Петр Вайль:
Удивительная история. Считанные единицы читали "Рассказы майора Пронина" и роман "Медная пуговица", подавляющее большинство читающей российской публики такого имени не знают - писатель Лев Овалов, - а имя майора Пронина знакомо всем. Говорит классик детективного жанра в России Георгий Вайнер.
Георгий Вайнер: Существовала такая старинная шутка: назвать быстро поэта, фрукт, птицу. Все говорили: Пушкин, яблоко, курица. Родовые понятия, объединяющие разряд явления. Книжка Льва Овалова о майоре Пронине в свое время была если не единственной, то одной из чрезвычайно немногих массово-популярных книжек. Она не издавалась такое количество лет, что уже стала в чистом виде таким назывным явлением.
Петр Вайль: Художник Андрей Бильжо, открывший возле Лубянки ресторан "Майор Пронин".
Андрей Бильжо: В памяти он у меня выпрыгнул относительно недавно, когда я решил сделать такой ресторан. А вообще, помню куски анекдотов из детского сада. Сейчас я его прочел. Более того, познакомился с историей жизни писателя Льва Овалова, которая была крайне интересна, познакомился с его вдовой.
Петр Вайль: О мифологичности образа Пронина - кинорежиссер и литератор Олег Ковалов.
Олег Ковалов: Впервые я прочитал не "Майора Пронина", а пародии на романы Льва Овалова в журнале "Крокодил". Бывают мифологические герои романтичные, отношение к ним нежное, задушевное, как к Чапаеву, или как к Шерлоку Холмсу, эротичное, как к Лолите. А к майору Пронину было изначально отношение пародийное у советского человека. Изначально была странная пародийная маска. В устном фольклоре это бывает довольно редко. С персонажем знакомились по пародиям и анекдотам.
Петр Вайль: Никто не читал "Майора Пронина", но все знают, что такой есть. В чем тут дело? Мой собеседник - культуролог Денис Драгунский.
Денис Драгунский: Это явление мне не кажется уникальным. Я думаю, что все знают, что были греческие боги, все знают про Ахилла и про его пятку, но скажите мне, кто из них читал "Илиаду"? Я думаю, что масса литературных героев существуют в цитатах, в пересказах.
Петр Вайль: Вы ставите майора Пронина в замечательный мифологический ряд.
Денис Драгунский: Детективный герой, чаще всего, персонаж, который наследует именно мифологическому герою с его двумя признаками. Во-первых, цепь приключений. Это не герой новеллы и даже не герой романа. Если это роман, то такой, который составлен в виде цепи приключений, вроде "Швейка".
Петр Вайль: То есть там не обязательно должна быть завязка, кульминация и развязка?
Денис Драгунский: Это называется в народе "восточная повесть" - когда много разных сюжетов. Такой роман в рассказах. "Рукопись, найденная в Сарагосе" - тоже восточная повесть, но построенная в виде матрешки.
Петр Вайль: Или "1000 и одна ночь"
Денис Драгунский: Безусловно. Кроме того, мифологический герой должен нести определенную культурную функцию. В частности, ту культурную функцию, которую несет герой детектива - Шерлок Холмс, комиссар Мегрэ или гений русского сыска Иван Путилин - борьба со злом и торжество добра.
Петр Вайль: Или современные Настя Каменская и Эраст Фандорин - тоже.
Денис Драгунский: Именно. Поэтому детектив и является весьма моралистичным и охранительным жанром. Как писал в начале века Василий Васильевич Розанов, куда деваться человеку, которому плохо? В полицию. Или к частному детективу, который тоже действует в рамках закона.
Георгий Вайнер: Успех этой книги в памяти людей связан с огромной потребностью в таком явлении, как детективно-приключенческая литература. Литература загадки была в СССР под запретом, объявлена буржуазной, вредной, ненужной. По существу, кроме рассказов писателя-прокурора-следователя Льва Романовича Шейнина и книжек Овалова, с большим трудом вы найдете что-либо из этого жанра.
Олег Ковалов: Положение советского детектива было всегда очень сложным. В классическом детективе сыщик - индивидуалист, он борется с мировым злом - с профессором Мориарти, с невероятно разветвленной преступной организацией. В советской системе все было ровно наоборот. Предполагалось, что за сыщиком стоит мощное тоталитарное государство, а загнанным в ловушку оказывался, наоборот, преступник. Ситуация для жанра ненормальная: получалось, что большое государство ловит одного преступника. Вот этот самый пародийный момент лег, как мне кажется, в основу мифа о майоре Пронине.
Петр Вайль: Я процитирую Виктора Шкловского. "Советский детектив у нас долго не удавался потому, что люди, которые хотели его создать, шли по пути Конан Дойла. Между тем, можно идти по линии Вольтера и еще более - по линии Пушкина. Надо было внести в произведение моральный элемент. Лев Овалов напечатал повесть "Рассказы майора Пронина". Ему удалось создать образ терпеливого, смелого, изобретательного майора государственной безопасности Ивана Николаевича Пронина. Жанр создается у нас на глазах".
Георгий Вайнер: Я думаю, что пожелания Шкловского о путях развития советского детектива были лишь плодом размышления замечательного человека Виктора Борисовича. Потому что детектив, с моей точки зрения, никого и ничему воспитывать не может. Я убежден, что существует абсолютно самостоятельный разряд детективной литературы - советские детективы. Они всегда, в силу обстоятельств, в которых возникли и развивались, отличались от западных.
Западный не может носить такой подчеркнуто воспитательный характер, а советский детектив должен был в глазах властей оправдывать свое существование, потому что детектив, в силу природы описываемых предметов, говорил не об успехах и радостях советского общества, а об отдельно встречающихся недостатках, а также тех потерях, которые возникали из-за вредителей и шпионов. Поэтому советский детектив должен был быть всегда предельно нагружен идейно.
Такие писатели, как Павел Филиппович Нилин, к примеру, принудительно выдвигались в детективных писателей, против чего очень остро возражали, ибо говорили, что они не детективные писатели, а социальные, предметом описания которых может быть и преступление. Они пытались идти в русле, указанном Шкловским, пытаясь сделать что-то похожее по линии исследования человеческого характера. Но этого было чрезвычайно мало, а тон задавался воспитательными рассказами Льва Шейнина. Тогда популярность Шейнина была громадной. Сейчас никому не приходит в голову это перелистать. Он писал чудовищные воспитательные агитки, и на уровне своего разумения пытался выполнить эту задачу.
Денис Драгунский: Если смотреть на майора Пронина непредвзятыми глазами, как будто мы какие-то там австралийцы, или он француз, что мы получим? Мы увидим, что это, в общем-то, очень неплохое произведение детективной литературы. Во-первых, это действительно детектив. Мне кажется, что у нас сейчас не столько детективы, сколько погони. А это разные вещи. Постсоветский сыщик на самом деле не ищет, не соображает, не сопоставляет улики, а если и делает, то минимально. Вся интрига наших многих детективов состоит всего лишь в том, что сыщик приезжает на место, где только что остыла постель, в которой спал убежавший оттуда негодяй. Он за ним гонится, а поезд уже отъехал. То есть то, что в детективе, в детективном фильме особенно, который всегда кончается погоней, является последними страничками, последним абзацем, в нашей литературе иногда составляет содержание всего произведения. Уже известно, кто преступник, и вот мы за ним гонимся из тома в том.
Петр Вайль: Кстати, я-то люблю именно это. Я люблю, чтобы мне с самого начала сказали, кто плохой, кто хороший. Хорошего обидели - украли жену, изнасиловали дочь, убили брата - и вот он весь фильм мстит. Это и есть содержание фильма. Я не люблю догадываться. А вы хотите сказать, что Лев Овалов писал классические детективы?
Денис Драгунский: Да. Например, его рассказ "Голубые мечи" - совершенно классический детектив. О старушке, которая продает фарфор, а голубые мечи, как мы знаем, знак майсенского фарфора, и Пронин разгадывает, что на самом деле под таким названием скрывается контрреволюционная организация. Точно таким же детективом-разгадыванием является история о том, как куриной холерой англичане хотели выморить всех кур.
Петр Вайль: Или шпионы хотели загубить уральские шахты, а майор Пронин их всех разоблачил. То есть он боролся не со шпионами политическими, а с вредителями, которые хотели подорвать отечественную экономику.
