''Знамя'' и ''Звезда'' решают судьбу премии ''Поэт''
Марина Тимашева: Московский литературный журнал ''Знамя'' приехал в гости к петербургскому литературному журналу ''Звезда'', чтобы обсудить дальнейшую судьбу премии ''Поэт''. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Российская национальная премия ''Поэт'' учреждена Обществом поощрения русской поэзии в 2005 году, она, вручается уже 6 лет. Ее лауреатами стали Александр Кушнер, Олеся Николаева, Олег Чухонцев, Тимур Кибиров, Инна Лиснянская и Сергей Гандлевский. ''Мы всего лишь пытаемся в нашем разрушенном, ''огоризонталенном'' и ''уплощенном''
литературном пространстве воссоздать своего рода вертикаль, иерархию имен, ценностей и талантов, на которых сошлось бы не считанное число рафинированных знатоков, а большая часть читающего сословия'' - так определил задачи премии председатель жюри, главный редактор журнала ''Знамя'' Сергей Чупринин. Это по его инициативе в Москве прошла большая дискуссия по поводу премии ''Поэт'', и вот теперь он решил перенести ее в петербургское пространство.
Сергей Чупринин: Национальная литературная премия ''Поэт'' это самая крупная поэтическая премия в мире. Это премия, которая вручается не за конкретную книгу, не за конкретную публикацию, а по совокупности сделанного. Поэтому жюри сообщает только о том решении, которое принято. Так устроены, насколько я знаю, все закрытые литературные премии в мире, например, Нобелевская премия. Часто делают вид, что происходит различная утечка информации. Скажем, московский поэт Костя Кедров везде ходит как человек, который номинировался на Нобелевскую премию, но то, что он ходит и про это рассказывает означает, что он никуда не номинировался, потому это закрыто, тайно. Так же устроена, из российских премий, премия ''Триумф'' - одинаковая с нашей премия, тоже 50 тысяч долларов США в рублевом эквиваленте. Когда возникло решение о создании такой крупной премии, был приглашен ряд литературных критиков и историков русской поэзии, числом десять, для того, чтобы вершить вердикт и суд. Затем было принято второе дополнительное решение - лауреаты премии пополняют состав жюри. Более того, поэт-лауреат этого года становится председателем жюри следующего года. Это второе дополнительное решение привело к тому, что два критика покинули состав жюри. В конце февраля каждого года я, как координатор премии, отправляю электронные письма всем членам жюри с просьбой назвать два имени. Предполагается, что может возникнуть 30 имен, но такого никогда не происходит, не было названо никогда. Затем, путем, так называемых, ''мягких рейтинговых голосований'' список сокращается.
Татьяна Вольтская: Один из критиков, вышедших из жюри премии, соредактор журнала ''Звезда'' Андрей Арьев, считает механизм образования жюри порочным.
Андрей Арьев: Ну что реально получается? Когда впервые у нас организовался ''Союз поэтов'' в 20-м году, собрались поэты, выбрали Блока председателем. Все замечательно. Потом оказалось, что немножко больше представителей школы Гумилева, и тут же Блок был смещен. Будущие акмеисты отрицательно относились к явлению символизма и к Блоку, как представителю этого течения. Тот факт, что они нахально вытеснили Блока, поэта гораздо более глубокого, но другого плана, он - символист, это абсолютная реальность. И так как Блок их ненавидел, он написал замечательную знаменитую статью ''Без божества, без вдохновенья'', где всем этим ''цеховикам'' досталось, как представителям ''не поэзии''. И вот поскольку было решено ввести в жюри поэтов, то представляется одна поэтическая мысль, одна поэтическая школа. Мнение поэтов о литературе и о поэзии очень узко. Никакой Михаил Ерёмин, замечательный поэт, абсолютно чуждый большинству здесь сидящих поэтов, даже и упомянут никогда не будет, хотя он - живой, замечательный поэт, невероятно сложный, такой метафорический, метафизик. Но его просто не будет, потому что данные поэты, которых пока еще шесть только, никогда в жизни не будут считать, что это поэзия. Первоначально эта премия была абсолютно объективной премией, которую дают историки литературы, а новый принцип, по-моему, приведет довольно скоро к тому (а это авторитетная премия, замечательно, что она есть, она хотя бы физически людям помогает жить), что премия достанется тем, кто наследует петербургский акмеизм. Случайный Кибиров, конечно, никогда больше в ней не появится, а Гандлевский - поэт вполне петербургский.
