Радио Свобода продолжает дискуссию о взаимоотношениях искусства с историей и действительностью. В ней уже приняли участие режиссер Александр Миндадзе, драматург Михаил Угаров, художник Михаил Златковский, режиссеры Юрий Мамин и Павел Бардин, актер Евгений Миронов, режиссер Алексей Герман младший.

Сегодня об этом говорит лидер группы "Несчастный случай", актер Алексей Кортнев.

– "Несчастный случай" записывает саундтрек к фильму Квартета И "О чем еще говорят мужчины". Это четвертый фильм, в котором вы сотрудничаете с Квартетом. Первым был "День выборов" – комедия о выборах губернатора. Каждый последующий фильм все более аполитичен. Это сознательный уход от политики?

– Думаю, совершенно бессознательный. Фильмы были сделаны на основе спектаклей, а у спектаклей другая хронология: "День Радио" был создан на четыре года раньше, чем "День выборов". Спектакль "День выборов" был, действительно, актуален, потому что существовали прямые губернаторские выборы. А к моменту выхода одноименного фильма их уже отменили. Получилось, что фильм льет воду на мельницу Владимира Путина и его окружения: мы показали коррумпированность и непрозрачность губернаторских выборов, а верховные власти как будто бы оказались правы, отменив их. Сейчас, как мы знаем, практически в каждом регионе есть возмущение отменой выборов и тем, что к власти приходят люди, совершенно этого региона не знающие.

Если говорить о других работах, в том числе совместных с Квартетом И, – то пишется не по соцзаказу, а по велению сердца. Песни с нашего крайнего альбома "Шла Саша по шоссе" и "Кисло-сладкий соус" появились сами собой: мы вовсе не собирались создавать социально напряженную композицию, просто среди переживаний сорокалетнего мужчины есть и такие.

– Вы верите в счастливый конец песни "Шла Саша по шоссе": "И всполошится царь, и поперхнется власть, и людям просто в дар земли и денег даст"…

– История рассказывается довольно примитивным языком. Примитивен и финал. Формулировка "взойдет любви заря, и засмеются все" – это, конечно, утопия.

– Эту песню вы исполняли на озере Селигер в лагере прокремлевского движения "Наши". Какая была реакция?

– Мне предложили создать общественное движение "За Сашу". Без шуток. "Наши" напоминают биомассу из фантастического романа, которая питается всем, что в нее попадает: и нашей песней, и панегириком власть предержащим. Однако биомасса эта несомненно мыслящая и действующая – я не хочу обидеть этих людей характеристикой "глупые". Два раза мы выступали на Селигере, общались с ними и убеждались: они прекрасно все понимают, и IQ у них существенно выше, чем на каком-нибудь пивном фестивале или байк-шоу. Там, действительно, собраны сливки нынешней России.

Я считаю не зазорным, а правильным ездить на Селигер. Ты можешь быть согласен или не согласен с политикой Путина и Медведева, но нельзя помещать себя в хрустальный дворец и отказываться от общения с теми, кто в любом случае через некоторое время придет к власти. И конечно, отказавшись с ними общаться, нельзя пытаться донести до них свою гражданскую и художественную позицию. Группа "Несчастный случай" играет на корпоративах. Заработанных денег вполне хватает для того, чтобы поддерживать свое благосостояние. Но мы играем и в городе Крапивна, где нас слушают пятьсот алкоголиков, которые на концерте ничего не понимают, но чувствуют, что про них не забыли. И мы играем на Селигере.

– Пятьсот алкоголиков, вероятно, действительно подпадают под ваше влияние. А как вы надеетесь повлиять на "Наших"?

– Их реакция на песню "Шла Саша по шоссе" говорит о том, что они нас услышали. Другое дело, что из услышанного все делают разные выводы. Почему они там? Потому что они видят в этом единственный путь для приложения своих сил, в родном поселке им себя не реализовать. Почему мальчики идут в милиционеры? Потому что это реальная власть: дубинка, возможность показывать корочку, когда надо; страх окружающих. Не может человек из среды, где полицейских называют ментами и козлами, любить их и идти в полицию по зову сердца, он хочет стать таким же "зверем".

Так и с "Нашими": если человек растет, видя, что партия власти даст ему некий рычаг, с помощью которого он может свернуть больший камень, он идет в движение "Наши". Препятствовать этому было бы неправильно. Скверно другое: нет альтернативы. Может быть, ее создаст Прохоров... Понятно, что это одно из марионеточных образований, которые придумываются в Кремле, но иногда марионетки обрывают ниточки, как сделал Владимир Владимирович.