Олег Ковалов: Впервые этот образ возник в 40-м году в произведении Льва Овалова. Оно называлось знаменательно. Не "рассказ" о майоре Пронине, а "Рассказы майора Пронина". По сути дела, мы видим уцененный вариант того самого литературного сказа 20-х годов, который знаем по произведениям Бабеля или Зощенко. То есть, майор Пронин рассказывает сам о себе. Изначально устный, фольклорный жанр. Человек, который не прячет тайны, как Шерлок Холмс, а откровенно делится с общественностью рассказами про свою работу.
Петр Вайль: Андрей Бильжо, познакомившийся с судьбой писателя Льва Овалова, создателя образа майора Пронина, высказывает сомнения в полной серьезности автора.
Андрей Бильжо: Мой друг Вадик Жук вообще считает, что столь образованный и столь интересный человек не мог серьезно написать эту книжку, что он все это пародировал. Кто его знает. Я читал в "Литературном обозрении" какие-то его довольно глубокие заметки. Может быть, Овалов таким образом приспосабливался к тому, что его окружало. Это был человек абсолютно неординарной судьбы. Он врач, попадает в лагерь, женится на 18-летней медсестре, которая была в лагере. Потом Овалов усыновил кучу детей "изменников родины". Я спрашивал его вдову, как он относился к анекдотам, она сказала, что они ему нравились.
Олег Ковалов: Майор Пронин ловил вредителей, диверсантов, преследовал все время одного и того же агента. Его противником был майор Роджерс, который меняет разнообразные маски и появляется в разных обличьях. Пронин попутно разоблачал тех, кто отравлял советские колодцы химикалиями, распространял бактерии чумы, сибирской язвы, холеры, устраивал падеж скота в деревнях. То, что это сделано довольно неплохо литературно, вызывает странный эффект, если мы вспомним выступление товарища Сталина, который прямо говорил с трибуны, что вредители в колхозах распространяют менингит среди лошадей, и этим занимаются кое-какие профессора. Писатель начинает облекать пропагандистские штампы в литературную форму - так вольно или невольно возникает пародия на официальную пропаганду. Понятно, почему эти вполне советские произведения вызвали настороженность у партийных цензоров. Объективно они воспринимались пародийными по отношению к официозу. А тень пародийного отношения легла на самого майора Пронина.
Петр Вайль: Некоторые пассажи действительно вызывают оторопь. Продолжаем разговор с Денисом Драгунским.
Денис Драгунский: В "Медной пуговице" он уже боролся с фашистскими преступниками.
Петр Вайль: Там майор Пронин играет вторичную роль. Напомню, что дело происходит в оккупированной немцами Риге, он и его напарник - разведчики. Вот вам поразительная пародия оттуда: "И вдруг Виктор, закинув руки за голову, мечтательно сказал: "До чего же мне хочется побывать сейчас на партийном собрании, на самом обыкновенном партийном собрании".
Денис Драгунский: Знаете, как бы я эту фразу прокомментировал? "И вдруг доктор Ватсон, лежа в логове афганских моджахедов, закинув руки за голову, сказал: "Как бы мне хотелось побывать на заседании нашего клуба". Это мечта об уюте. Партийное собрание для разведчика то, что для англичанина посещение клуба. В данном случае писатель делает очаровательный дуплет - с одной стороны и власти польстить, а с другой стороны, показать вполне человечное желание: собрание, небольшой зал, портрет товарища Сталина на стенке, все родные.
Олег Ковалов: Есть нарицательный герой, фамилию которого назовешь, и сразу понятно, о чем идет речь. Скажем, Шариков - понятно, что это такое. Когда мы говорим: "Ну, ты, брат, совсем как Чапаев" - непонятно, что именно имеется в виду. Нарицательный герой - очень сложная вещь. Когда мы говорим: "Ну, ты брат, как майор Пронин", - понятно отношение к человеку, понятно, о чем идет речь, понятно, что отношение пародийное, несерьезное, понятен некий диссидентский подтекст. При том, что человек мог и не читать этих книг. Любопытная вещь: интонация создала персонажа.
Петр Вайль: Но такие реплики и эпизоды, как та, о партийном собрании в романе "Медная пуговица", выглядят даже некоторым издевательством.
Олег Ковалов: Я не думаю, чтобы издевательство было сознательным, потому что иной раз реальность пародийнее любой выдумки. Правда, у меня несколько раз мелькала мысль при о том, что Овалов вызы вающе изрекает очень гуманистические сентенции: о доверии к человеку, о честном правосудии, о том, что должны быть чуть ли не адвокаты у того, кто виноват и что, конечно же, нужно сто раз проверять человека перед тем, как посадить. Но не думаю, чтобы эта пародийность была сознательной.
Петр Вайль: Сознательная или нет, но пародийность, несерьезность образа, задуманного и исполненного как образ героический, ощущается безошибочно и всеми.
Георгий Вайнер: Это вторичные воспоминания, пришедшие из разного рода анекдотов, а не из оригинала. Майор Пронин для меня лично фигура вполне анекдотическая - может, оттого, что у меня был приятель, сыщик из МУРа майор Аркашка Пронин. Вот его я хорошо знал. А литературного героя помню с большим трудом, как и все остальные. Потому что это был образ чрезвычайно синтетический и придуманный.
Петр Вайль: Этот герой, хоть и литературного происхождения, входит в сознание в первую очередь через анекдоты.
Андрей Бильжо: Майор Пронин в анекдотах - предтеча. Анекдоты про Чапаева и Брежнева, такие серийные со сквозным персонажем, пришли уже позже. Напомню некоторые о Пронине.
Агент 007 убедился, что нет слежки, и юркнул в вокзальный туалет. Он вытащил из кармана записку со шпионским заданием и выучил наизусть ее текст. Потом порвал ее не мелкие кусочки, бросил в унитаз и спустил воду. Но тут же в ужасе отпрянул. Из унитаза на него смотрели умные, проницательные, немного усталые глаза майора Пронина.
Хрущев на банкете в Индии. Рядом с ним сидит очаровательная полуголая индийская танцовщица. Хрущев под столом поглаживает ее колено. Танцовщица наклоняется к нему и шепчет: "Товарищ Хрущев, поднимите руку выше. Не меняйтесь в лице. Докладывает майор госбезопасности Пронин".
Пошел Джон Смит сознаваться в своей шпионской деятельности майору Пронину. "Так, мол, и так, шпион, внедрился к вам, долго работал, а вчера послали на картошку. Решил сознаться". Майор Пронин рвет протокол и гневно кричит: "Вон отсюда! Как в колхоз, так все шпионы!"
Петр Вайль: По этим примерам хорошо видно, насколько незатейливы пронинские анекдоты. Попросту говоря, не очень смешны, тяжеловесны, старомодны. Андрей Бильжо считает, что такие анекдоты породила такая литература.
Андрей Бильжо: Читать это довольно сложно сегодня. Нужно обладать любовью к идиотизмам. Я вот люблю всякие идиотские вещи смотреть или читать. Например, про этого человека с умными глазами в белых парусиновых ботинках, пьющего очень хороший армянский коньяк, с бюстом Пушкина на столе, за которого все дела решал его помощник. Оттого, что была шпиономания, и оттого, что этот сыщик - пародия на каких-то западных сыщиков, наверное, поэтому такой вполне идиотический персонаж стал героем анекдотов.
Петр Вайль: Простоватый герой никак не похож на своего создателя, писателя Льва Овалова. Дворянин и по материнской, и по отцовской линии. Один из прадедов - ректор Московского университета. Другой прадед - основоположник российской невропатологии. В 15 лет он вступает в партию, и вот там его дальнейшая карьера. То есть это человек был истовый.
Георгий Вайнер: Овалов никогда не был профессиональным писателем. Он был журналистом, и никакого отношения ни к какой розыскной деятельности не имел. С ним был связан чудовищный курьез, когда непонятно по чьему соизволению было разрешено опубликовать придуманные им развлекательные детективные рассказы. И на него рухнула сразу огромная слава. Но очень скоро Льва Овалова органы НКВД арестовали за разглашение методов работы контрразведки уголовного розыска. Попытки разъяснить, что он ничего разгласить не мог, поскольку ничего не знал, не помогали, и он отбыл полный срок. В середине 50-х годов Овалов был реабилитирован и возвращен на писательские круги. И он, входя в Союз писателей, остался несгибаемым и говорил, что лучше бы отсидел еще 10 лет, чем услышать, как его товарищи говорят непочтительно про советскую власть. В общем-то, такая определенная закольцованность судьбы даже симпатична.
