выйти к сербам, Датчбат определил, что отец может остаться, потому что он сыграл определенную роль в процессе переговоров между голландскими миротворцами и генералом Младичем. Отец Хасана Нухановича спросил, означает ли это, что младший сын тоже может остаться. Но ему ответили, что младший сын остаться не может. И тогда отец решил, что пойдет с младшим сыном. А наше государство всегда заявляло – это его выбор, никто за него это решение не принимал, он сам предпочел это сделать. Но теперь апелляционный суд в решении, которое я определяю как глубоко моральное, постановил, что это невозможно считать личным выбором. Отец не может выбирать между собственной жизнью и жизнью своего младшего сына. Так что государство несет ответственность и за смерть отца, хотя формально ему было предоставлено право остаться. Голландские военнослужащие, когда я задавала им в суде вопрос, знали ли они о риске для этих людей, которых выгнали из расположения батальона, говорили, что знали: во время второй мировой войны это случалось с поездами, а в данном случае это случилось с автобусами. То есть они представляли себе, что произойдет. А голландское государство все время утверждало, что они понятия не имели.
Ирена Халупа: Адвокат родственников жертв Сребреницы Лизбет Зегвельд. Директор программы международной юстиции правозащитной организации Human Rights Watch Ричард Дикер полагает, что решение голландского суда будет иметь эффект и за национальными границами Нидерландов.
Ричард Дикер: Я думаю, что одно послание или, хотелось бы надеяться, влияние, которое это решение будет иметь, состоит в том, что оно ясно покажет и Департаменту миротворческих операции ООН, и государствам, участвующим в этих операциях, что когда они посылают военнослужащих защищать гражданское население, они принимают на себя серьезную ответственность, которую они должны нести, невзирая на угрозу жизни собственных людей и их благополучию.
Ирена Халупа: Если это – прецедент, найдет ли он отражение в других судебных процессах по поводу конфликтов, происшедших в недалеком прошлом? Можно ли использовать его в других судах?
Ричард Дикер: Я думаю, что жертвы конфликтов и адвокаты будут пытаться использовать это решение суда в своих исках. Но однозначного ответа на этот вопрос нет. На мой взгляд, все зависит от национального законодательства государств, участвовавших в той или иной миротворческой операции. Дает ли их закон возможность жертвам выступать с исками против государства за неспособность последнего защитить гражданское население. Но решение явно открывает интересные возможности – именно как прецедент. Но я бы не стал слишком преувеличивать роль этого решения – без учета законодательства каждого конкретного государства.
Ирина Лагунина: С директором программы международной юстиции правозащитной организации Human Rights Watch Ричардом Дикером и адвокатом родственников жертв Сребреницы Лизбет Зегвельд беседовала моя коллега Ирена Халупа. Пожалуй, самый известный пример того, как государства и сами миротворцы брали или не брали на себя ответственность за спасение мирных жителей – это Руанда. Командующий группой наблюдателей в Кигали канадский генерал Ромео Деллэр, видя, как ухудшается обстановка, молил ООН прислать дополнительные миротворческие силы. ООН ответила отказом. Бельгия после убийства десятерых бельгийских военнослужащих ООН вывела остальных своих миротворцев. За ней последовали другие европейские страны. Оставшись с небольшим и почти не вооруженным контингентом наблюдателей, генерал Деллэр попытался организовать зоны безопасности в тех районах Кигали, где искали убежище тутси. Ему лично обязаны жизнью почти 32 тысячи человек. В результате геноцида в Руанде были убиты более миллиона тутси и умеренных хуту. Судебные процессы – на национальном и на международном уровне – по событиям 1994 года продолжаются до сих пор.
Сам генерал Деллэр перенес тяжелый психический шок, крайнюю форму посттравматического синдрома, который привел к тому, что через шесть лет после увиденного в Кигали генерал пытался покончить с собой. Правительство Бельгии же хотело привлечь его к ответственности за то, что он позволил убить десятерых миротворцев. По поводу операции ООН в Руанде написана песня. Один из куплетов звучит так: «Спасибо, что позвонили в Организацию Объединенных Наций.
Мы не можем ответить на ваш звонок, потому что мы в отпуске.
Если вам нужна помощь, обнимите игрушечного медвежонка.
А если у вас большие проблемы, то помолитесь».
Сейчас генерал Деллэр возглавляет гражданскую инициативу «Собрать волю для вторжения» в Монреальском институте исследования геноцида и прав человека. Об этой инициативе мы расскажем в будущих выпусках программы.
