Чтобы стать хоть немного лучше, всегда приходится признать, что на самом деле плох. Не недостаточно хорош, поскольку это определение еще дает шанс к снисходительному терпению себя любимого, а именно плох. Противен и отвратителен. Только под это соображение можно накопить критическую массу желания изменить себя. Только поняв, что далее оставаться таковым, как есть, стыдно и невозможно, я обнаруживаю в себе силы к переменам. Признаюсь, не часто. Гордость и удовлетворенность гаранты стабильности.

Попытки окружающих воззвать к совести, разуму и выгоде обычно имеют эффект поверхностный, слабый, а то и вовсе никакой. При всём уважении. Сомневался бы, так спросил. А так я сам лучше знаю, что и как, и советовать мне не надо. Потому что я прав.

Только опыт неудач или неожиданное знание, услышанная или прочитанная мысль, выстраивающая все сомнения в точную формулу, только вырастание из самого себя способно подвигнуть меня к переменам. Тогда только я вдруг понимаю новый смысл очевидного и такого понятного прежде. И устыдившись самого себя, пытаюсь изменить. Не стать комильфо, не спрятаться, но искупить и исправить. И всё, что было невозможным и непреодолимым становится реальным и естественным.

Мы всё ждём прорыва, выхода из очередного застоя, перемен, наконец, а они всё никак не происходят. То есть они планируются, анонсируются, объявляются почти состоявшимися. Но на практике почти отсутствуют. Если допустить, что я не оригинален в менталитете, что нечто подобное присутствует и у остальных соотечественников, то выходит, что едва ли скоро нас ждут перемены. Ибо пока во всем, что вижу и слышу, наблюдается больше гордости, чем стыда. Единственная надежда на тех, кто совестливее меня.