Две, казалось бы, противоречащих друг другу эмоции пробуждает статья Эдварда Лукаса (статья международного редактора журнала "Экономист" опубликована на сайте Европейского центра политических иследований и переведена на белорусский язык на сайте белоруской службы РС, машинный "гугловский"перевод совершенно адекватен) – профессиональную зависть и улыбку сожаления. Однако если они друг другу и противоречат, то лишь в той степени, в которой не сходятся и две части самой статьи.
Первая – блистательный, редкий по нынешним временам анализ всей обширной мифологии, которую придумал и продолжает придумывать себе мир про Белоруссию. Перечень клише безошибочен и всем известен. Лукас препарирует страшилки, он знает, что Лукашенко – это феномен, не имеющий никакого политического родства с северокорейскими или ливийскими коллегами. Что "Восточная Европа" даже в своей постсоветской части – обозначение политической условности, и с той же снисходительностью, с которой он пишет про "Восточное партнерство", он мог бы помянуть и прочие искусственные объединения вроде ГУАМ, если бы он имел отношение к Белоруссии. А список человеческих категорий тех, кто идет в оппозицию – "идеалистов, тех, кто когда-то кем-то был, тех, кто никогда никем не был, политических перебежчиков, национал-экстремистов и эксцентриков" - и вовсе является нечастым случаем блестящего совмещения исследовательской скрупулезности и журналистского изящества.
И хотя вырисовывающееся в результате представление о прекраснодушном Западе и цинично потешающемся над ним Лукашенко тоже немного напоминает новое клише, оно, по крайней мере, безобиднее, чем уверенность в том, что очередная народно-цветная революция является лишь вопросом темпов неумолимого исторического прогресса.
В том, что Белоруссия выбивается из любой революционной схемы, грузино-украинской ли, киргизской или тем более североафриканской, на самом деле особой новости нет. Но Лукасу словно приходится извиняться за своих коллег, подвластным привычным схемам. Лукас вообще пишет, скорее, отсюда, чем оттуда, и пишет туда - где надо объяснять, что ни одна из революционных идей, так или иначе придавших "бархатный" импульс странам Восточной Европы или Балтии, для Белоруссии неактуальна. Так устроена страна, и это неплохо бы знать тем, кто склонен верить, что еще чуть-чуть, и недоразумение растворится, и новейшая история революций пополнится "картофельным" сюжетом.
Но искренний читательский восторг немного мешает сразу уловить то место, в котором блестящая констатация переходит в свод практических рекомендаций. К этому моменту Эдвард Лукас уже неопровержимо доказал, что все усилия Запада по демократизации Белоруссии бессмысленны. Но и он пытается увидеть повод для оптимизма. И находит его: "уже не Россия, а Евросоюз является главным рынком белорусского экспорта".
Здесь, по мнению автора, и кроется шанс: "Это означает, что белорусские менеджеры должны будут изучать европейские языки, ездить в Европу и налаживать деловые связи с тамошними партнерами. Благодаря этому они попадут под влияние основанного на верховенстве закона западного капитализма, который представляет собой резкий контраст с кумовством, коррупцией и немилостью мира российского бизнеса".
Повеяло романтической ностальгией 90-х, когда еще никто не знал, что газ и нефть Востока делают с западными партнерами, с верховенством права и чистотой коммерческих помыслов. И речь не только о Берлускони или Шредере. И не только о демократической Балтии или Польше или Венгрии предметом мечтаний любого коммерсанта было сесть хотя бы на обслуживание долгов его страны "Газпрому", не говоря уж о посредничестве в газовой торговле. И как, кстати, в этой связи очень символично припоминается, что изрядную часть белорусского экспорта как раз и составляют транзитная российская нефть и переработанные из нее на белорусских заводах нефтепродукты.
