Владимир Тольц: 25 лет назад, в 1986, с "закрытых" просмотров начал свой экранный путь снятый еще в догорбачевскую пору фильм Тенгиза Абуладзе "Покаяние". На большой советский экран он вышел в 1987. И в том же году был обмечен Гран-при на Каннском кинофестивале. Были о другие награды. А главное то, что именовалось в прессе, "широкий общественный резонанс", связанный прежде всего с очередной ревизией советского исторического мифа.
1987. Разговоры после просмотра "Покаяния". (Фрагмент фонограммы из фильма В.Балаяна "Ностальгия по оконному стеклу":
- Интересно посмотреть так ли это, как мы знаем, или по-другому понимают новые режиссеры.
- Что было я знаю, я хотел бы видеть – смогут ли показать.
- Без волнения я говорить не могу. Мне, конечно, хотелось бы, увидев этот фильм, то, что я мальчишкой помню, а теперь уже взрослый человек 60 лет, убедиться в том, что, действительно, правда восторжествовала.
- Хочется знать, как нам преподнесут все то, что мы видели в свое время. Мы были детьми. Что пережили родные, близкие, друзья. Мы очень много не знали. Во-первых, и возраст наш был недоступный для этих еще информаций. Вообще, что мы знали? В Кремле не знали. Сам Сталин сидел и не знал, что Берия делает…
- Наше довоенное время, когда было очень тяжело. То же самое и сегодня – те же самые вопросы, так же могут и кого-то засудить, и кому-то не поверить, обвинить и т. д.
- У вас не вызвало протест, что труп выкапывают отца, допустим, и сын его бросает на панораму всего города? Это ведь отец!
- Некоторые протест все-таки был.
- В наш век ужасов это не удивление.
- Протест у меня был просто психологический. Я наоборот считаю, что выкидывать не надо, надо помнить.
- Нет, надо выкинуть, надо выкинуть.
- Если мы его выкинем, то мы как бы забудем его самого.
- Нет! Не забудется.
Владимир Тольц: Даже в дискуссиях разговорившихся в ту далекую перестроечную пору киноведов (да и через 20 лет тоже) смысловая политическая составляющая абуладзевского шедевра анализировалась куда основательнее художественных особенностей этой кинопритчи. Попутно создавался и миф ее рождения. Молва наращивала его разного рода конспирологическими деталями вроде рассказов о противостоянии отстаивавшего фильм Эдуарда Шеварднадзе и КГБ. И, наоборот, - о том, что выход "Покаяния" на советский экран готовился как “специальная акция КГБ", а "Шеварднадзе был с этой организацией связан напрямую"… И сейчас в интернете можно найти фиксацию разного рода подобных баек. Например, такую:
… Фильм "Покаяние" снят не про Россию, а про фашистские режимы в Латинской Америке.
... Фильм снимали в Грузии потому, что денег на съемки в Гондурасе не выделили, а Грузия это тот же Гондурас, только в кепке и с апельсинами.
... Этот фильм - ответ советскому другу, писателю "Гэ Маркесу" на его ушлые "Сто лет одиночества".
... [а] этот в пенсне и френче не Лаврентий Палыч Берия, а обобщенный образ латиноамериканского диктатора. …
... Фильм получился не реалистичным и театрализованным, потому что не смогли найти материалы. Например, дурацкие письма на торце бревен – чистейшая абуладзевская выдумка. На самом деле латиносы пишут письма "гуаном" (лектор так и сказал - гуаном) на пальмовых листьях, коих в Абхазии было мало и их рвать не разрешили. Поступило предложение писать на торце пальмы, но не получилось – сильно волокнистая структура, мел крошился и не писал... пришлось на бревнах.
Владимир Тольц: Ну и так далее. Сегодня, когда вскрытые Абуладзе проблемы, не только политические, но и нравственные, остаются не менее животрепещущими, чем четверть века назад, мы познакомим вас с одной из версий такого "мифа создания". Она не столь анекдотична, как только что приведенные примеры. И куда ближе к "первоисточнику". Это записанный Валерием Балаяном рассказ дочери Тенгиза Абуладзе Кетеван, участвовавшей в создании фильма.