Татьяна Вольтская: А вот поэт Елена Ушакова считает, что, наоборот, мнения о том, кто же есть настоящий поэт, будут все больше расходиться.
Елена Ушакова: Механизм известности сейчас не такой, какой он был, скажем, в 19-м веке, когда Белинский писал статью, и ясно было, что Лермонтов это великий поэт. Сейчас поэт должен быть ''раскручен'' - это такое выразительное, характерное словцо, и оно отражает печальное положение дел. Вообще, к сожалению, и ''раскручивает''-то Москва - москвичей. Между тем, в Петербурге поэзия есть очень замечательная, и не только в Петербурге, но и в провинции тоже. Олег Клишин из Омска, Дмитрий Кантов из Владимира, Владимир Крюков из Томска. И в какой-то тупик заходишь, когда думаешь, почему, собственно, талантливые люди не могут пробиться в московские журналы. Речь идет о том, чтобы был какой-то правильный отбор и вот эта ''раскрутка'' шла каким-то другим путем.
Татьяна Вольтская: Так ли хорошо, когда Белинский объявляет Лермонтова великим поэтом, - в этом сомневается критик Самуил Лурье.
Самуил Лурье: Белинский же одновременно объявил Кольцова великим поэтом, например, а Бестужева-Марлинского - бездарным прозаиком. И делал еще множество глупостей, а иногда и неблагородных глупостей, и это привело к традиции, когда, действительно, от мнения господствующего критика стала зависеть репутация, что привело, в частности, к тому, что Фет был, как мы знаем, долгое время абсолютно заштатным поэтом второго и третьего ряда.
Татьяна Вольтская: В премии ''Поэт'' заложен советский принцип поэтической репутации, - считает писатель Николай Крыщук.
Николай Крыщук: Я думаю, что будут номинироваться люди с репутацией, которая сделана в советское время. И тогда этот список, конечно, можно дополнить, но он очень небольшой. Если говорить о поэтах, которые возникли в последнее десятилетие, то, во-первых, тут имеется тоже довольно странный принцип стажа поэтического. Я думаю, что когда Самойлов выпустил ''Волну и камень'', лучший, наверное, свой сборник, то он бы не мог претендовать на эту премию - стаж маленький еще. Как нет у нас гражданского общества, так нет у нас и литературного общества, абсолютно авторитетных критиков, начнем с этого. Кто находится в этом жюри? Я не знаю этого списка. В советское время, да, была команда авторитетных критиков и к ним прислушивались, сейчас этого поля критического просто не существует, как, впрочем, не существует и вот этой внятной поляризации, хотя бы читательского отношения к поэзии. Поэтому речь будет, чем дальше, тем больше, идти о, так называемых, ''раскрученных'' именах. Как они ''раскручиваются'' мы, в общем-то, знаем, не говоря уже о том, что не толстые журналы создают мнение, к сожалению. Если мы будем говорить о некоем статистическом читательском мнении, то его представляет, конечно, интернет. Кроме того, во-первых, раскрутка ведется странными способами, во-вторых, странными людьми, в-третьих, она вся крутится, конечно же, вокруг Москвы, ничего с этим не сделать, это довольно обычное явление. У меня такой региональной обиды быть не может, но это ведь совершенно очевидно: и жюри состоит из москвичей, и телевизионные программы делаются москвичами, и на всякие ток-шоу приглашаются москвичи. Идет большая московская тусовка и, к сожалению, когда будет исчерпан вот этот список несомненных репутаций, составленных, повторяю, в другое время и в другую эпоху, то все это придет к московским премиям, к сожалению, по абсолютно, к сожалению, опять же, субъективному принципу.
Татьяна Вольтская: Как бы то ни было, именно с этой дискуссии премия ''Поэт'' открыла свой седьмой сезон.
Марина Тимашева: Татьяна Вольтская позволила нам выслушать мнения участников дискуссии по поводу премии ''Поэт''. Судить о том, кто прав, кто виноват – сложно. На мой взгляд, самое разумное – формировать жюри не только из поэтов и критиков, но из уважаемых в обществе людей разных профессий.