Но и это не главное. Не надо ждать, пока белорусский бизнес заговорит по-французски – он и так неплохо изъясняется на всех нужных языках. И можно только порадоваться за белорусов, которым предлагается помощь в европейском обучении или визовые послабления. Только к демократизации, к ослаблению позиций Лукашенко все это не имеет никакого отношения. Как говорящий на европейских языках бизнес ищет возможность укрыться в Европе, так в ней останутся после обучения белорусские студенты. Как это явочным порядком происходит и сегодня, когда безо всяких программ любой, у кого есть возможность, перебирается в Евросоюз на жительство, благо езды до него несколько часов.
В том-то и дело, что география в таких местах не может не быть политической, и Белоруссия по многим параметрам жизнеустройства куда ближе к Европе, чем принято думать на Западе в соответствии со сформулированными Лукасом клише. Белорусы и без регулярных поездок в Европу неплохо представляют себе ценности западной жизни. Да, под ними они большей частью понимают ценности материальные, нежели демократические, но ведь и в этом белорусы отнюдь не фатально отличаются от литовцев или поляков.
И сила, и слабость западной политической философии проистекают из одной и той же простой позиции: нельзя отчаиваться, надо непременно что-то делать – добавить денег, утроить усилия, найти людей, в общем, подтолкнуть прогресс. Бездействие сродни капитуляции. И вариации на эту тему – моветон.
Отсюда, кажется, и происходит противоречие статьи Эдварда Лукаса. Есть ситуации, в которых можно только ждать – это тот печальный лейтмотив, который приходится разнообразить хоть каким-то оптимизмом. А все дело в том, что Лукашенко бесконечностью своего пребывания у власти уже, похоже, неплохо подготовил страну к постепенному европейству – он вынудил белорусов научиться главному: жить, не обращая внимания на его причуды. У кого-то страна живет в условиях повышенной сейсмоопасности, у кого-то зима восемь месяцев в году, у кого-то Лукашенко. В этом – и залог стабильности президента Белоруссии, и продолжение фарса на тему диктатуры, и ростки будущего оздоровления. Противоречия Эдварда Лукаса, на самом деле, вполне конструктивны. От своих рекомендаций он, кажется, не ждет чуда и сам. Просто в том, что все остальное еще хуже, он уверен. Для очень многих его коллег по обе стороны границы уже это – прозрение.
Первая – блистательный, редкий по нынешним временам анализ всей обширной мифологии, которую придумал и продолжает придумывать себе мир про Белоруссию. Перечень клише безошибочен и всем известен. Лукас препарирует страшилки, он знает, что Лукашенко – это феномен, не имеющий никакого политического родства с северокорейскими или ливийскими коллегами. Что "Восточная Европа" даже в своей постсоветской части – обозначение политической условности, и с той же снисходительностью, с которой он пишет про "Восточное партнерство", он мог бы помянуть и прочие искусственные объединения вроде ГУАМ, если бы он имел отношение к Белоруссии. А список человеческих категорий тех, кто идет в оппозицию – "идеалистов, тех, кто когда-то кем-то был, тех, кто никогда никем не был, политических перебежчиков, национал-экстремистов и эксцентриков" - и вовсе является нечастым случаем блестящего совмещения исследовательской скрупулезности и журналистского изящества.
И хотя вырисовывающееся в результате представление о прекраснодушном Западе и цинично потешающемся над ним Лукашенко тоже немного напоминает новое клише, оно, по крайней мере, безобиднее, чем уверенность в том, что очередная народно-цветная революция является лишь вопросом темпов неумолимого исторического прогресса.
В том, что Белоруссия выбивается из любой революционной схемы, грузино-украинской ли, киргизской или тем более североафриканской, на самом деле особой новости нет. Но Лукасу словно приходится извиняться за своих коллег, подвластным привычным схемам. Лукас вообще пишет, скорее, отсюда, чем оттуда, и пишет туда - где надо объяснять, что ни одна из революционных идей, так или иначе придавших "бархатный" импульс странам Восточной Европы или Балтии, для Белоруссии неактуальна. Так устроена страна, и это неплохо бы знать тем, кто склонен верить, что еще чуть-чуть, и недоразумение растворится, и новейшая история революций пополнится "картофельным" сюжетом.