Андрей Бильжо: Когда я решил назвать ресторан "Майор Пронин", чтобы зарегистрировать это название, надо было проделать поисковую работу. Я стал на некоторое время красным следопытом. Нашел вдову. Лев Овалов прожил до 92 лет. Мало кто знает, что он врач, что он закончил Петербургскую медицинскую академию. Врачом практически не работал, а сразу стал заниматься литературой и еще до революции печатался во всяких литературных вестниках. Потом, в 30-е, написал первую книжку про майора Пронина, за которую сел. То есть, за эту вроде бы идиотскую книжку, как мы все считаем, и нас интересует майор Пронин только как герой анекдотов, Лев Овалов отмотал довольно большой срок. В зоне его поставили работать врачом, потом он стал главным врачом. В общем, это человек какой-то неуемной энергии. Он вышел из лагерей, стал членом союза писателей и написал продолжение книги про майора Пронина. Еще писал стихи. Уже будучи прикованным к постели, в возрасте 90 лет каждый день выпивал 50 грамм коньячка. В общем, это был крайне интересный человек.
Петр Вайль: Легко заметить, что это жизнеописание Льва Овалова отличается от того, которое излагает Георгий Вайнер. В трехтомнике, изданном в 87-м году, приводится биография Овалова, чья подлинная фамилия была Шаповалов: он ее усек, придумывая псевдоним. Там, например, ни слова о медицинской профессии. Однако ведь Андрей Бильжо общался с вдовой Овалова. Но пусть остаются все версии. Автор мифологического героя мифологичен и сам. Он и все вокруг него - миф, легенда, выдумка, пародия.
Олег Ковалов: Что касается сознательной пародийности, то она, безусловно, нарастает в дальнейшем его творчестве. После войны, после того, как Овалов довольно долго отсидел в лагере, появился его роман "Медная пуговица", благодаря которому журнал "Огонек" поднял тиражи невероятно. Я прочитал книгу буквально за две ночи. Интереснейшая вещь, рассказывающая о работе советских разведчиков в Риге времен нацистской оккупации. Совершенно понятно, что этот роман был не романом, а тем самым романом, который в лагере блатные заставляют тискать интеллигентов. Какой-то профессор кислых щей, сидя на нарах, сочиняет роман про нашего человека в стане врагов, о том, как наш человек покоряет графиню, обводит всех вокруг пальца, мстит обидчикам. Очень популярен был сюжет графа Монте-Кристо в этих условиях. Так вот, читая "Медную пуговицу", я, зная биографию писателя, не мог отвлечься от того, что читаю поразительный лагерный длинный роман, сказки Шехерезады. Тем более, книга печаталась из номера в номер в журнале "Огонек". Роман пронизан неким тайным знанием об эпохе.
Денис Драгунский: Не надо смеяться над этим. Это очень интересные, эти дурацкие вещи.
Петр Вайль: Какие дурацкие, господь с вами. Я ахнул, когда увидел, что название главы третьей в романе "Медная пуговица", только вдумайтесь, изданной в 58-м году - "Под сенью девушек в цвету". И там фигурирует роман Пруста. Вообще, Овалов, видимо, о себе довольно много понимал как о писателе. Совершенно без тени сомнения писал: "Не сравниваю себя с Радищевым, а "Рассказы майора Пронина" с "Путешествием из Петербурга в Москву", но мне, как и Радищеву, пришлось поплатиться за свою книгу 15-ю годами жизни. Радищев провел 8 лет в остроге и 7 в ссылке, и я провел 8 в лагере и 7 - в ссылке. Печальное совпадение. Но на Радищева обрушилась Екатерина Вторая, а на меня Берия и Сталин. Однако ко мне история отнеслась благосклоннее. Противники Пронина давно уже отправились ad patres, а Пронин живет себе и живет - борется, страдает и любит". То есть, Радищев исчез, а он жив.
Написанный Львом Оваловым после войны роман "Медная пуговица" во многом отличается от "Рассказов Майора Пронина". Действие там происходит в оккупированной немцами Риге, где действуют советские разведчики. Один из них - майор Пронин. Но не он главный герой. Он - руководитель, который держится за кулисами и лишь иногда выходит на авансцену.
Олег Ковалов: Интересна система двух масок. Там два советских разведчика. Один выдает себя в Риге за художника-авангардиста, интеллектуала, который пишет картины, состоящие из серых полосок, любителя красивых женщин и Пруста. С таким знанием идет там подбор французских символистов, которые читает советский разведчик, маскируясь под эстета и женолюба! Вот это не могло не быть пародийным. Это одна маска. Начальник его - майор Пронин. Как выглядел прежде этот персонаж у Льва Овалова? Обычный массовидный дядька в шляпе, в бобочке, с портфелем, в разношенных сандалиях. Он маскируется под обычного советского человека.
Петр Вайль: В "Медной пуговице" майор Пронин иной. Он, как и его напарник и подчиненный, своего рода предшественник Штирлица. Об этом сходстве Андрей Бильжо.
Андрей Бильжо: Они были, конечно, связаны. В ресторане "Майор Пронин" висит писсуар, который нам подарили друзья из берлинского музея имени Молотова-Риббентропа. На самом деле главным резидентом-то был майор Пронин, которому Штирлиц передавал всякие данные. Ему он выписывал струей в писсуаре шифровки, которые майор Пронин схватывал на лету. Штирлиц - это подчиненный майора Пронина. Младший брат, старший по званию.
Олег Ковалов: Штирлиц носит вполне импозантную мужскую маску. Это своеобразная мужская мечта - галантный, подтянутый, пьет шампанское, флиртует с красивыми заграничными женщинами, причастен к большой политике и вершит ее. Мечта советского человека времен застоя. Тихонов воплотил идеальный образ советского человека с двойным дном, который вообще-то живет по волчьим законам, но в душе немножко другой.
Почти такую же, но более плебейскую маску носит майор Пронин в романе "Медная пуговица". Советский разведчик изображает эсэсовца Гашке, который безумно увлечен не романами Пруста, а порнографическими открытками. Он эти порнографические открытки продает немецким солдатам и офицерам, добывая сведения, важные для советского командования. Кроме того, мы застаем его в странных мизансценах. Он пьет водку стаканами, обнимает полураздетых девушек, которые являются, конечно же, не девушками легкого поведения, а комсомолками. Образ плебея, пьющего водку, тискающего девушек, с карманами, набитыми сальными картинками, и это советский разведчик! Фантастика!
Петр Вайль: То есть, он использует низменные черты немецких солдат, чтобы совершать свои праведные дела. С идеологической точки зрения вроде бы не подкопаешься, хотя понятно, что это и есть воплощенная мечта никакого не немецкого солдата, а простого советского читателя.
Олег Ковалов: Совершенно точно. Потому что читатель мечтает легально делать то, то он делает для маскировки, да и еще орден за это получает. Эта подсознательная двусмысленность окрашивает собой весь роман.
Петр Вайль: Разведчики разных враждующих стран едва ли не дружат в романе "Медная пуговица".
Олег Ковалов: Меня поразило описание Риги под оккупантами, где в ресторанах собираются представители всех разведок. Советские разведчики, английские, американские, нацистские. Есть намек на то, что вторая мировая война имела характер геополитического раздела мира. Может быть, это первый массовый советский роман, где такая крамольная, кощунственная мысль присутствует. Стоило Виктору Суворову намекнуть на это в своих документальных детективах, как он вызвал ярость со всех сторон.
Петр Вайль: По "Медной пуговице" получалось, что за войной нацистской Германии против Советского Союза стояла и Америка, и Великобритания.
Олег Ковалов: Это просто есть в тексте произведения: мотив сговора разведок, циничной большой политики.
Петр Вайль: А про мой родной город он просто написал: "Рига всегда была сборищем шпионов".
Олег Ковалов: У Льва Овалова - концепция войны как дела грязного, циничного, беспринципного и фабрики мифов, которые создаются для народа про какие-то благородные, невиданные цели. Думаю, что многое в этом романе написано сознательно. Там есть вещи, от которых просто вздрагиваешь. Скажем, шпионка говорит: "Если вы вернетесь в Советский Союз, вас расстреляют". - "За что, - удивился я". - "Как за что, за то, что выговорите со мной". Все негативное, что Овалов знал и слышал о советской стране, он вложил в уста обольстительной героини, которая его соблазнает идеологической крамолой. Но, может быть, ради этих рассуждений читатель и читал софроновский "Огонек".