Марина Тимашева: Московский литературный журнал ''Знамя'' приехал в гости к петербургскому литературному журналу ''Звезда'', чтобы обсудить дальнейшую судьбу премии ''Поэт''. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Российская национальная премия ''Поэт'' учреждена Обществом поощрения русской поэзии в 2005 году, она, вручается уже 6 лет. Ее лауреатами стали Александр Кушнер, Олеся Николаева, Олег Чухонцев, Тимур Кибиров, Инна Лиснянская и Сергей Гандлевский. ''Мы всего лишь пытаемся в нашем разрушенном, ''огоризонталенном'' и ''уплощенном''
литературном пространстве воссоздать своего рода вертикаль, иерархию имен, ценностей и талантов, на которых сошлось бы не считанное число рафинированных знатоков, а большая часть читающего сословия'' - так определил задачи премии председатель жюри, главный редактор журнала ''Знамя'' Сергей Чупринин. Это по его инициативе в Москве прошла большая дискуссия по поводу премии ''Поэт'', и вот теперь он решил перенести ее в петербургское пространство.
Сергей Чупринин: Национальная литературная премия ''Поэт'' это самая крупная поэтическая премия в мире. Это премия, которая вручается не за конкретную книгу, не за конкретную публикацию, а по совокупности сделанного. Поэтому жюри сообщает только о том решении, которое принято. Так устроены, насколько я знаю, все закрытые литературные премии в мире, например, Нобелевская премия. Часто делают вид, что происходит различная утечка информации. Скажем, московский поэт Костя Кедров везде ходит как человек, который номинировался на Нобелевскую премию, но то, что он ходит и про это рассказывает означает, что он никуда не номинировался, потому это закрыто, тайно. Так же устроена, из российских премий, премия ''Триумф'' - одинаковая с нашей премия, тоже 50 тысяч долларов США в рублевом эквиваленте. Когда возникло решение о создании такой крупной премии, был приглашен ряд литературных критиков и историков русской поэзии, числом десять, для того, чтобы вершить вердикт и суд. Затем было принято второе дополнительное решение - лауреаты премии пополняют состав жюри. Более того, поэт-лауреат этого года становится председателем жюри следующего года. Это второе дополнительное решение привело к тому, что два критика покинули состав жюри. В конце февраля каждого года я, как координатор премии, отправляю электронные письма всем членам жюри с просьбой назвать два имени. Предполагается, что может возникнуть 30 имен, но такого никогда не происходит, не было названо никогда. Затем, путем, так называемых, ''мягких рейтинговых голосований'' список сокращается.
Татьяна Вольтская: Один из критиков, вышедших из жюри премии, соредактор журнала ''Звезда'' Андрей Арьев, считает механизм образования жюри порочным.
Андрей Арьев: Ну что реально получается? Когда впервые у нас организовался ''Союз поэтов'' в 20-м году, собрались поэты, выбрали Блока председателем. Все замечательно. Потом оказалось, что немножко больше представителей школы Гумилева, и тут же Блок был смещен. Будущие акмеисты отрицательно относились к явлению символизма и к Блоку, как представителю этого течения. Тот факт, что они нахально вытеснили Блока, поэта гораздо более глубокого, но другого плана, он - символист, это абсолютная реальность. И так как Блок их ненавидел, он написал замечательную знаменитую статью ''Без божества, без вдохновенья'', где всем этим ''цеховикам'' досталось, как представителям ''не поэзии''. И вот поскольку было решено ввести в жюри поэтов, то представляется одна поэтическая мысль, одна поэтическая школа. Мнение поэтов о литературе и о поэзии очень узко. Никакой Михаил Ерёмин, замечательный поэт, абсолютно чуждый большинству здесь сидящих поэтов, даже и упомянут никогда не будет, хотя он - живой, замечательный поэт, невероятно сложный, такой метафорический, метафизик. Но его просто не будет, потому что данные поэты, которых пока еще шесть только, никогда в жизни не будут считать, что это поэзия. Первоначально эта премия была абсолютно объективной премией, которую дают историки литературы, а новый принцип, по-моему, приведет довольно скоро к тому (а это авторитетная премия, замечательно, что она есть, она хотя бы физически людям помогает жить), что премия достанется тем, кто наследует петербургский акмеизм. Случайный Кибиров, конечно, никогда больше в ней не появится, а Гандлевский - поэт вполне петербургский.
