Александр Генис: Этим летом весь мир следит за тем, как Греция сражается с экономическим кризисом. И не просто смотрит, а помогает, как может. Преодолев распри, раздражение и скупость, более умелые и дисциплинированные страны Европы готовы на финансовые жертвы, чтобы Греция осталось на плаву. Конечно, это в интересах всего Евросоюза, но дело не только в прагматических соображениях. Как напомнил читателям ''Нью-Йорк Таймс'' историк из Колумбийского университета Марк Мазовер, всякий разговор о Греции начинается с античности. Так было 200 лет назад, когда европейцы сражались – и умирали, как Байрон, - за независимость греков от Турции. Так было во Вторую мировую войну, когда Греции помогали сражаться с Италией Муссолини, так было и после войны, когда греков спасли от коммунизма. И каждый раз, когда Запад приходил на помощь, оживали слова Шелли, который сказал вечно актуальную фразу: ''Все мы греки''. Оставаясь в неоплатном долгу перед одним из двух источников иудео-эллинской цивилизации, мы по-прежнему живем в тени Афин и их величайшего мудреца, новую книгу о котором представит слушателям ''Американского Часа'' Марина Ефимова.
Bettany Hughes. ''The Hemlock Cup.
Socrates, Athens and the Search for the Good Life''
Беттани Хьюз. ''Чаша цикуты. Сократ, Афины и поиски правильной жизни''.
С Сократом нам, с одной стороны, повезло больше, потому что о нем писали люди, которые его лично знали: его ученики Ксенофонт и Платон, и комедиограф Аристофан. С другой стороны, для двоих из этих свидетелей Сократ был в большой мере персонажем их собственных книг: диалогов Платона и аристофановской комедии ''Облака''. В результате, Сократ - один из самых знаменитых философов всех времен и народов - известен потомству лишь в пересказах. Из его жизни только суд и смерть описаны детально – и Ксенофонтом, и Платоном - в ''Апологии Сократа''. Рецензент книги Уолтер Айзаксон пишет:
Диктор: ''Сократ не давал мудрых ответов. Он только задавал мудрые вопросы. Он ничего не записывал, считая, что письменное изложение ослабляет память. Он вел свои философские диалоги не в школах и не в тех домах, где ему могли бы за них заплатить, а, например, в лавке сапожника по имени Симон. Именно там он создавал свой знаменитый ''сократовский'' (то есть, диалогический) метод философского исследования, и там же навлек на себя обвинения в богохульстве и подозрения в совращении молодежи''.
Марина Ефимова: Такая близость Сократа к народной, уличной жизни Афин пятого века до нашей эры, видимо, и навела историка Беттани Хьюз на мысль оживить образ философа через подробнейшие описания исторических событий и бытовых деталей тогдашней афинской жизни. Вот пример: Платон записал изречение Сократа:
Диктор: ''Я похож на повитуху, потому что я не могу сам родить мудрость. Даже, когда я расспрашиваю других, я ничего не могу извлечь на свет, потому что сам я не мудр''.
Марина Ефимова: Биограф дает нам почувствовать, что стоит за этим сравнением Сократа. Его мать была повитухой, и на страницах книги мы попадаем в афинский Археологический музей, в зал древнего акушерства, где, как пишет Хьюз:
Диктор: ''Некоторые изделия из терракоты, некоторые изображения напоминают нам, каким могучим жизненным процессом и каким кровавым месивом является акт естественного деторождения''.
Марина Ефимова: Нам нравится думать о древних Афинах, как о городе, в котором благообразные греки в хитонах вдумчиво входят в Парфенон или собираются красочными группами на рыночной площади - агоре во время народных собраний. Вместо этого Беттани Хьюз описывает вонючий Керамейкос – район проституток обоего пола, район маленьких палаток, которые сдавались посетителям для ''полуденных браков'' - по образному выражению афинян.
Диктор: ''Кармейкос – ключ и к истории Афин времен её Золотого века, и к истории Сократа. Это ''чрево Афин'' с его кривыми улочками, потрескавшимися стенами и глухими закоулками было этической колыбелью города во времена, когда у каждого взрослого афиняна было по два-три раба, и свободные от тяжёлого труда граждане могли проводить время в гимназиумах, холя свое тело и оттачивая ум''.
Марина Ефимова: А в нескольких днях пешего хода находился другой, вражеский мир – Спарта, где все мужчины в возрасте от 7-ми до 30-ти лет жили в военных лагерях и вели так называемый ''спартанский'' образ жизни. Босые, в одном и том же плаще во всякую погоду, спартанцы неустанно готовились к войне.
Новый опыт Сократа – участие в Пелопонесских войнах - тоже детально описан в книге. Сократ воевал несколько лет - на рубеже своего сорокалетия. И в сражениях опекал и защищал своего юного друга Алкивиада – одного из самых красивых афинских юношей – будущего политика и полководца.
Диктор: ''Сократ был достаточно силен, чтобы драться, когда ему ничего другого не оставалось, но при этом он никогда не входил в раж. Видимо, поэтому он был среди немногих, переживших кровопролитную битву, поражение и отступление под Делионом в 424 году. Сократ вышел сам и вывел своих друзей из боя в безопасное укрытие. Судя по всем дошедшим до нас впечатлениям, даже самые трагические события военных будней почти не меняли душевного состояния Сократа. Ничто не могло нарушить окружавшую его атмосферу безмятежного спокойствия. ''Смелость, - говорил Сократ – это способность отличить реальную опасность от ощущения опасности, умение понять, чего надо бояться, а чего – нет''.
Марина Ефимова: Суд над Сократом по обвинению в совращении молодежи и богохульстве состоялся в 399 году, всего через два года после свержения проспартанской олигархии в Афинах и восстановления демократии.
Суд над ним довольно точно, хоть и кратко, описан Михаилом Зощенко в ''Голубой книге'': ''300 афинских матросов и торговцев присудили к смерти Сократа за его неправильные философские воззрения''. Только не 300, а 500. И в книге ''Чаша цикуты'' подробно описывается устройство, которое механически выбирало 500 ''присяжных'' из 6000 имен афинских граждан. Думается, исход суда был предопределен для человека, который произнес перед судьями речь, включающую один из знаменитых сократовских парадоксов:
Диктор: ''Я – самый мудрый человек Афин. Я опрашивал всех мудрецов в городе и понял, что они не так уж мудры, поскольку все ошибочно считали себя мудрецами. Я, в отличие от них, - прекрасно знаю, что я – не мудрец, и это понимание делает меня мудрее их всех''.
Марина Ефимова: Автор книги ''Чаша цикуты'' не отвечает на вопрос, который более двух тысячелетий задают себе историки: почему Сократ отказался от всех вариантов спасения – в том числе от предложения друзей и учеников похитить его из тюрьмы? Но зато на страницах этой книги автору удалось превратить Сократа из мраморного бюста в живого, страстного, чудаковатого, загадочного, полнокровного человека.