Кетеван Абуладзе: Все знали, что он снимал, но знаете что, надежда у нас была, что фильм выйдет. Просто мы не знали – когда. Он всегда всем говорил, что все будет очень хорошо. Одним словом – все будет очень хорошо. Не знаю, на самом деле, он в это верил или говорил, потому что мы не падали духом. Потом, когда закончили все это, знаете, что с самолетом произошло. После этого арестовали фильм, положили на полку и выпустили только через два года. Это был 1986 год.
Диктор: Особая папка КГБ. Совершенно секретно. Экземпляр единственный.
"18 ноября 1983 года в 16:16 московского времени во время полета самолета Ту-134а, следовавшего по маршруту Тбилиси-Батуми-Киев-Ленинград с 57 пассажирами и 7 членами экипажа на борту, группа вооруженных преступников смертельно ранила бортмеханика и заместителя начальника летно-штурманского отдела Управления гражданской авиации Грузинской ССР и потребовала изменить курс, посадить самолет в Турции. Командир экипажа самолета не подчинился требованию преступников и произвел посадку в Тбилиси. Преступники захватили пассажиров в качестве заложников и настаивали на выполнении ранее выдвинутых требований.
Председателем КГБ СССР было дано указание немедленно направить в Тбилиси сотрудников спецподразделения 7-го управления для освобождения заложников".
Владимир Тольц: Террористы оказались молодыми людьми из уважаемых в Тбилиси семей. Людьми "интеллигентных специальностей" - художники, актер, врачи… В результате их акции и ответных действий "Альфы" погибло 7 человек, в том числе двое из захватчиков самолета. Остальных приговорили к расстрелу. Кетеван Абуладзе вспоминает:
Кетеван Абуладзе: Как было во время съемок? - Произошел инцидент – молодые захотели захватить самолет. У нас было снято меньше полфильма. И после этого остановили фильм. Это был 1983 год. Остановили, и приехала из Батуми вся группа, сидели, думали, ждали. Даже Тенгиз не спрашивал, что будет, как будет судьба фильма. Дадут ему разрешение продолжить съемки или нет.
Владимир Тольц: Сомнения Тенгиза Абуладзе понятны. После террористического захвата самолета детьми из интеллигентской элиты тбилисские интеллигенты ждали ответных репрессий. Дочь режиссера рассказывает:
Кетеван Абуладзе: Ему в 1984 году исполнялось 60 лет. И даже не знали – справить это 60-летие, не справить. Как делать, как нам быть?.. В общем-то, где-то в 7 часов утра звонок телефона. Беру трубку, говорят: "Попросите Тенгиза". Тенгиз встал, подошел, сказал, что – да, это я. Потом минуты через две говорит: "Большое спасибо, батоно Эдуард". (Это был Шеварднадзе.) Он позвонил так рано и поздравил с днем рождения. Они немножко поговорили - минуты 3. Тенгиз повесил трубку и сказал, что давай справлять день рождения. Он понял, что он продолжит снимать фильм.
После этого, после 60-летия, это было 31 января, в феврале они возобновили съемку. И в 1984, когда уже закончили, остановили фильм. Но нам ничего не объяснили, абсолютно ничего. Тенгиз умел ждать. Он все время покупал какие-то газеты, читал абсолютно все – из спортивных рубрик что-то вырезал – и все время говорил, что будет, будет, будет. Мы так дома сидели… Некоторые наши близкие, во всяком случае, со мной перестали общаться, не захотели. Они не объяснили ничем, просто тактично сказали: "Знаешь что, мы потом". Я хотела позвонить подруге, она сказала, что потом перезвони, а сейчас не надо. Я поняла. Дома не говорили ничего. Там пошло, пошло, пошло…
Владимир Тольц: О манере работы отца Кетеван Абуладзе говорит так:
Кетеван Абуладзе: Он с утра начинал писать, работать, потом выходил, рассказывал какие-то эпизоды. И он эти эпизоды проверял на нас. Потому что я была актрисой. Моя мама - актриса. Она тоже играет в этом фильме женщина с бревном, невестка моя. Моя бабушка, которая была скульптором, она все чувствовала. Тенгиз говорил, если я что-то в искусстве понимаю, благодаря моей теще. Сценарий он писал и дома. Они уезжали в Боржоми и там они работали. Но в основном – дома.