Петр Вайль: Не стоит все же недооценивать приключенческой стороны дела. Лев Овалов всегда проводил, насколько мог, линию психологического детектива.
Денис Драгунский: Конечно, он от Шерлока Холмса идет. У него есть свой доктор Ватсон, этот Виктор Железнов, простоватый, но неплохой. Он его где-то находит на улице, потом отца его убивают белые. Это все происходит в 21-м, еще Гражданская война не кончилась. Пронин заботится о его матери, причем безо всяких штучек-дрючек, а просто заботится и воспитывает этого мальчика. В отношениях там какая-то доля гомосексуальности присутствует. Как у Шерлока Холмса с доктором Ватсоном, так и у майора Пронина с Виктором Железновым. Разумеется, никак она не проявляется в виде реализации симпатий, это такая мужская дружба. Сам Пронин живет один, что характерно. У него гитара, которую ему подарила цыганская певица, у него ковер с кинжалом, пьет он только коньяк.
Петр Вайль: Он действительно списан с какого-то английского детектива. И концептуально тоже. Мы прочитываем на первых же страницах: "Надо знать психологию, уметь анализировать человеческие поступки, а мы тогда все больше вещественными доказательствами увлекались". Подход не ментовский, а философский.
Денис Драгунский: Именно. Хотя в нашей литературе философский подход не очень приветствовался, но, очевидно, у наших читателей бессознательно запрос на такое упражнение ума был достаточно силен.
Петр Вайль: Установка на психологизм ведет автора к невольному разоблачению своих героев в романе "Медная пуговица".
Олег Ковалов: Мы не можем не видеть цинизма майора Пронина и цинизма главного героя, который жертвует свой любовью во имя политики. Там же поразительный сюжет. Софья Янковская - английская разведчица - предстает перед советским судом. По сути дела, роман о том, как человек предал женщину, которой он симпатизировал, во имя интересов большой политики. Роман выдает знакомство с классической схемой черного американского романа, где всегда появляется роковая женщина, а детектив вынужден ее отдать под суд.
Петр Вайль: Только с одной важной советской поправкой - западный агент жертвует этой женщиной, но прежде пользуется ее благосклонностью, советский же разведчик отвергает ее притязания и ни в какую интимную связь с ней не вступает.
Олег Ковалов: Я думаю, такой аскетизм - требование цензуры.
Петр Вайль: Что до сговора капиталистических стран, не важно нацистских или демократических, против Советского Союза, то чуть раньше появилось другое заметное произведение - кинофильм "Встреча на Эльбе", в котором американцы были гораздо омерзительнее немцев.
Олег Ковалов: Это же есть в фильме "Падение Берлина", где совершенно откровенно говорится, что Берлин мы берем не потому, что он нам очень нужен, а чтобы не пришел Черчилль. Поразительная вещь, которую открыто говорит Сталин с экрана.
Петр Вайль: В тот момент, когда снимался фильм, с англичанами отношения были хуже, чем с американцами, поэтому американцы там не очень обвиняются, а англичане очень обвиняются. А вот скажем в "Медной пуговице" как раз наоборот: там главные мерзавцы - американцы.
Олег Ковалов: Я пересматривал картину Легошина и Файнциммера "У них есть родина". Это фильм по пьесе Сергея Михалкова о том, что проклятые английские и американские империалисты держат за рубежом советских детей, которых нужно немедленно вернуть на родину из западной неволи. Германия под американской оккупацией - ад на земле. Немцы еще показаны туда-сюда, но англичане и американцы - сущие демоны. Но опять же, снято с тайной симпатией к Западу. Там есть момент, когда американская солдатня бесчинствует в немецкой пивной. И режиссер с удовольствием пускает такой огромный кусок самого разухабистого американского джаза, который звучит чуть ли не целую часть. Смотреть одно удовольствие. Из-за этого куска, вероятно, зрители смотрели эту картину.
Петр Вайль: Ровно то же самое происходит в фильме "Встреча на Эльбе". Американские военные избивают своего чернокожего однополчанина. Но все это тоже на фоне пивной, звуков джаза, неоновой рекламы, и понятно, как этим любуется Григорий Александров и зрители тоже.
Олег Ковалов: Здесь и секрет "Медной пуговицы". Сокрытая сторона мира была нарисована с тайным любованием, за которым есть ощущение той неволи, в которой был писатель. Вот он сидел в лагере и фантазировал. Одна картина сладострастнее другой вставала в его воображении. Что там ценится - вино, женщины, свобода. Мне кажется, что на этом основан и такой популярный фильм, как "Подвиг разведчика". Человек, как частный сыщик - в мире фильма он кажется совершенно свободным, принимает решения сам. Победа романтической культуры над культурой казенной и официозной.
Петр Вайль: Над идеологией вообще. Это достигло апогея как раз в сериале о Штирлице: невозможно себе представить людей более умных, благородных и прекрасных, чем эсэсовские офицеры.
Олег Ковалов: Я как антифашист с этим согласиться не могу, поэтому не так уж восхищаюсь этой картиной, просите.
Петр Вайль: Удивительно, но фильм о майоре Пронине так и не появился. Теперь уже и не сможет. Разве что нечто ироническое. Впрочем, что-то подобное уже было.
Андрей Бильжо: В начале перестройки был еще довольно большой мультфильм. Там было несколько серий. И назывался он "Майор Пронин". И там были рассказаны несколько историй, как майор Пронин обезвреживал сегодня уже всяких шпионов. Получилось так, что часть молодежь его очень хорошо знает. Считает, что майор Пронин - это герой этого мультфильма, старшее поколение знает, что он герой анекдотов и книг Овалова. Кроме этого, главный милиционер города Москвы - генерал-майор Пронин, часть думает, что это в честь него.
Петр Вайль: Рассчитывать на то, что кто-то начнет всерьез и массово читать книги Льва Овалова, вряд ли возможно.
Андрей Бильжо: Сегодня их интересно читать только так, как интересно смотреть старые фильмы второй или третьей категории. Мне любопытно там улавливать идиотизмы, вроде, как он ловил отравителя кур. Если бы сегодня это было подписано "Лев Рубинштейн" или "Дмитрий Александрович Пригов", то тексты были бы вполне современными.
Петр Вайль: Мы с вами читали, но 99 процентов не читали. И все же 99 процентов знают майора Пронина. Почему?
Денис Драгунский: "Муму" написал Тургенев, а памятник поставили какому-то Пушкину. Может, про майора Пронина читал 1 процент, но я не уверен, что "Дон Кихота" читали намного больше людей. Но при этом всякий вам скажет, что Дон Кихот был рыцарь. Кто такой Пронин? Сыщик. На каждую профессию должно быть такое обозначение.
Петр Вайль: Доктор - Айболит, шпион - Штирлиц.
Денис Драгунский: Штирлиц - фигура значительно менее реалистическая, чем майор Пронин. При всем при том, что Пронин - выдумка, такой советский Шерлок Холмс, несмотря на то, что говорил Шкловский, а Штрилиц - просто чистейшее изобретение писательского ума. И, как говорил в своем интервью какой-то крупный советский разведчик, если бы Штирлиц реально так себя вел, он был бы арестован через 15 минут после того, как прошелся бы по коридору. А майор Пронин, во всяком случае, мог быть.
Петр Вайль: Майор Пронин не только реален. К нему можно зайти. В ресторан Андрея Бильжо возле Лубянки.
Андрей Бильжо: Мне хотелось создать ресторан шпионский, потому что это детство. Все мы любили играть в шпионов, забираться на чердаки, ходить с фонариками. Любовь к приключениям, темным очкам, такое пронинское-джеймсбондовское, сидит в каждом человеке. У меня же там не только советская история. Из советских там майор Пронин, Жеглов с Шараповым и Знаменский с Томиным. Есть Мегрэ, Шерлок Холмс, агент 007.
Я придумал всякие анекдоты и версии о том, что все они были связаны с майором Прониным. Например: майор Пронин - на самом деле Семен Аронович Либерштейн. Майор Пронин - его псевдоним. Был человеком с большой буквы. Умен, силен, принципиален, предан родине, с простым открытым русским лицом. Ни одна женщина не могла устоять при виде его обаятельной улыбки с неправильным прикусом. От его пронзительного взгляда не могла ускользнуть ни одна деталь. Пронин умел смотреть одновременно направо и налево. Если всех шпионов, которых он обезвредил, поставить друг на друга, то пирамида будет высотой с Останкинскую телебашню. Ему предлагали разные воинские звания. Но он отказывался: "Майором родился, майором и помру!" - говорил он и сдержал свое слово.