– Сколько нужно остросоциальных песен, спетых на озере Селигер, чтобы научить людей думать?

– Социальные песни пишут немногие, в то же время молодой рок-н-ролл насыщен протестом. К сожалению, юноши, как правило, не могут сформулировать ничего, кроме "ненавижу": они еще не разбираются в том, что происходит. Но их безадресное возмущение с легкостью кем-то трактуется, скажем, против азербайджанцев. Таким образом многих людей, которые могли бы призывать к чему-то светлому, извращают и направляют на совершенно неверный путь.

У власти стоят очень хитрые люди, поэтому протестное движение столь слабо, разобщено и почти бессильно. Владимир Владимирович и Дмитрий Анатольевич – ребята как будто бы хорошие, не как Лукашенко (то, что рядом этот безумец, для них удача). Владимир Путин как хороший дзюдоист прекрасно уходит от удара, постоянно использует силу, приложенную к нему, в обратном направлении...

– Вы встречались с президентом Медведевым. Понравилось?

– Он интересный и очень обаятельный. Достойный мужик.

– Вы в этом уверены? Пробовали как актер войти в его образ?

– Сознательно подвергать человека анализу я не умею, сужу по первому интуитивному ощущению. Как мне кажется, он порядочный человек, попавший на непорядочную позицию, в очень сложный переплет.

– Власть не допускает формирования сильной оппозиции. Формированию свободной и свободолюбивой творческой интеллигенции тоже власть мешает?

– Если спросить практически любого человека из творческой интеллигенции, он не побоится сказать, что именно ему не нравится. Следующий вопрос к нему – почему он об этом молчал. Почему лично я не призываю к каким-то действиям? Потому что не знаю, какие действия нужно совершать. Думаю, большинство моих коллег, если они люди честные, живут точно так же. Впрочем, Константин Кинчев, например, точно знает, что нужно делать: "черножопых на фонарь". Вот он и пишет об этом, выпуская по диску в год. А, скажем, Борис Гребенщиков как писал свои эссе в стихах, так и пишет. Если выбирать между ним и Кинчевым, мои симпатии на сто процентов находятся на стороне БГ. Но он никогда ни к чему не призывает. И я его понимаю.

– Неужели у вас нет желания отвоевать аудиторию у Кинчева?

– Есть такая мечта, но желания нет. Для этого надо идти с проповедью, а я терпеть не могу проповедников, и сам не могу им быть: ненавижу навязывание своего мнения, хотя и понимаю, что позиция эта слабая. Позиция проповедника гораздо сильнее: по харизме, влиянию, результату. Мы почему-то сосредоточились на Константине Кинчеве – наверное, потому что это самая яркая фигура противоположного крыла творческой интеллигенции. А мы – все остальные, сидящие в этом болоте, – если и квакаем, то не вместе. Это характерно для российской интеллигенции: так проквакали в 1917 году, так, думаю, будет и дальше. Невозможно объединить людей, каждый из которых сомневается в первую очередь в себе самом. А во вторую – во всех остальных.

Мой отец, например, никогда не читал мне нотаций. Просто жил в моем присутствии, никогда не совершая подлостей и не унижаясь до лжи. Я всю жизнь пытаюсь жить так, чтобы быть достойным его и хотя бы чуть-чуть на него похожим. Мне кажется, в этом и состоит рецепт для творческих людей, которые не хотят быть проповедниками: публично жить достойно. Зрители видят меня и понимают: он более или менее грамотно говорит, ни разу не вылизал ни одной задницы, зарабатывает большие деньги и ездит на хорошей машине – значит, можно придти к материальному благополучию, сохранив благополучие душевное. Думаю, этого достаточно для борьбы со злом.

– Вы исполняли арию Ромашова в мюзикле "Норд-Ост". Теракт на Дубровке не осмыслен не только в искусстве. Почему, на ваш взгляд?

– Следует уточнить: я играл не в самом мюзикле, а принимал участие в концерте, посвященном жертвам теракта, где и пел арию Ромашова. Концерт планировался до теракта и был задуман как пиар-акция "Звезды в гостях у Норд-Оста". В трагической участи мюзикла ужасно именно то, что произошло с людьми. Срок же эксплуатации самого мюзикла все равно подходил к концу. Могла возникнуть гастрольная версия, но не в ней спасение: гастрольные мюзиклы довольно быстро нисходят до уровня халтуры. В общем "Норд-Ост" состоялся, и ни о чем, кроме смерти людей, жалеть не следует.

