Изгнанные из Думы, "праводельцы" соскучились по большой политике. Стосковались по настоящим деньгам
Борис Надеждин – мастер отточенных формулировок. Высказывается он редко, но с такой силой, что иные фразы запоминаются на всю жизнь. Так, без малого восемь лет назад, вскоре после ареста Ходорковского, он с предельной лаконичностью обрисовал ближайшие перспективы либералов. Надо, сказал тогдашний депутат от тогдашнего СПС, или валить Путина, или сваливать из страны. В те дни схожие чувства испытывали многие, но самые проникновенные слова нашел он один.
Восемь лет спустя никого и никуда не сваливший Борис Борисович формулирует свои мысли с той же самоубийственной радикальностью, но уже в мажорном ключе. "Сбылась вековая мечта партии, у нас вводится единоначалие", – заявил он в субботу, представляя новый устав "Правого дела" и приветствуя нового лидера, который, по словам Надеждина, становится для партийных товарищей "царь, отец, бог и воинский начальник". И если судить по итогам голосования, то солидарность с докладчиком проявили почти все присутствовавшие в зале. Он опять выразил общее настроение.
Их административный восторг можно понять.
Изгнанные из Думы, вынужденные, если не считать Чубайса, в течение многих лет влачить сумеречное существование, "праводельцы" соскучились по большой политике. Стосковались по настоящим деньгам. Истомились по вождю.
Оттого и явление миллиардера Прохорова воспринимается как долгожданное чудо. Особенно в тот момент, когда рослый олигарх объявляет с трибуны, что оппозиция – это маргиналы, а "Правое дело" будет второй по величине партией в парламенте. Причем партией власти, как "Демвыбор" в прошлом тысячелетии. С премьерскими, а то и президентскими амбициями уже в 2012 году.
Так возникает этот тренд. От безнадежности – к надежде. От Надеждина отчаявшегося до Надеждина счастливого, оглашающего новый устав. От горестной дилеммы "валить или сваливать" до блаженного выдоха во всю грудь: дожили, дотянули, дотерпели, явился-таки бог из машины и спас. Прямо из ё-мобиля, а если договаривать заветную мысль до конца, то из Кремля. Ведь сам президент Медведев недавно сказал: "Очень плохо то, что у нас нет правых в парламенте", лично одобрив кандидатуру Прохорова в качестве грядущего вождя "Правого дела".
Другой вопрос: а кто, собственно, пойдет голосовать за партию миллиардера? Народ в массе своей – не поддержит, поскольку узник Куршевеля едва ли сможет стать популярным лидером в бедной стране. У сторонников КПРФ свой, пусть относительно малочисленный, но стойкий электорат, который никогда не простит главе ОНЭКСИМа призывов фактически отменить Трудовой кодекс, введя 12-часовой рабочий день. Что же касается сторонников "партии жуликов и воров", то кое-кто из них может, конечно, переметнуться к Прохорову, у которого сам Путин работал шофером в ё-мобиле, но едва ли этих голосов хватит хотя бы для преодоления семипроцентного барьера. Да и времени до парламентских выборов у "Правого дела" остается слишком мало, чтобы всерьез заявить о себе.
Остается последнее упование – на Чурова. На то, что добрые люди из ЦИКа, осознав важность новейшего государственного проекта, поддержанного президентом, нарисуют Прохорову нужную цифру, как некогда отнимали голоса у СПС и "Яблока". Не 25%, конечно, но и не 7, а все 8. У ветеранов "правого" движения, вроде того же Надеждина, такой поворот сюжета может вызвать понимание и даже восприниматься как запоздалое торжество справедливости. В конце концов они ведь уже давно свыклись с нынешними правилами игры в политику. И если приходится в нее возвращаться под руководством Прохорова, а другого пути нет, то остается только ликовать и славить царя и воинского начальника.
Однако как все-таки быстро пройден этот путь. От демократии – к суверенной ее разновидности. От Гайдара – к Прохорову. От брутальных, навеки врезающихся в память крамольных фраз – до "единоначалия". И только одно за эти годы осталось неизменным: Михаил Ходорковский по-прежнему сидит в тюрьме. Впрочем, в рамках дозволенного демократического фрондерства новый лидер "Правого дело" настаивает на освобождении узников "ЮКОСа". По УДО, конечно, никак иначе, но демократическая преемственность сохраняется.