Над сценарием он работал очень много, долго. Я была еще студенткой - это был 1980 год (он начал в 1980 году). В 1981 году, когда он посмотрел мой дипломный спектакль. Он сказал, что эту роль будет играть ты. Потом он начал съемки в 1983 году. Почти 2,5 года он работал над сценарием. Знаете, что он потом сказал после того, как он назначил Автандила Махарадзе на Варлама? Потом он же играет Авеля там. Тенгиз сказал: "Что будет, если ты будешь играть и Нину Коришели?" (Нина Коришели – это жена Кахи Кавсадзе, что играет). Я тогда отказалась, а сейчас жалею.
Все я помню абсолютно. Но особенно я выделю, когда я узнаю, что арестовали Елену Коришели. Когда сажусь на лестнице (помните это?), я начинаю плакать. Мы сняли несколько дублей, а потом Тенгиз смотрит на меня и говорит – так… Даже ничего не сказал, махнул так. Я подошла, и он говорит: "Я умер". И все!..
Владимир Тольц: Если написание сценария заняло у Тенгиза Абуладзе более двух лет, то съемки шли куда быстрее. (Это опять же – если исключить вынужденные простои).
Кетеван Абуладзе: Просто над сценарием работали несколько лет, а фильм снимали всего даже можно сказать несколько… Что у них было снято, они же пересняли. На "Покаянии" поменяли двух операторов. Третьим был Агранович.
Владимир Тольц: Тбилисская, основанная на слухах мифология обстоятельств создания "Покаяния" в чем-то по красочности своей соответствует самому фильму. Тут и детектив, и борьба добрых и злых сил и властителей, и благодетели на самом верху…
Кетеван Абуладзе: Это была война между (я сейчас не хочу об этом говорить) между Шеварднадзе и КГБ. Нам сказали, что ордер был на арест Тенгиза. Внук одного кэгэбэшника был одноклассником моего племянника. И он сказал: "У моего деда есть ордер на арест твоего деда".
Когда Шеварднадзе прочел этот сценарий, он сказал, что это обязательно мы должны снять, но как мы это снимем, это надо придумать. В то время на грузинском телевидении было два или три часа, точно не помню, свободный эфир, на который спроса на Москву не было. Разрешение тогда на сценарий, на все давали в Москве. И три часа у нас было свободные. Они сказали, что, давайте, на грузинском телевидении… Это сперва был телевизионный фильм. А потом, когда выпустили, написали киностудия "Грузия-фильма". Вообще-то, по тогдашним документам это был телевизионный фильм. Тогда написали в Москве, что Абуладзе снимает фильм что-то там об моральном. И все. И сняли.
Когда принимали, знаете, как это было? - Шеварднадзе принял фильм, а потом его забрали в Москву министром иностранных дел. Потом пришел Патиашвили. Во время Патиашвили остановили фильм, не пустили. Потом Элему Климову сказали. Все смотрели этот фильм. Элем Климов приехал, посмотрел и сказал, что как-нибудь привезите фильм в Москву. Там я прокрутил был… Реваз Давидович, директор киностудии, большой друг Тенгиза, тогда снимал "Дон Кихота". Он всегда возил материал в Москву, что-то он там делал - я не знаю. В коробках "Дон Кихота" он положил "Покаяние" и вылетел. А другим рейсом вылетел Тенгиз. Вместе они не полетели. Потом в Москве Яковлев посмотрел, дошел до Горбачева. Потом пустили. Раиса Максимовна, по-моему, смотрела. Нормально. Сразу позвонили. И первая рецензия была в "Московских новостях". В общем, потом после 1986 пошло и пошло.
Владимир Тольц: На все это накладывалась и непонятность для сторонних наблюдателей создания фильма его символики, и образного обрамления.
