Редкое заявление Михаила Ходорковского или судебное решение по делу ЮКОСа остается без комментария Дмитрия Гололобова, бывшего начальника правового управления этой компании.

Дмитрий Гололобов давно, с 2004 года живет в Лондоне. Судя по многочисленным текстам его авторства, живет не то чтобы плохо, но в России ему было лучше. Не вообще в России, а в России до июля 2003 года, где и когда место главного юриста крупнейшей нефтяной компании страны еще было пределом мечтаний, а не повесткой на допрос.

Каждый раз, комментируя дело ЮКОСа, Дмитрий Гололобов предъявляет Михаилу Ходорковскому понятные претензии: так хорошо мы жили, так успешно нам работалось, такие радужные открывались перспективы – какого же черта надо было все это отправлять псу под хвост?! Автор жалоб находит единственное объяснение этим переменам в своей жизни: виной всему амбиции Ходорковского и его маниакальная вера в собственную непогрешимость.

И не имел Ходорковский права, считает его бывший подчиненный, делать заложниками своих амбиций и маний Светлану Бахмину, Василия Алексаняна, Алексея Курцина, многих других сотрудников ЮКОСа, включая, конечно, самого Гололобова. Кто-то из них оказался в тюрьме, кто-то в вынужденной эмиграции, где они ведут образ жизни не нищенский, но не сравнимый с тем, что было при Ходорковском – рядовом российском олигархе.

Разве не Ходорковский был одним из строителей того государства, от которого сейчас страдает он сам и его бывшие подчиненные? Но он хотя бы знает, за что, а Гололобов и остальные несут этот крест против своей воли. И разве не Ходорковский умел договариваться с любой властью любой ценой и учил этому своих сотрудников? И чем, собственно, Россия нынешняя отличается от себя самой до 2003-го, если не считать списка пользователей активов уже несуществующего ЮКОСа?

Справедливы ли упреки Дмитрия Гололобова в адрес Михаила Ходорковского? До тех пор, пока последний не канонизирован, этот вопрос обсуждать можно и нужно, а заклеймить Гололобова как покусившегося на светлый образ – дело самое нехитрое.

В последний раз Дмитрий Гололобов и Михаил Ходорковский встречались восемь лет назад, в совсем другой жизни, из которой оба не по своей воле отправились далеко – один в Лондон, другой в Краснокаменск. Очевидно, что Ходорковский образца 2011-го никак не укладывается в голове у Гололобова. Тот, прежний ни при каких обстоятельствах не допустил бы ни потери бизнеса, ни уж тем более собственной посадки. Или за этим всеми этими действиями, такими нелогичными для того Ходорковского, стоит какой-то мегазамысел, какая-то невероятная бизнес-схема – но какая?!

Дмитрий Гололобов не одинок в своем недоумении. Что происходит с человеком, который решается перейти от одной жизни к другой – вообще один из самых сложных вопросов, потому что он не имеет универсального решения, этот выбор всегда индивидуален. Понятно, что Ходорковский – такой же Мандела, Гавел и академик Сахаров, как и граф Монте-Кристо. Разные времена, разные страны с непохожей историей, просто разные люди. Но как и когда бывший комсомольский работник, успешный торговец компьютерами и победитель залоговых аукционов превратился в нынешнего Ходорковского? И главное – зачем? Нет ответа на этот вопрос не только у Дмитрия Гололобова.

Достоверно можно утверждать только одно – нынешний Ходорковский отличается от себя прежнего многим, и в первую очередь восемью годами добровольной тюрьмы и колонии. Ясно еще, что амбиции и мании здесь не при чем – Гусинского вон за шесть дней от них избавили навсегда, а этого восемь лет пользуют – без результата, тут какой-то другой анамнез.

И ничьи ответы на эти вопросы не будут так интересны, как те, которые даст сам Ходорковский. Нельзя не видеть, что он и сейчас старается быть честным (ближе других, как мне кажется, удалось его к этому подвести Людмиле Улицкой в их переписке). И трудно не понимать, что (и кто) удерживает его от большей откровенности – несвобода, которой он обязан не только Путину и Сечину, но и своим коллегам по крупному бизнесу.

Но ясно, что выбор сделан: Ходорковский хочет выйти на свободу человеком, с чьим мнением общество считается. В это он инвестировал восемь лет своей жизни, именно поэтому он отказывается признавать вину в обмен и на помилование и на условно-досрочное освобождение, ставя репутацию выше свободы. (Слава тебе господи, его еще хватает на вымученные комплименты в адрес Дмитрия Медведева – значит, остатки прагматизма Ходорковский сохранил, и канонизировать его рано).

По каким же вопросам хочет высказаться Ходорковский, оказавшись на свободе и при репутации? Вряд ли речь пойдет о погоде. И похоже, свое любопытство сможет удовлетворить не только Дмитрий Гололобов, но и многие другие.

Например, те, кто интересуются: что же за крысятник, Михаил Борисович, вы развели в своем ЮКОСе, если ваши ближайшие сподвижники тех времен никак не могут забыть прежние зарплаты, бонусы и опционы, но при этом никак не могут поверить в ваше нравственное перерождение? И не эти ли люди, кстати, помогали банкротить "крупнейшего налогоплательщика страны", себя при этом совершенно не забывая? И вас не забывая, Михаил Борисович, в своих обнародованных и необнародованных показаниях. И не потому ли так легко было посадить вас, Михаил Борисович, что они и такие, как они – небольшая, но очень важная часть среднего класса, для которой вы были кумиром – отнеслись к вашему аресту цинично, но эффективно с точки зрения минимизации ущерба?

Претензии Дмитрия Гололобова к Михаилу Ходорковскому могут показаться мелочной личной обидой. На самом деле отвечать на них придется, потому что за этой частным случаем – недоумение целого социального и возрастного слоя, который искренне верил в то, что он участвует в строительстве российского капитализма, и точно так же не в силах поверить в нового Ходорковского, даже сочувствуя его положению. Но не получится убедительно рассказать им и всем остальным о превращении олигарха в политзаключенного, умолчав о превращении комсомольского работника в победителя залоговых аукционов. Эти рассказы и станут той самой явкой с повинной, которой добиваются от Ходорковского. Просто не те добиваются и не так.