Марина Тимашева: В Центре современной культуры “Гараж” в рамках выставки “Эпоха винила” прошла лекция о мелодекламации. Ее читали преподаватели Московской Консерватории: Владимир Тарнопольский – художественный руководитель ансамбля "Студия новой музыки", заведующий кафедрой современной музыки – и композитор Федор Софронов – преподаватель той же кафедры. Их слушала Ольга Клячина.
Ольга Клячина: В Большом Энциклопедическом словаре “мелодекламация” определена как “чтение стихов или прозаического текста в сопровождении музыки”. Но Владимир Тарнопольский и Федор Софронов утверждают, что это понятие намного более узкое и сложное.
Федор Софронов: На самом деле, чтобы была настоящая мелодекламация – это не должна быть просто музыка, подобранная к стихам. Она должна соотноситься с их не просто содержанием (тогда это просто будет эфирная подкладка, как на советском радио: вот что-то такое лирическое о природе и там 6-ая симфония Чайковского, побочная партия, например), они должны быть соотнесены друг с другом содержательно и ритмически.
Ольга Клячина: То есть, например, когда Алиса Фрейндлих читает стихи Цветаевой под музыку – это не мелодекламация, потому что музыка здесь – всего лишь сопутствующий фон:
Алиса Фрейндлих:
Вы, идущие мимо меня
К не моим и сомнительным чарам, —
Если б знали вы, сколько огня,
Сколько жизни, растраченной даром...
Ольга Клячина: Мелодекламацию иногда путают с “фонетической поэзией” или “фонетической заумью”. Ее яркий представитель – немецкий художник и поэт начала 20-го века – Курт Швиттерс.
(Курт Швиттерс читает стихи)
Ольга Клячина: В этих “заумных” опытах первично слово – автора интересует звучание слов. В мелодекламации же, наоборот, главенствует музыкальный рисунок. Кроме того, мелодекламация – термин, который обозначает не только музыкальный жанр, но и определенную эстетику:
Федор Софронов: Вообще, мелодекламация как понятие, она принадлежит вполне определенной эпохе. Это эпоха с 1850 по 1950 год. Это все находилось как бы в одном русле – мелодекламация, Серебряный век, салон.
Ольга Клячина: Жанр мелодекламации не мог появиться в середине 19-го века из ниоткуда, он имеет свою историю. Первыми формами мелодекламации некоторые считают чтение псалмов. Конечно же, опера – где музыка и слово зазвучали вместе, где возник речитатив – стала условием для возникновения мелодекламации. Как говорит Владимир Тарнопольский, “в опере впервые была сделана попытка дать человеческую речь под увеличительным стеклом”.
Первая мелодекламация – не в эстетическом, а в жанровом смысле – была создана в 18-м веке во Франции. Писатель Жан Жак Руссо был к тому же композитором и музыкальным критиком, он принимал участие во всех теоретических спорах музыкантов того времени. В 1762 году он вместе с композитором по фамилии Куанье сочинил монодраму “ПИГМАЛИОН”. Она была построена по законам оперы: у нее была увертюра, отдельные номера, но не было, быть может, самого основного элемента – вокальной строчки. Поэтому текст не должен был ложиться на определенную мелодию, он просто произносился нараспев с соблюдением стихотворных ударений.
Русскими последователями Руссо стали композитор Евстигней Фомин и драматург Княжнин. В 1780 году они написали первую мелодекламацию на Руси – оперу “Орфей и Эвридика”.
(Звучит фрагмент оперы)
Ольга Клячина: В 19-м веке, в эпоху музыкального романтизма, в Германии был очень популярен жанр баллады. Тогда многие баллады стали писать в форме мелодекламации. Постепенно мелодекламация становится не столько драматическим жанром – сколько песенным. В конце 19-го - начале 20-го века она приобретает эстетическую определенность – становится салонной музыкой. В России перед революцией была очень популярна мелодекламация Богемского “Смерть авиатора”.
(Звучит мелодекламация “Смерть авиатора”)
Как ястреб, как орел, парил в выси так смело.
Бесстрашно рассекал он облаков туман.
За наш воздушный флот и за святое дело
погиб во цвете лет отважный капитан!
Ольга Клячина: Известная мелодекламация того времени – “Контрабандисты” в исполнении Леонида Утесова. Стихи Эдуарда Багрицкого, музыка Доналдсона.
(Звучит мелодекламация “ Контрабандисты”)
По рыбам, по звездам
Проносит шаланду:
Три грека в Одессу
Везут контрабанду.