Но искренний читательский восторг немного мешает сразу уловить то место, в котором блестящая констатация переходит в свод практических рекомендаций. К этому моменту Эдвард Лукас уже неопровержимо доказал, что все усилия Запада по демократизации Белоруссии бессмысленны. Но и он пытается увидеть повод для оптимизма. И находит его: "уже не Россия, а Евросоюз является главным рынком белорусского экспорта".
Здесь, по мнению автора, и кроется шанс: "Это означает, что белорусские менеджеры должны будут изучать европейские языки, ездить в Европу и налаживать деловые связи с тамошними партнерами. Благодаря этому они попадут под влияние основанного на верховенстве закона западного капитализма, который представляет собой резкий контраст с кумовством, коррупцией и немилостью мира российского бизнеса".
Повеяло романтической ностальгией 90-х, когда еще никто не знал, что газ и нефть Востока делают с западными партнерами, с верховенством права и чистотой коммерческих помыслов. И речь не только о Берлускони или Шредере. И не только о демократической Балтии или Польше или Венгрии предметом мечтаний любого коммерсанта было сесть хотя бы на обслуживание долгов его страны "Газпрому", не говоря уж о посредничестве в газовой торговле. И как, кстати, в этой связи очень символично припоминается, что изрядную часть белорусского экспорта как раз и составляют транзитная российская нефть и переработанные из нее на белорусских заводах нефтепродукты.
Но и это не главное. Не надо ждать, пока белорусский бизнес заговорит по-французски – он и так неплохо изъясняется на всех нужных языках. И можно только порадоваться за белорусов, которым предлагается помощь в европейском обучении или визовые послабления. Только к демократизации, к ослаблению позиций Лукашенко все это не имеет никакого отношения. Как говорящий на европейских языках бизнес ищет возможность укрыться в Европе, так в ней останутся после обучения белорусские студенты. Как это явочным порядком происходит и сегодня, когда безо всяких программ любой, у кого есть возможность, перебирается в Евросоюз на жительство, благо езды до него несколько часов.
В том-то и дело, что география в таких местах не может не быть политической, и Белоруссия по многим параметрам жизнеустройства куда ближе к Европе, чем принято думать на Западе в соответствии со сформулированными Лукасом клише. Белорусы и без регулярных поездок в Европу неплохо представляют себе ценности западной жизни. Да, под ними они большей частью понимают ценности материальные, нежели демократические, но ведь и в этом белорусы отнюдь не фатально отличаются от литовцев или поляков.
И сила, и слабость западной политической философии проистекают из одной и той же простой позиции: нельзя отчаиваться, надо непременно что-то делать – добавить денег, утроить усилия, найти людей, в общем, подтолкнуть прогресс. Бездействие сродни капитуляции. И вариации на эту тему – моветон.
Отсюда, кажется, и происходит противоречие статьи Эдварда Лукаса. Есть ситуации, в которых можно только ждать – это тот печальный лейтмотив, который приходится разнообразить хоть каким-то оптимизмом. А все дело в том, что Лукашенко бесконечностью своего пребывания у власти уже, похоже, неплохо подготовил страну к постепенному европейству – он вынудил белорусов научиться главному: жить, не обращая внимания на его причуды. У кого-то страна живет в условиях повышенной сейсмоопасности, у кого-то зима восемь месяцев в году, у кого-то Лукашенко. В этом – и залог стабильности президента Белоруссии, и продолжение фарса на тему диктатуры, и ростки будущего оздоровления. Противоречия Эдварда Лукаса, на самом деле, вполне конструктивны. От своих рекомендаций он, кажется, не ждет чуда и сам. Просто в том, что все остальное еще хуже, он уверен. Для очень многих его коллег по обе стороны границы уже это – прозрение.