Татьяна Вольтская: А вот поэт Елена Ушакова считает, что, наоборот, мнения о том, кто же есть настоящий поэт, будут все больше расходиться.
Елена Ушакова: Механизм известности сейчас не такой, какой он был, скажем, в 19-м веке, когда Белинский писал статью, и ясно было, что Лермонтов это великий поэт. Сейчас поэт должен быть ''раскручен'' - это такое выразительное, характерное словцо, и оно отражает печальное положение дел. Вообще, к сожалению, и ''раскручивает''-то Москва - москвичей. Между тем, в Петербурге поэзия есть очень замечательная, и не только в Петербурге, но и в провинции тоже. Олег Клишин из Омска, Дмитрий Кантов из Владимира, Владимир Крюков из Томска. И в какой-то тупик заходишь, когда думаешь, почему, собственно, талантливые люди не могут пробиться в московские журналы. Речь идет о том, чтобы был какой-то правильный отбор и вот эта ''раскрутка'' шла каким-то другим путем.
Татьяна Вольтская: Так ли хорошо, когда Белинский объявляет Лермонтова великим поэтом, - в этом сомневается критик Самуил Лурье.
Самуил Лурье: Белинский же одновременно объявил Кольцова великим поэтом, например, а Бестужева-Марлинского - бездарным прозаиком. И делал еще множество глупостей, а иногда и неблагородных глупостей, и это привело к традиции, когда, действительно, от мнения господствующего критика стала зависеть репутация, что привело, в частности, к тому, что Фет был, как мы знаем, долгое время абсолютно заштатным поэтом второго и третьего ряда.
Татьяна Вольтская: В премии ''Поэт'' заложен советский принцип поэтической репутации, - считает писатель Николай Крыщук.
Николай Крыщук: Я думаю, что будут номинироваться люди с репутацией, которая сделана в советское время. И тогда этот список, конечно, можно дополнить, но он очень небольшой. Если говорить о поэтах, которые возникли в последнее десятилетие, то, во-первых, тут имеется тоже довольно странный принцип стажа поэтического. Я думаю, что когда Самойлов выпустил ''Волну и камень'', лучший, наверное, свой сборник, то он бы не мог претендовать на эту премию - стаж маленький еще. Как нет у нас гражданского общества, так нет у нас и литературного общества, абсолютно авторитетных критиков, начнем с этого. Кто находится в этом жюри? Я не знаю этого списка. В советское время, да, была команда авторитетных критиков и к ним прислушивались, сейчас этого поля критического просто не существует, как, впрочем, не существует и вот этой внятной поляризации, хотя бы читательского отношения к поэзии. Поэтому речь будет, чем дальше, тем больше, идти о, так называемых, ''раскрученных'' именах. Как они ''раскручиваются'' мы, в общем-то, знаем, не говоря уже о том, что не толстые журналы создают мнение, к сожалению. Если мы будем говорить о некоем статистическом читательском мнении, то его представляет, конечно, интернет. Кроме того, во-первых, раскрутка ведется странными способами, во-вторых, странными людьми, в-третьих, она вся крутится, конечно же, вокруг Москвы, ничего с этим не сделать, это довольно обычное явление. У меня такой региональной обиды быть не может, но это ведь совершенно очевидно: и жюри состоит из москвичей, и телевизионные программы делаются москвичами, и на всякие ток-шоу приглашаются москвичи. Идет большая московская тусовка и, к сожалению, когда будет исчерпан вот этот список несомненных репутаций, составленных, повторяю, в другое время и в другую эпоху, то все это придет к московским премиям, к сожалению, по абсолютно, к сожалению, опять же, субъективному принципу.
Татьяна Вольтская: Как бы то ни было, именно с этой дискуссии премия ''Поэт'' открыла свой седьмой сезон.
Марина Тимашева: Татьяна Вольтская позволила нам выслушать мнения участников дискуссии по поводу премии ''Поэт''. Судить о том, кто прав, кто виноват – сложно. На мой взгляд, самое разумное – формировать жюри не только из поэтов и критиков, но из уважаемых в обществе людей разных профессий.