На правом борту,
Что над пропастью вырос:
Янаки, Ставраки,
Папа Сатырос.
А ветер как гикнет,
Как мимо просвищет,
Как двинет барашком
Под звонкое днище,
Чтоб гвозди звенели,
Чтоб мачта гудела:
- Доброе дело! Хорошее дело!
Ай, греческий парус!
Ай, Черное море!
Черное море, Черное море -
Вор на воре…
Двенадцатый час –
Осторожное время.
Три пограничника,
Ветер и темень.
Три пограничника,
Шестеро глаз,
Шестеро глаз
Да моторный баркас...
Три пограничника!
Вор на дозоре!
Бросьте баркас
В басурманское море,
Чтобы вода
Под кормой загудела:
- Доброе дело!
Хорошее дело! -
Ай, звездная полночь!
Ай, Черное море!
Черное море, Черное море -
Вор на воре…
Ольга Клячина: После того, как мелодекламация покорила дореволюционные салоны, этим жанром снова заинтересовались профессиональные композиторы – русский Стравинский и австрийский Шенберг. В творчестве Арнольда Шенберга мелодекламация была очень важна. Он изобрел новый тип пения – нечто среднее между пением и говорком. Шенберг записывал партию голоса нотами – но вместо обычных кружочков, на штилях ставил крестики. Получалось, что исполнитель не поет, но говорит со звуковой высотностью. Причем высотность нот слышна, но голос скользит между ними. Одно из произведений Шенберга, записанное и исполняемое таким образом, – “Лунный Пьеро”.
(Звучит “Лунный Пьеро” Арнольда Шенберга)
Ольга Клячина: Стравинский тоже прибегал к жанру мелодекламации. В 1918 году он написал по мотивам сказок Афанасьева “Историю солдата”. У Стравинского все строится на четко прописанной ритмике текста, а высота звука не фиксирована.
Встречается этот жанр и в середине 20-го века. Яркий пример – “Патетическая оратория” Свиридова, где голос солистов часто сбивается с пения на декламацию. Оратория написана на стихи Маяковского – поэтому такой прием здесь очень органичен.
(Звучит “Патетическая оратория” Свиридова)
Разворачивайтесь в марше!
Словесной не место кляузе.
Тише, ораторы!
Ваше
слово,
товарищ маузер.
Довольно жить законом,
данным Адамом и Евой.
Клячу историю загоним.
Левой!
Левой!
Левой!
Ольга Клячина: Еще одна школа мелодекламации существовала во Франции в первой половине 20 века. Этот жанр полюбили представители группы композиторов “Les six” – “Шестерка”. Для них образцом стала греческая трагедия, где очень важна роль хора, комментирующего действие. Один из членов кружка, Артюр Онеггер, написал в 35 году ораторию “Жанна д’Арк на костре”, вот ее фрагмент:
(Звучит оратория “Жанна д’Арк на костре”)
Ольга Клячина: Композиторы, которые читали лекцию в “Гараже”, знают о жанре мелодекламации не понаслышке – рассказывает Федор Софронов:
Федор Софронов: Вот я лично много работал с поэтами как раз вот в этом самом жанре: сочинял музыку специально с учетом особенностей декламации того или иного поэта.
Ольга Клячина: А с какими поэтами, например, интересно?
Федор Софронов: С Родионовым, например, с Кириллом Решетниковом.
Ольга Клячина: Владимир Тарнопольский тоже писал в этом жанре.
Владимир Тарнопольский: В начале 80-х годов Рождественский попросил меня написать сочинение (на тексты совершенно разных, иногда противоположных поэтов) памяти Шостаковича. И это вот такая чистая мелодекламация – она ритмически четко записана, а пласт оркестра представляет собой очень мелко нарезанные коллажи из музыки Шостаковича – там нет ни одной моей ноты. Да, это мелодекламация, но я бы не сказал, что это для меня такая авторская работа, это для меня такой прикладной жанр.
Ольга Клячина: Мариэтта Чудакова не раз повторяла, что поэзия – это высшая форма цветения родной речи. Владимир Тарнопольский считает, что в мелодекламации мелодика языка, его особенности проявляются не хуже. Он говорит, что если сравнивать мелодекламации и речитативы разных времен, но написанные на одном языке – они будут поразительно похожи друг на друга. Получается, что близкими по звучанию окажутся немецкие Бах и Шенберг, французские Бернье и Онеггер, русские Фомин и Свиридов. А все потому, что звучание во многом определяет мелодика языка.