Вторая причина, побудившая меня сегодня вновь поднять эту тему – возможные последствия этого решения голландского суда для международного права. Моя коллега Ирена Халупа беседовала с адвокатами и юристами, непосредственно участвующими или наблюдающими за этим процессом.
Ирена Халупа: Голландский адвокат Лизбет Зегвельд несколько раз терпела неудачи, представляя дело Хасана Нухановича, переводчика голландского батальона в Сребренице, и семью электрика Ризо Мустафича, тоже работавшего на голландский батальон. Мустафич был убит боснийскими сербами, которым его выдали голландские «голубые каски». Нуханович потерял отца и брата по той же причине. Вернее, у отца Нухановича был выбор – остаться под международной защитой или пойти вместе с один из двух сыновей к сербам. Он выбрал пойти вместе с сыном. В 2008 году гаагский суд решил, что правительство Нидерландов не несет ответственности за смерть этих людей, потому что «Датчбат», таково было название голландского батальона в Боснии, действовал по мандату Организации Объединенных Наций. «Голубые каски» в Боснии, которым было поручено охранять мусульманские анклавы, как Сребреница, не только были вооружены лишь стрелковым оружием, но и фактически не имели права применять его, если только речь не шла о жизни собственно миротворцев. Однако в Сребренице миротворцы просто отдали в руки армии боснийских сербов людей, пришедших под их международную защиту, отдали, потому что руководство боснийских сербов в лице генерала Младича заверило их в том, что мусульмане будут в безопасности.
Решение апелляционного суда 5 июля опровергает вердикт гаагского суда за 2008 год и представляет собой исторический прецедент – нормы человечности поставлены над нормами ООН, говорит Лизбет Зегвельд.
Лизбет Зегвельд: До сих пор не было случая, чтобы ответственность за убийство людей во время миротворческой операции возлагалась на государство, предоставившее эти миротворческие войска. Так что это прецедент с той точки зрения, что раньше считалось, что государства, предоставившие военнослужащих, не несут ответственность за неверные действия – ответственность несет ООН.
Ирена Халупа: Массовое убийство в Сребренице – самое зверское преступление в Европе после второй мировой войны. Два международных суда, ООН и Конгресс США признали его актом геноцида. Еще один голландский адвокат, представляющий интересы организации «Матери Сребреницы» в еще одном иске говорит о том, что это решение апелляционного суда является не только юридическим, но и политическим прецедентом. В письме Радио Свобода он отмечает: «Это серьезное предостережение. Потому что признается ответственность государства, принимающего участие в миротворческой миссии ООН, это и политический прецедент. Он показывает, что суд не принимает практику отрицания ответственности, а это, хотелось бы надеяться, будет стимулировать дискуссию о большем внимании к правам человека во время миротворческих операций. Так что это – предупредительный сигнал ООН. Они постоянно отмалчиваются и тем самым теряют доверие к себе».
В 2002 году голландское правительство поручило Институту военной документации подготовить отчет о событиях в Сребренице в июле 1995 года. В отчете специалисты института возложили ответственность за неспособность предотвратить массовое убийство на правительство Нидерландов и военное командование страны. Военнослужащие батальона остались в стороне от обвинений. Правительство, которым тогда руководил премьер-министр Вим Кок, подало в отставку. Но суды вину правительства признать отказывались.
Решение давалось с таким трудом, что адвокат Лизбет Зегвельд, похоже, почти разочаровалась в национальной системе.
Лизбет Зегвельд: Я также заявила в апелляции, что, по моему мнению, вопрос о действиях Датчбата должен рассматривать международный трибунал, потому что наша страна слишком маленькая, а совершенные преступления слишком серьезны, чтобы решение по ним выносил национальный суд. И почему мы нормально относимся к тому, что существуют международные трибуналы по Югославии, по Руанде, но не думаем о действиях наших военных. Но, в конце концов, нас услышали. Судьи вынесли решение – очень детальное, очень подробное, на 30 страницах. И хорошо подкрепленное фактами.