Борис Надеждин – мастер отточенных формулировок. Высказывается он редко, но с такой силой, что иные фразы запоминаются на всю жизнь. Так, без малого восемь лет назад, вскоре после ареста Ходорковского, он с предельной лаконичностью обрисовал ближайшие перспективы либералов. Надо, сказал тогдашний депутат от тогдашнего СПС, или валить Путина, или сваливать из страны. В те дни схожие чувства испытывали многие, но самые проникновенные слова нашел он один.
Восемь лет спустя никого и никуда не сваливший Борис Борисович формулирует свои мысли с той же самоубийственной радикальностью, но уже в мажорном ключе. "Сбылась вековая мечта партии, у нас вводится единоначалие", – заявил он в субботу, представляя новый устав "Правого дела" и приветствуя нового лидера, который, по словам Надеждина, становится для партийных товарищей "царь, отец, бог и воинский начальник". И если судить по итогам голосования, то солидарность с докладчиком проявили почти все присутствовавшие в зале. Он опять выразил общее настроение.
Их административный восторг можно понять.
Изгнанные из Думы, вынужденные, если не считать Чубайса, в течение многих лет влачить сумеречное существование, "праводельцы" соскучились по большой политике. Стосковались по настоящим деньгам. Истомились по вождю.
Оттого и явление миллиардера Прохорова воспринимается как долгожданное чудо. Особенно в тот момент, когда рослый олигарх объявляет с трибуны, что оппозиция – это маргиналы, а "Правое дело" будет второй по величине партией в парламенте. Причем партией власти, как "Демвыбор" в прошлом тысячелетии. С премьерскими, а то и президентскими амбициями уже в 2012 году.
Так возникает этот тренд. От безнадежности – к надежде. От Надеждина отчаявшегося до Надеждина счастливого, оглашающего новый устав. От горестной дилеммы "валить или сваливать" до блаженного выдоха во всю грудь: дожили, дотянули, дотерпели, явился-таки бог из машины и спас. Прямо из ё-мобиля, а если договаривать заветную мысль до конца, то из Кремля. Ведь сам президент Медведев недавно сказал: "Очень плохо то, что у нас нет правых в парламенте", лично одобрив кандидатуру Прохорова в качестве грядущего вождя "Правого дела".
Другой вопрос: а кто, собственно, пойдет голосовать за партию миллиардера? Народ в массе своей – не поддержит, поскольку узник Куршевеля едва ли сможет стать популярным лидером в бедной стране. У сторонников КПРФ свой, пусть относительно малочисленный, но стойкий электорат, который никогда не простит главе ОНЭКСИМа призывов фактически отменить Трудовой кодекс, введя 12-часовой рабочий день. Что же касается сторонников "партии жуликов и воров", то кое-кто из них может, конечно, переметнуться к Прохорову, у которого сам Путин работал шофером в ё-мобиле, но едва ли этих голосов хватит хотя бы для преодоления семипроцентного барьера. Да и времени до парламентских выборов у "Правого дела" остается слишком мало, чтобы всерьез заявить о себе.
Остается последнее упование – на Чурова. На то, что добрые люди из ЦИКа, осознав важность новейшего государственного проекта, поддержанного президентом, нарисуют Прохорову нужную цифру, как некогда отнимали голоса у СПС и "Яблока". Не 25%, конечно, но и не 7, а все 8. У ветеранов "правого" движения, вроде того же Надеждина, такой поворот сюжета может вызвать понимание и даже восприниматься как запоздалое торжество справедливости. В конце концов они ведь уже давно свыклись с нынешними правилами игры в политику. И если приходится в нее возвращаться под руководством Прохорова, а другого пути нет, то остается только ликовать и славить царя и воинского начальника.
Однако как все-таки быстро пройден этот путь. От демократии – к суверенной ее разновидности. От Гайдара – к Прохорову. От брутальных, навеки врезающихся в память крамольных фраз – до "единоначалия". И только одно за эти годы осталось неизменным: Михаил Ходорковский по-прежнему сидит в тюрьме. Впрочем, в рамках дозволенного демократического фрондерства новый лидер "Правого дело" настаивает на освобождении узников "ЮКОСа". По УДО, конечно, никак иначе, но демократическая преемственность сохраняется.