Георгий Вайнер: Существовала такая старинная шутка: назвать быстро поэта, фрукт, птицу. Все говорили: Пушкин, яблоко, курица. Родовые понятия, объединяющие разряд явления. Книжка Льва Овалова о майоре Пронине в свое время была если не единственной, то одной из чрезвычайно немногих массово-популярных книжек. Она не издавалась такое количество лет, что уже стала в чистом виде таким назывным явлением.
Петр Вайль: Художник Андрей Бильжо, открывший возле Лубянки ресторан "Майор Пронин".
Андрей Бильжо: В памяти он у меня выпрыгнул относительно недавно, когда я решил сделать такой ресторан. А вообще, помню куски анекдотов из детского сада. Сейчас я его прочел. Более того, познакомился с историей жизни писателя Льва Овалова, которая была крайне интересна, познакомился с его вдовой.
Петр Вайль: О мифологичности образа Пронина - кинорежиссер и литератор Олег Ковалов.
Олег Ковалов: Впервые я прочитал не "Майора Пронина", а пародии на романы Льва Овалова в журнале "Крокодил". Бывают мифологические герои романтичные, отношение к ним нежное, задушевное, как к Чапаеву, или как к Шерлоку Холмсу, эротичное, как к Лолите. А к майору Пронину было изначально отношение пародийное у советского человека. Изначально была странная пародийная маска. В устном фольклоре это бывает довольно редко. С персонажем знакомились по пародиям и анекдотам.
Петр Вайль: Никто не читал "Майора Пронина", но все знают, что такой есть. В чем тут дело? Мой собеседник - культуролог Денис Драгунский.
Денис Драгунский: Это явление мне не кажется уникальным. Я думаю, что все знают, что были греческие боги, все знают про Ахилла и про его пятку, но скажите мне, кто из них читал "Илиаду"? Я думаю, что масса литературных героев существуют в цитатах, в пересказах.
Петр Вайль: Вы ставите майора Пронина в замечательный мифологический ряд.
Денис Драгунский: Детективный герой, чаще всего, персонаж, который наследует именно мифологическому герою с его двумя признаками. Во-первых, цепь приключений. Это не герой новеллы и даже не герой романа. Если это роман, то такой, который составлен в виде цепи приключений, вроде "Швейка".
Петр Вайль: То есть там не обязательно должна быть завязка, кульминация и развязка?
Денис Драгунский: Это называется в народе "восточная повесть" - когда много разных сюжетов. Такой роман в рассказах. "Рукопись, найденная в Сарагосе" - тоже восточная повесть, но построенная в виде матрешки.
Петр Вайль: Или "1000 и одна ночь"
Денис Драгунский: Безусловно. Кроме того, мифологический герой должен нести определенную культурную функцию. В частности, ту культурную функцию, которую несет герой детектива - Шерлок Холмс, комиссар Мегрэ или гений русского сыска Иван Путилин - борьба со злом и торжество добра.
Петр Вайль: Или современные Настя Каменская и Эраст Фандорин - тоже.
Денис Драгунский: Именно. Поэтому детектив и является весьма моралистичным и охранительным жанром. Как писал в начале века Василий Васильевич Розанов, куда деваться человеку, которому плохо? В полицию. Или к частному детективу, который тоже действует в рамках закона.
Георгий Вайнер: Успех этой книги в памяти людей связан с огромной потребностью в таком явлении, как детективно-приключенческая литература. Литература загадки была в СССР под запретом, объявлена буржуазной, вредной, ненужной. По существу, кроме рассказов писателя-прокурора-следователя Льва Романовича Шейнина и книжек Овалова, с большим трудом вы найдете что-либо из этого жанра.
Олег Ковалов: Положение советского детектива было всегда очень сложным. В классическом детективе сыщик - индивидуалист, он борется с мировым злом - с профессором Мориарти, с невероятно разветвленной преступной организацией. В советской системе все было ровно наоборот. Предполагалось, что за сыщиком стоит мощное тоталитарное государство, а загнанным в ловушку оказывался, наоборот, преступник. Ситуация для жанра ненормальная: получалось, что большое государство ловит одного преступника. Вот этот самый пародийный момент лег, как мне кажется, в основу мифа о майоре Пронине.
Петр Вайль: Я процитирую Виктора Шкловского. "Советский детектив у нас долго не удавался потому, что люди, которые хотели его создать, шли по пути Конан Дойла. Между тем, можно идти по линии Вольтера и еще более - по линии Пушкина. Надо было внести в произведение моральный элемент. Лев Овалов напечатал повесть "Рассказы майора Пронина". Ему удалось создать образ терпеливого, смелого, изобретательного майора государственной безопасности Ивана Николаевича Пронина. Жанр создается у нас на глазах".
Георгий Вайнер: Я думаю, что пожелания Шкловского о путях развития советского детектива были лишь плодом размышления замечательного человека Виктора Борисовича. Потому что детектив, с моей точки зрения, никого и ничему воспитывать не может. Я убежден, что существует абсолютно самостоятельный разряд детективной литературы - советские детективы. Они всегда, в силу обстоятельств, в которых возникли и развивались, отличались от западных.
Западный не может носить такой подчеркнуто воспитательный характер, а советский детектив должен был в глазах властей оправдывать свое существование, потому что детектив, в силу природы описываемых предметов, говорил не об успехах и радостях советского общества, а об отдельно встречающихся недостатках, а также тех потерях, которые возникали из-за вредителей и шпионов. Поэтому советский детектив должен был быть всегда предельно нагружен идейно.
Такие писатели, как Павел Филиппович Нилин, к примеру, принудительно выдвигались в детективных писателей, против чего очень остро возражали, ибо говорили, что они не детективные писатели, а социальные, предметом описания которых может быть и преступление. Они пытались идти в русле, указанном Шкловским, пытаясь сделать что-то похожее по линии исследования человеческого характера. Но этого было чрезвычайно мало, а тон задавался воспитательными рассказами Льва Шейнина. Тогда популярность Шейнина была громадной. Сейчас никому не приходит в голову это перелистать. Он писал чудовищные воспитательные агитки, и на уровне своего разумения пытался выполнить эту задачу.
Денис Драгунский: Если смотреть на майора Пронина непредвзятыми глазами, как будто мы какие-то там австралийцы, или он француз, что мы получим? Мы увидим, что это, в общем-то, очень неплохое произведение детективной литературы. Во-первых, это действительно детектив. Мне кажется, что у нас сейчас не столько детективы, сколько погони. А это разные вещи. Постсоветский сыщик на самом деле не ищет, не соображает, не сопоставляет улики, а если и делает, то минимально. Вся интрига наших многих детективов состоит всего лишь в том, что сыщик приезжает на место, где только что остыла постель, в которой спал убежавший оттуда негодяй. Он за ним гонится, а поезд уже отъехал. То есть то, что в детективе, в детективном фильме особенно, который всегда кончается погоней, является последними страничками, последним абзацем, в нашей литературе иногда составляет содержание всего произведения. Уже известно, кто преступник, и вот мы за ним гонимся из тома в том.
Петр Вайль: Кстати, я-то люблю именно это. Я люблю, чтобы мне с самого начала сказали, кто плохой, кто хороший. Хорошего обидели - украли жену, изнасиловали дочь, убили брата - и вот он весь фильм мстит. Это и есть содержание фильма. Я не люблю догадываться. А вы хотите сказать, что Лев Овалов писал классические детективы?
Денис Драгунский: Да. Например, его рассказ "Голубые мечи" - совершенно классический детектив. О старушке, которая продает фарфор, а голубые мечи, как мы знаем, знак майсенского фарфора, и Пронин разгадывает, что на самом деле под таким названием скрывается контрреволюционная организация. Точно таким же детективом-разгадыванием является история о том, как куриной холерой англичане хотели выморить всех кур.
Петр Вайль: Или шпионы хотели загубить уральские шахты, а майор Пронин их всех разоблачил. То есть он боролся не со шпионами политическими, а с вредителями, которые хотели подорвать отечественную экономику.
Олег Ковалов: Впервые этот образ возник в 40-м году в произведении Льва Овалова. Оно называлось знаменательно. Не "рассказ" о майоре Пронине, а "Рассказы майора Пронина". По сути дела, мы видим уцененный вариант того самого литературного сказа 20-х годов, который знаем по произведениям Бабеля или Зощенко. То есть, майор Пронин рассказывает сам о себе. Изначально устный, фольклорный жанр. Человек, который не прячет тайны, как Шерлок Холмс, а откровенно делится с общественностью рассказами про свою работу.