Ирена Халупа: Эти факты адвокат Лизбет Зегвельд описывает так:
Лизбет Зегвельд: Один из моих клиентов потерял и брата, и отца. Сначала Датчбат распорядился, чтобы они оба покинули расположение батальона, но в самый последний момент, за минуту до того, как они уже собирались выйти к сербам, Датчбат определил, что отец может остаться, потому что он сыграл определенную роль в процессе переговоров между голландскими миротворцами и генералом Младичем. Отец Хасана Нухановича спросил, означает ли это, что младший сын тоже может остаться. Но ему ответили, что младший сын остаться не может. И тогда отец решил, что пойдет с младшим сыном. А наше государство всегда заявляло – это его выбор, никто за него это решение не принимал, он сам предпочел это сделать. Но теперь апелляционный суд в решении, которое я определяю как глубоко моральное, постановил, что это невозможно считать личным выбором. Отец не может выбирать между собственной жизнью и жизнью своего младшего сына. Так что государство несет ответственность и за смерть отца, хотя формально ему было предоставлено право остаться. Голландские военнослужащие, когда я задавала им в суде вопрос, знали ли они о риске для этих людей, которых выгнали из расположения батальона, говорили, что знали: во время второй мировой войны это случалось с поездами, а в данном случае это случилось с автобусами. То есть они представляли себе, что произойдет. А голландское государство все время утверждало, что они понятия не имели.
Ирена Халупа: Адвокат родственников жертв Сребреницы Лизбет Зегвельд. Директор программы международной юстиции правозащитной организации Human Rights Watch Ричард Дикер полагает, что решение голландского суда будет иметь эффект и за национальными границами Нидерландов.
Ричард Дикер: Я думаю, что одно послание или, хотелось бы надеяться, влияние, которое это решение будет иметь, состоит в том, что оно ясно покажет и Департаменту миротворческих операции ООН, и государствам, участвующим в этих операциях, что когда они посылают военнослужащих защищать гражданское население, они принимают на себя серьезную ответственность, которую они должны нести, невзирая на угрозу жизни собственных людей и их благополучию.
Ирена Халупа: Если это – прецедент, найдет ли он отражение в других судебных процессах по поводу конфликтов, происшедших в недалеком прошлом? Можно ли использовать его в других судах?
Ричард Дикер: Я думаю, что жертвы конфликтов и адвокаты будут пытаться использовать это решение суда в своих исках. Но однозначного ответа на этот вопрос нет. На мой взгляд, все зависит от национального законодательства государств, участвовавших в той или иной миротворческой операции. Дает ли их закон возможность жертвам выступать с исками против государства за неспособность последнего защитить гражданское население. Но решение явно открывает интересные возможности – именно как прецедент. Но я бы не стал слишком преувеличивать роль этого решения – без учета законодательства каждого конкретного государства.
Ирина Лагунина: С директором программы международной юстиции правозащитной организации Human Rights Watch Ричардом Дикером и адвокатом родственников жертв Сребреницы Лизбет Зегвельд беседовала моя коллега Ирена Халупа. Пожалуй, самый известный пример того, как государства и сами миротворцы брали или не брали на себя ответственность за спасение мирных жителей – это Руанда. Командующий группой наблюдателей в Кигали канадский генерал Ромео Деллэр, видя, как ухудшается обстановка, молил ООН прислать дополнительные миротворческие силы. ООН ответила отказом. Бельгия после убийства десятерых бельгийских военнослужащих ООН вывела остальных своих миротворцев. За ней последовали другие европейские страны. Оставшись с небольшим и почти не вооруженным контингентом наблюдателей, генерал Деллэр попытался организовать зоны безопасности в тех районах Кигали, где искали убежище тутси. Ему лично обязаны жизнью почти 32 тысячи человек. В результате геноцида в Руанде были убиты более миллиона тутси и умеренных хуту. Судебные процессы – на национальном и на международном уровне – по событиям 1994 года продолжаются до сих пор.
Сам генерал Деллэр перенес тяжелый психический шок, крайнюю форму посттравматического синдрома, который привел к тому, что через шесть лет после увиденного в Кигали генерал пытался покончить с собой. Правительство Бельгии же хотело привлечь его к ответственности за то, что он позволил убить десятерых миротворцев. По поводу операции ООН в Руанде написана песня. Один из куплетов звучит так: «Спасибо, что позвонили в Организацию Объединенных Наций.
Мы не можем ответить на ваш звонок, потому что мы в отпуске.
Если вам нужна помощь, обнимите игрушечного медвежонка.
А если у вас большие проблемы, то помолитесь».
Сейчас генерал Деллэр возглавляет гражданскую инициативу «Собрать волю для вторжения» в Монреальском институте исследования геноцида и прав человека. Об этой инициативе мы расскажем в будущих выпусках программы.