Кетеван Абуладзе: Знаете что? Не могли понять, что же там происходит. Потому что, когда мы снимали этот эпизод, где люди в доспехах ходят, а мы в таких одеждах, они бы не понимали, что у них там. Ну, не понимали и спрашивали. Иногда объясняли, иногда ничего не говорили. Так что, в догадках они терялись, наверное…
Владимир Тольц: Ну, и конечно, знаменитый эпизод с бревнами, парадоксальное толкование которого мы привели в начале передачи.
Кетеван Абуладзе: Все, что там происходит с бревнами, все, что в фильме показывают, это на самом деле было. И это моя невестка Нана Чарнелидзе, ассистент режиссера и сценаристка тоже фильма "Покаяние", она ходила и узнавала. Она ходила к тем, кто были в ссылках в 1937 году. Они все это рассказывали. А на бревнах, что эта женщина стоит, это моя мама. И там написаны инициалы. Там имя моего брата – Гия. Она не знала, когда Тенгиз хотел это снять. И когда она пришла на съемки, и она увидела это, она сразу начала играть. И все одним дублем сняли.
Владимир Тольц: Многим и тогда, и сейчас казалось и кажется смешным, что фильм "Покаяние" был удостоен в 1988 году Ленинской премии.
Кетеван Абуладзе: Когда мы шли в Кремле, подошел ко мне и говорит: "Слушай, какие они люди? Те из могилы Ленина достали, а мне за это премию Ленина дают. Я не понимаю".
Владимир Тольц: В том, что "Покаяние" удостоили Ленинской премии сказался, конечно, общий процесс, происходивший в ту пору в стране – "Перестройка". Но не последнюю роль тут играло и то, что, как я уже отметил в начале передачи, "Покаяние" было отмечено награды на Каннском кинофестивале и получило всемирное признание.
Кетеван Абуладзе: Когда начинался Каннский кинофестиваль, Тенгиз участвовал, это был сороковой [фестиваль]. И мэр города или кто-то там приехал и спросил: "Мы когда последний раз получили премию?" Ему сказали – в таком-то, таком. "Да, очень долго не получали". И потом французу дали. Когда объявили, что Морис Пиала получил главную премию "Пальмовую ветвь", тогда народ как-то разбушевался. Но все-таки он тогда три премии получил.
Владимир Тольц: О последних днях своего отца Кетеван Абулазде рассказывает так:
Кетеван Абуладзе: Ему предлагали все время снять фильм. Даже, знаете, какой фильм? Про Антаур хотел снимать. Синдром евреев, что ловят. Я забыла название, помните этот фильм? Он отказался. Гюнтер Грасс хотел, чтобы его роман "Крысиха" Тенгиз снимал. Он отказался. Начал работать, а потом сказал, что нет, я не смогу это сделать. Даже турки предлагали: "Какую тему хотите? Хотите грузинскую? Пусть грузинская будет. Что вы хотите, то снимете. Пусть будет надпись, что это турецкая картина". Не сделал.
Когда он болел, он чувствовал, что у него с памятью что-то. Он сказал один раз маме: "Знаешь, у меня что-то с памятью не так хорошо". А потом, когда он уже лег и встать не мог, он все время снимал кино. У него вот так была рука все время. Какие-то звуки он издавал.- Он снимал фильм... Когда я подходила, я хотела узнать – он меня слышит или узнает? Я говорила ему: "Папа, я тебя люблю". Он не мог ничего сказать, но губы выставлял так, что вроде целует меня.
Он хотел снять фильм про Илью Чавчавадзе и про Галактиона. Он говорил, что этот мой фильм начнется с убийства Ильи Чавчавадзе и закончится самоубийством Галактиона, а между этим он хотел то, что происходило в 1989. Жаль, что он не сумел снять последний фильм, про который он говорил, что это будет завершающий фильм трилогии. К сожалению, не смог.
Владимир Тольц: Трагический эпос Абуладзе остался незавершенным. "Покаяние" состоялось как выдающийся фильм, но в жизни его не произошло. Как и четверть века назад исторические трупы не поддаются окончательному захоронению. Метафорический образ, созданный воображением режиссера, материализовался в нашей повседневности и никого уже не удивляет.