Петр Вайль: Андрей Бильжо, познакомившийся с судьбой писателя Льва Овалова, создателя образа майора Пронина, высказывает сомнения в полной серьезности автора.
Андрей Бильжо: Мой друг Вадик Жук вообще считает, что столь образованный и столь интересный человек не мог серьезно написать эту книжку, что он все это пародировал. Кто его знает. Я читал в "Литературном обозрении" какие-то его довольно глубокие заметки. Может быть, Овалов таким образом приспосабливался к тому, что его окружало. Это был человек абсолютно неординарной судьбы. Он врач, попадает в лагерь, женится на 18-летней медсестре, которая была в лагере. Потом Овалов усыновил кучу детей "изменников родины". Я спрашивал его вдову, как он относился к анекдотам, она сказала, что они ему нравились.
Олег Ковалов: Майор Пронин ловил вредителей, диверсантов, преследовал все время одного и того же агента. Его противником был майор Роджерс, который меняет разнообразные маски и появляется в разных обличьях. Пронин попутно разоблачал тех, кто отравлял советские колодцы химикалиями, распространял бактерии чумы, сибирской язвы, холеры, устраивал падеж скота в деревнях. То, что это сделано довольно неплохо литературно, вызывает странный эффект, если мы вспомним выступление товарища Сталина, который прямо говорил с трибуны, что вредители в колхозах распространяют менингит среди лошадей, и этим занимаются кое-какие профессора. Писатель начинает облекать пропагандистские штампы в литературную форму - так вольно или невольно возникает пародия на официальную пропаганду. Понятно, почему эти вполне советские произведения вызвали настороженность у партийных цензоров. Объективно они воспринимались пародийными по отношению к официозу. А тень пародийного отношения легла на самого майора Пронина.
Петр Вайль: Некоторые пассажи действительно вызывают оторопь. Продолжаем разговор с Денисом Драгунским.
Денис Драгунский: В "Медной пуговице" он уже боролся с фашистскими преступниками.
Петр Вайль: Там майор Пронин играет вторичную роль. Напомню, что дело происходит в оккупированной немцами Риге, он и его напарник - разведчики. Вот вам поразительная пародия оттуда: "И вдруг Виктор, закинув руки за голову, мечтательно сказал: "До чего же мне хочется побывать сейчас на партийном собрании, на самом обыкновенном партийном собрании".
Денис Драгунский: Знаете, как бы я эту фразу прокомментировал? "И вдруг доктор Ватсон, лежа в логове афганских моджахедов, закинув руки за голову, сказал: "Как бы мне хотелось побывать на заседании нашего клуба". Это мечта об уюте. Партийное собрание для разведчика то, что для англичанина посещение клуба. В данном случае писатель делает очаровательный дуплет - с одной стороны и власти польстить, а с другой стороны, показать вполне человечное желание: собрание, небольшой зал, портрет товарища Сталина на стенке, все родные.
Олег Ковалов: Есть нарицательный герой, фамилию которого назовешь, и сразу понятно, о чем идет речь. Скажем, Шариков - понятно, что это такое. Когда мы говорим: "Ну, ты, брат, совсем как Чапаев" - непонятно, что именно имеется в виду. Нарицательный герой - очень сложная вещь. Когда мы говорим: "Ну, ты брат, как майор Пронин", - понятно отношение к человеку, понятно, о чем идет речь, понятно, что отношение пародийное, несерьезное, понятен некий диссидентский подтекст. При том, что человек мог и не читать этих книг. Любопытная вещь: интонация создала персонажа.
Петр Вайль: Но такие реплики и эпизоды, как та, о партийном собрании в романе "Медная пуговица", выглядят даже некоторым издевательством.
Олег Ковалов: Я не думаю, чтобы издевательство было сознательным, потому что иной раз реальность пародийнее любой выдумки. Правда, у меня несколько раз мелькала мысль при о том, что Овалов вызы вающе изрекает очень гуманистические сентенции: о доверии к человеку, о честном правосудии, о том, что должны быть чуть ли не адвокаты у того, кто виноват и что, конечно же, нужно сто раз проверять человека перед тем, как посадить. Но не думаю, чтобы эта пародийность была сознательной.
Петр Вайль: Сознательная или нет, но пародийность, несерьезность образа, задуманного и исполненного как образ героический, ощущается безошибочно и всеми.
Георгий Вайнер: Это вторичные воспоминания, пришедшие из разного рода анекдотов, а не из оригинала. Майор Пронин для меня лично фигура вполне анекдотическая - может, оттого, что у меня был приятель, сыщик из МУРа майор Аркашка Пронин. Вот его я хорошо знал. А литературного героя помню с большим трудом, как и все остальные. Потому что это был образ чрезвычайно синтетический и придуманный.
Петр Вайль: Этот герой, хоть и литературного происхождения, входит в сознание в первую очередь через анекдоты.
Андрей Бильжо: Майор Пронин в анекдотах - предтеча. Анекдоты про Чапаева и Брежнева, такие серийные со сквозным персонажем, пришли уже позже. Напомню некоторые о Пронине.
Агент 007 убедился, что нет слежки, и юркнул в вокзальный туалет. Он вытащил из кармана записку со шпионским заданием и выучил наизусть ее текст. Потом порвал ее не мелкие кусочки, бросил в унитаз и спустил воду. Но тут же в ужасе отпрянул. Из унитаза на него смотрели умные, проницательные, немного усталые глаза майора Пронина.
Хрущев на банкете в Индии. Рядом с ним сидит очаровательная полуголая индийская танцовщица. Хрущев под столом поглаживает ее колено. Танцовщица наклоняется к нему и шепчет: "Товарищ Хрущев, поднимите руку выше. Не меняйтесь в лице. Докладывает майор госбезопасности Пронин".
Пошел Джон Смит сознаваться в своей шпионской деятельности майору Пронину. "Так, мол, и так, шпион, внедрился к вам, долго работал, а вчера послали на картошку. Решил сознаться". Майор Пронин рвет протокол и гневно кричит: "Вон отсюда! Как в колхоз, так все шпионы!"
Петр Вайль: По этим примерам хорошо видно, насколько незатейливы пронинские анекдоты. Попросту говоря, не очень смешны, тяжеловесны, старомодны. Андрей Бильжо считает, что такие анекдоты породила такая литература.
Андрей Бильжо: Читать это довольно сложно сегодня. Нужно обладать любовью к идиотизмам. Я вот люблю всякие идиотские вещи смотреть или читать. Например, про этого человека с умными глазами в белых парусиновых ботинках, пьющего очень хороший армянский коньяк, с бюстом Пушкина на столе, за которого все дела решал его помощник. Оттого, что была шпиономания, и оттого, что этот сыщик - пародия на каких-то западных сыщиков, наверное, поэтому такой вполне идиотический персонаж стал героем анекдотов.
Петр Вайль: Простоватый герой никак не похож на своего создателя, писателя Льва Овалова. Дворянин и по материнской, и по отцовской линии. Один из прадедов - ректор Московского университета. Другой прадед - основоположник российской невропатологии. В 15 лет он вступает в партию, и вот там его дальнейшая карьера. То есть это человек был истовый.
Георгий Вайнер: Овалов никогда не был профессиональным писателем. Он был журналистом, и никакого отношения ни к какой розыскной деятельности не имел. С ним был связан чудовищный курьез, когда непонятно по чьему соизволению было разрешено опубликовать придуманные им развлекательные детективные рассказы. И на него рухнула сразу огромная слава. Но очень скоро Льва Овалова органы НКВД арестовали за разглашение методов работы контрразведки уголовного розыска. Попытки разъяснить, что он ничего разгласить не мог, поскольку ничего не знал, не помогали, и он отбыл полный срок. В середине 50-х годов Овалов был реабилитирован и возвращен на писательские круги. И он, входя в Союз писателей, остался несгибаемым и говорил, что лучше бы отсидел еще 10 лет, чем услышать, как его товарищи говорят непочтительно про советскую власть. В общем-то, такая определенная закольцованность судьбы даже симпатична.