– Какое из двух противоположных мнений о моментальном искусстве вам ближе: "должно пройти время, не наживайтесь на трагедии" или то, которое разделяют, например, в Театре.док – создавать произведение о трагедии по горячим следам?

– Все зависит оттого, насколько быстро формируется понимание и насколько ответственно люди подходят к своей работе. Это касается и журналистики: одни хотят публиковать новость первыми, другие – сначала проверить достоверность информации. Есть люди, которые фантастически быстро реагируют на происходящее – например, Дмитрий Быков, Игорь Иртеньев. От их стихов на злобу дня умирает от хохота вся страна, и, очевидно, что они создают произведения искусства. В общем вопрос не в оперативности, а в качестве и в самосознании художника. Но, как показывает история, по-настоящему глубоких произведений на злобу дня не бывает. Исключения единичны: в основном поэзия, музыка, живопись. Яркий пример – поэзия и музыка военного времени. Это искусство, которое основано исключительно на эмоциях. А они хороши именно тогда, когда свежие. Что касается прозы, кино или театра – на мой взгляд, должно пройти время, чтобы появилось что-то интересное.

– "День выборов" был посвящен прошедшим губернаторским выборам и – будущим. Почему никому не пришла в голову идея снять фильм о том, как люди хотят их вернуть?

– В целом снимают очень мало кино. Если бы фильмов было больше, было бы больше и политически ангажированных фильмов. Мне трудно упрекать коллег по режиссерско-сценарному цеху в том, что они инертны. Просто они рациональные, практичные люди, которые прекрасно понимают, что им гораздо проще получить финансирование на съемки фильма про отдых в Турции, чем про переворот в небольшой славянской республике. Второе снять интереснее, но денег нет.

– Жалеете, что композиция "Путин и Христос" не вошла в фильм "День выборов"?

– Нет. Практически все песни, которые прозвучали в фильме, провалились. Песни знают только те, кто видел спектакль. В современном кино, если это не музыкальный фильм типа "Иронии судьбы", не бывает хитов: в отличие от фильмов Эльдара Рязанова, песни теперь звучат фрагментами, в качестве фона, и их не запоминают. А песню "Путин и Христос" мы не поем даже в спектакле. Надоело.

– Почему? Она вполне может считаться гимном нулевых.

– По моему внутреннему ощущению песня потеряла актуальность, когда Владимир Путин перестал быть президентом. На рациональном уровне я понимаю, что поменялась только должность, и он по-прежнему фигура номер один. Но с эмоциональным, эстетическим уровнем ничего не могу поделать.

– Кто из персонажей постсоветской России привлекает вас как автора и актера?

– Наше время характерно полной неоднозначностью. У меня вызывает огромное уважение фигура Ходорковского, то, с каким достоинством он переносит чудовищные лишения. С другой стороны, как человек рациональный я не могу не понимать, что он украл у страны миллиарды. Потом он построил школы. Но если человек вышел на большую дорогу, отобрал у людей деньги и построил на них церковь, он не перестает быть преступником. Все это справедливо в отношении всех, поэтому героя нет вообще.

– Вот и сняли бы психологическую драму про Ходорковского.

– Была попытка подобного фильма – кино "Олигарх" по книге "Большая пайка". С наслаждением я ее читал и даже перечитывал. Я знаком с автором – Юлием Дубовым: он работал вместе с моим отцом, как и Березовский. Мой папа полжизни ездил на машине, которую Березовский помог ему купить по себестоимости (по тому времени, фактически, подарил) за то, что папа ему сильно помог на выборах в члены-корреспонденты Академии наук. Березовский был очень талантливым математиком. Я видел этого человека в детстве и, естественно книга и фильм были мне очень интересны. Березовский тоже трагическая фигура и очень интересный персонаж. Но как это сыграть?

Я не настолько актер, чтобы мечтать что-то сыграть. Мне интереснее писать. В процессе писанины я понял, что меня больше всего привлекает лирика, песни. Я пытался писать пьесы и киносценарии, но все они получались на троечку. А когда привык делать вещи на пятерочку, делать нечто на троечку уже не интересно.