Андрей Бильжо: Когда я решил назвать ресторан "Майор Пронин", чтобы зарегистрировать это название, надо было проделать поисковую работу. Я стал на некоторое время красным следопытом. Нашел вдову. Лев Овалов прожил до 92 лет. Мало кто знает, что он врач, что он закончил Петербургскую медицинскую академию. Врачом практически не работал, а сразу стал заниматься литературой и еще до революции печатался во всяких литературных вестниках. Потом, в 30-е, написал первую книжку про майора Пронина, за которую сел. То есть, за эту вроде бы идиотскую книжку, как мы все считаем, и нас интересует майор Пронин только как герой анекдотов, Лев Овалов отмотал довольно большой срок. В зоне его поставили работать врачом, потом он стал главным врачом. В общем, это человек какой-то неуемной энергии. Он вышел из лагерей, стал членом союза писателей и написал продолжение книги про майора Пронина. Еще писал стихи. Уже будучи прикованным к постели, в возрасте 90 лет каждый день выпивал 50 грамм коньячка. В общем, это был крайне интересный человек.
Петр Вайль: Легко заметить, что это жизнеописание Льва Овалова отличается от того, которое излагает Георгий Вайнер. В трехтомнике, изданном в 87-м году, приводится биография Овалова, чья подлинная фамилия была Шаповалов: он ее усек, придумывая псевдоним. Там, например, ни слова о медицинской профессии. Однако ведь Андрей Бильжо общался с вдовой Овалова. Но пусть остаются все версии. Автор мифологического героя мифологичен и сам. Он и все вокруг него - миф, легенда, выдумка, пародия.
Олег Ковалов: Что касается сознательной пародийности, то она, безусловно, нарастает в дальнейшем его творчестве. После войны, после того, как Овалов довольно долго отсидел в лагере, появился его роман "Медная пуговица", благодаря которому журнал "Огонек" поднял тиражи невероятно. Я прочитал книгу буквально за две ночи. Интереснейшая вещь, рассказывающая о работе советских разведчиков в Риге времен нацистской оккупации. Совершенно понятно, что этот роман был не романом, а тем самым романом, который в лагере блатные заставляют тискать интеллигентов. Какой-то профессор кислых щей, сидя на нарах, сочиняет роман про нашего человека в стане врагов, о том, как наш человек покоряет графиню, обводит всех вокруг пальца, мстит обидчикам. Очень популярен был сюжет графа Монте-Кристо в этих условиях. Так вот, читая "Медную пуговицу", я, зная биографию писателя, не мог отвлечься от того, что читаю поразительный лагерный длинный роман, сказки Шехерезады. Тем более, книга печаталась из номера в номер в журнале "Огонек". Роман пронизан неким тайным знанием об эпохе.
Денис Драгунский: Не надо смеяться над этим. Это очень интересные, эти дурацкие вещи.
Петр Вайль: Какие дурацкие, господь с вами. Я ахнул, когда увидел, что название главы третьей в романе "Медная пуговица", только вдумайтесь, изданной в 58-м году - "Под сенью девушек в цвету". И там фигурирует роман Пруста. Вообще, Овалов, видимо, о себе довольно много понимал как о писателе. Совершенно без тени сомнения писал: "Не сравниваю себя с Радищевым, а "Рассказы майора Пронина" с "Путешествием из Петербурга в Москву", но мне, как и Радищеву, пришлось поплатиться за свою книгу 15-ю годами жизни. Радищев провел 8 лет в остроге и 7 в ссылке, и я провел 8 в лагере и 7 - в ссылке. Печальное совпадение. Но на Радищева обрушилась Екатерина Вторая, а на меня Берия и Сталин. Однако ко мне история отнеслась благосклоннее. Противники Пронина давно уже отправились ad patres, а Пронин живет себе и живет - борется, страдает и любит". То есть, Радищев исчез, а он жив.
Написанный Львом Оваловым после войны роман "Медная пуговица" во многом отличается от "Рассказов Майора Пронина". Действие там происходит в оккупированной немцами Риге, где действуют советские разведчики. Один из них - майор Пронин. Но не он главный герой. Он - руководитель, который держится за кулисами и лишь иногда выходит на авансцену.
Олег Ковалов: Интересна система двух масок. Там два советских разведчика. Один выдает себя в Риге за художника-авангардиста, интеллектуала, который пишет картины, состоящие из серых полосок, любителя красивых женщин и Пруста. С таким знанием идет там подбор французских символистов, которые читает советский разведчик, маскируясь под эстета и женолюба! Вот это не могло не быть пародийным. Это одна маска. Начальник его - майор Пронин. Как выглядел прежде этот персонаж у Льва Овалова? Обычный массовидный дядька в шляпе, в бобочке, с портфелем, в разношенных сандалиях. Он маскируется под обычного советского человека.
Петр Вайль: В "Медной пуговице" майор Пронин иной. Он, как и его напарник и подчиненный, своего рода предшественник Штирлица. Об этом сходстве Андрей Бильжо.
Андрей Бильжо: Они были, конечно, связаны. В ресторане "Майор Пронин" висит писсуар, который нам подарили друзья из берлинского музея имени Молотова-Риббентропа. На самом деле главным резидентом-то был майор Пронин, которому Штирлиц передавал всякие данные. Ему он выписывал струей в писсуаре шифровки, которые майор Пронин схватывал на лету. Штирлиц - это подчиненный майора Пронина. Младший брат, старший по званию.
Олег Ковалов: Штирлиц носит вполне импозантную мужскую маску. Это своеобразная мужская мечта - галантный, подтянутый, пьет шампанское, флиртует с красивыми заграничными женщинами, причастен к большой политике и вершит ее. Мечта советского человека времен застоя. Тихонов воплотил идеальный образ советского человека с двойным дном, который вообще-то живет по волчьим законам, но в душе немножко другой.
Почти такую же, но более плебейскую маску носит майор Пронин в романе "Медная пуговица". Советский разведчик изображает эсэсовца Гашке, который безумно увлечен не романами Пруста, а порнографическими открытками. Он эти порнографические открытки продает немецким солдатам и офицерам, добывая сведения, важные для советского командования. Кроме того, мы застаем его в странных мизансценах. Он пьет водку стаканами, обнимает полураздетых девушек, которые являются, конечно же, не девушками легкого поведения, а комсомолками. Образ плебея, пьющего водку, тискающего девушек, с карманами, набитыми сальными картинками, и это советский разведчик! Фантастика!
Петр Вайль: То есть, он использует низменные черты немецких солдат, чтобы совершать свои праведные дела. С идеологической точки зрения вроде бы не подкопаешься, хотя понятно, что это и есть воплощенная мечта никакого не немецкого солдата, а простого советского читателя.
Олег Ковалов: Совершенно точно. Потому что читатель мечтает легально делать то, то он делает для маскировки, да и еще орден за это получает. Эта подсознательная двусмысленность окрашивает собой весь роман.
Петр Вайль: Разведчики разных враждующих стран едва ли не дружат в романе "Медная пуговица".
Олег Ковалов: Меня поразило описание Риги под оккупантами, где в ресторанах собираются представители всех разведок. Советские разведчики, английские, американские, нацистские. Есть намек на то, что вторая мировая война имела характер геополитического раздела мира. Может быть, это первый массовый советский роман, где такая крамольная, кощунственная мысль присутствует. Стоило Виктору Суворову намекнуть на это в своих документальных детективах, как он вызвал ярость со всех сторон.
Петр Вайль: По "Медной пуговице" получалось, что за войной нацистской Германии против Советского Союза стояла и Америка, и Великобритания.
Олег Ковалов: Это просто есть в тексте произведения: мотив сговора разведок, циничной большой политики.
Петр Вайль: А про мой родной город он просто написал: "Рига всегда была сборищем шпионов".
Олег Ковалов: У Льва Овалова - концепция войны как дела грязного, циничного, беспринципного и фабрики мифов, которые создаются для народа про какие-то благородные, невиданные цели. Думаю, что многое в этом романе написано сознательно. Там есть вещи, от которых просто вздрагиваешь. Скажем, шпионка говорит: "Если вы вернетесь в Советский Союз, вас расстреляют". - "За что, - удивился я". - "Как за что, за то, что выговорите со мной". Все негативное, что Овалов знал и слышал о советской стране, он вложил в уста обольстительной героини, которая его соблазнает идеологической крамолой. Но, может быть, ради этих рассуждений читатель и читал софроновский "Огонек".
Петр Вайль: Не стоит все же недооценивать приключенческой стороны дела. Лев Овалов всегда проводил, насколько мог, линию психологического детектива.
Денис Драгунский: Конечно, он от Шерлока Холмса идет. У него есть свой доктор Ватсон, этот Виктор Железнов, простоватый, но неплохой. Он его где-то находит на улице, потом отца его убивают белые. Это все происходит в 21-м, еще Гражданская война не кончилась. Пронин заботится о его матери, причем безо всяких штучек-дрючек, а просто заботится и воспитывает этого мальчика. В отношениях там какая-то доля гомосексуальности присутствует. Как у Шерлока Холмса с доктором Ватсоном, так и у майора Пронина с Виктором Железновым. Разумеется, никак она не проявляется в виде реализации симпатий, это такая мужская дружба. Сам Пронин живет один, что характерно. У него гитара, которую ему подарила цыганская певица, у него ковер с кинжалом, пьет он только коньяк.
Петр Вайль: Он действительно списан с какого-то английского детектива. И концептуально тоже. Мы прочитываем на первых же страницах: "Надо знать психологию, уметь анализировать человеческие поступки, а мы тогда все больше вещественными доказательствами увлекались". Подход не ментовский, а философский.
Денис Драгунский: Именно. Хотя в нашей литературе философский подход не очень приветствовался, но, очевидно, у наших читателей бессознательно запрос на такое упражнение ума был достаточно силен.
Петр Вайль: Установка на психологизм ведет автора к невольному разоблачению своих героев в романе "Медная пуговица".
Олег Ковалов: Мы не можем не видеть цинизма майора Пронина и цинизма главного героя, который жертвует свой любовью во имя политики. Там же поразительный сюжет. Софья Янковская - английская разведчица - предстает перед советским судом. По сути дела, роман о том, как человек предал женщину, которой он симпатизировал, во имя интересов большой политики. Роман выдает знакомство с классической схемой черного американского романа, где всегда появляется роковая женщина, а детектив вынужден ее отдать под суд.
Петр Вайль: Только с одной важной советской поправкой - западный агент жертвует этой женщиной, но прежде пользуется ее благосклонностью, советский же разведчик отвергает ее притязания и ни в какую интимную связь с ней не вступает.
Олег Ковалов: Я думаю, такой аскетизм - требование цензуры.
Петр Вайль: Что до сговора капиталистических стран, не важно нацистских или демократических, против Советского Союза, то чуть раньше появилось другое заметное произведение - кинофильм "Встреча на Эльбе", в котором американцы были гораздо омерзительнее немцев.
Олег Ковалов: Это же есть в фильме "Падение Берлина", где совершенно откровенно говорится, что Берлин мы берем не потому, что он нам очень нужен, а чтобы не пришел Черчилль. Поразительная вещь, которую открыто говорит Сталин с экрана.
Петр Вайль: В тот момент, когда снимался фильм, с англичанами отношения были хуже, чем с американцами, поэтому американцы там не очень обвиняются, а англичане очень обвиняются. А вот скажем в "Медной пуговице" как раз наоборот: там главные мерзавцы - американцы.
Олег Ковалов: Я пересматривал картину Легошина и Файнциммера "У них есть родина". Это фильм по пьесе Сергея Михалкова о том, что проклятые английские и американские империалисты держат за рубежом советских детей, которых нужно немедленно вернуть на родину из западной неволи. Германия под американской оккупацией - ад на земле. Немцы еще показаны туда-сюда, но англичане и американцы - сущие демоны. Но опять же, снято с тайной симпатией к Западу. Там есть момент, когда американская солдатня бесчинствует в немецкой пивной. И режиссер с удовольствием пускает такой огромный кусок самого разухабистого американского джаза, который звучит чуть ли не целую часть. Смотреть одно удовольствие. Из-за этого куска, вероятно, зрители смотрели эту картину.
Петр Вайль: Ровно то же самое происходит в фильме "Встреча на Эльбе". Американские военные избивают своего чернокожего однополчанина. Но все это тоже на фоне пивной, звуков джаза, неоновой рекламы, и понятно, как этим любуется Григорий Александров и зрители тоже.
Олег Ковалов: Здесь и секрет "Медной пуговицы". Сокрытая сторона мира была нарисована с тайным любованием, за которым есть ощущение той неволи, в которой был писатель. Вот он сидел в лагере и фантазировал. Одна картина сладострастнее другой вставала в его воображении. Что там ценится - вино, женщины, свобода. Мне кажется, что на этом основан и такой популярный фильм, как "Подвиг разведчика". Человек, как частный сыщик - в мире фильма он кажется совершенно свободным, принимает решения сам. Победа романтической культуры над культурой казенной и официозной.
Петр Вайль: Над идеологией вообще. Это достигло апогея как раз в сериале о Штирлице: невозможно себе представить людей более умных, благородных и прекрасных, чем эсэсовские офицеры.
Олег Ковалов: Я как антифашист с этим согласиться не могу, поэтому не так уж восхищаюсь этой картиной, просите.
Петр Вайль: Удивительно, но фильм о майоре Пронине так и не появился. Теперь уже и не сможет. Разве что нечто ироническое. Впрочем, что-то подобное уже было.
Андрей Бильжо: В начале перестройки был еще довольно большой мультфильм. Там было несколько серий. И назывался он "Майор Пронин". И там были рассказаны несколько историй, как майор Пронин обезвреживал сегодня уже всяких шпионов. Получилось так, что часть молодежь его очень хорошо знает. Считает, что майор Пронин - это герой этого мультфильма, старшее поколение знает, что он герой анекдотов и книг Овалова. Кроме этого, главный милиционер города Москвы - генерал-майор Пронин, часть думает, что это в честь него.
Петр Вайль: Рассчитывать на то, что кто-то начнет всерьез и массово читать книги Льва Овалова, вряд ли возможно.
Андрей Бильжо: Сегодня их интересно читать только так, как интересно смотреть старые фильмы второй или третьей категории. Мне любопытно там улавливать идиотизмы, вроде, как он ловил отравителя кур. Если бы сегодня это было подписано "Лев Рубинштейн" или "Дмитрий Александрович Пригов", то тексты были бы вполне современными.
Петр Вайль: Мы с вами читали, но 99 процентов не читали. И все же 99 процентов знают майора Пронина. Почему?
Денис Драгунский: "Муму" написал Тургенев, а памятник поставили какому-то Пушкину. Может, про майора Пронина читал 1 процент, но я не уверен, что "Дон Кихота" читали намного больше людей. Но при этом всякий вам скажет, что Дон Кихот был рыцарь. Кто такой Пронин? Сыщик. На каждую профессию должно быть такое обозначение.
Петр Вайль: Доктор - Айболит, шпион - Штирлиц.
Денис Драгунский: Штирлиц - фигура значительно менее реалистическая, чем майор Пронин. При всем при том, что Пронин - выдумка, такой советский Шерлок Холмс, несмотря на то, что говорил Шкловский, а Штрилиц - просто чистейшее изобретение писательского ума. И, как говорил в своем интервью какой-то крупный советский разведчик, если бы Штирлиц реально так себя вел, он был бы арестован через 15 минут после того, как прошелся бы по коридору. А майор Пронин, во всяком случае, мог быть.
Петр Вайль: Майор Пронин не только реален. К нему можно зайти. В ресторан Андрея Бильжо возле Лубянки.
Андрей Бильжо: Мне хотелось создать ресторан шпионский, потому что это детство. Все мы любили играть в шпионов, забираться на чердаки, ходить с фонариками. Любовь к приключениям, темным очкам, такое пронинское-джеймсбондовское, сидит в каждом человеке. У меня же там не только советская история. Из советских там майор Пронин, Жеглов с Шараповым и Знаменский с Томиным. Есть Мегрэ, Шерлок Холмс, агент 007.
Я придумал всякие анекдоты и версии о том, что все они были связаны с майором Прониным. Например: майор Пронин - на самом деле Семен Аронович Либерштейн. Майор Пронин - его псевдоним. Был человеком с большой буквы. Умен, силен, принципиален, предан родине, с простым открытым русским лицом. Ни одна женщина не могла устоять при виде его обаятельной улыбки с неправильным прикусом. От его пронзительного взгляда не могла ускользнуть ни одна деталь. Пронин умел смотреть одновременно направо и налево. Если всех шпионов, которых он обезвредил, поставить друг на друга, то пирамида будет высотой с Останкинскую телебашню. Ему предлагали разные воинские звания. Но он отказывался: "Майором родился, майором и помру!" - говорил он и сдержал свое слово.
