Ирина Лагунина: "Обнаруживает демонстративный характер поведения, выраженный эгоцентризм, /…/ охваченность идеями реформаторства…" - на основании этой амбулаторной судебно-психиатрической экспертизы состояния правозащитника, бывшего депутата Верховного Совета России, затем сенатора, заместителя председателя Комитета Совета Федерации по международным делам Алексея Мананникова судья в Новосибирске принял решение поместить его в специализированное учреждение для проведения стационарной психиатрической экспертизы. Иными словами, заключить человека под стражу сроком до 30 дней. Так мы начинали программу во вторник. В четверг Алексей Мананников был отпущен из больницы. Алексей Петрович, как вас освободили?
Алексей Мананников: Выполнение достигнутого нами соглашения. Договорились, что если я пройду тесты у психолога, то тогда они смогут завершить экспертизу не через 30 дней, а через 7. Я согласился на такую сделку. Вчера беседовал с психологом, а сегодня утром подал прошение о том, чтобы во время экспертизы, которая была назначена на сегодняшнее утро, присутствовал мой законный представитель. Но поскольку это могло затянуть процедуру, они направили запрос следователю, не возражает ли следователь, чтобы присутствовал законный представитель. Естественно, следователь на такие запросы никогда не ответит, он может тянуть все эти 30 суток с ответом, я просьбу снял на это требование, согласился пройти экспертизу в одиночку. И побеседовал с заместителем главного врача психиатрической больницы, с заведующим отделением, в котором я содержался, и еще с одной женщиной-врачом. Вопросы были связаны с тем, почему я считаю себя правым в деле с судьей Шишкиной, почему я считаю, что меня преследуют по политическим мотивам. Я старался все это обосновать. Естественно, меня с результатами экспертизы никто не ознакомил. Я указал на то, что право пациента знать свой диагноз, и даже право пациента психиатрической клиники знать свой диагноз. Это право конкретно записано в законе о психиатрической помощи. Но тем не менее, мне ответили, что у них другие правила, которые слабо коррелируются с законом, а значит я смогу узнать о том, страдаю я какими-то психическими заболеваниями или не страдаю, вменяем я или невменяем, только через следователя, ведущего мое дело. После этого мне пожелали удачного выхода из голодовки, спросили, как я себя чувствую, поздравили с Новым годом и разрешили переодеться и получить паспорт.
Ирина Лагунина: А как вы себя чувствуете?
Алексей Мананников: На самом деле чувствую себя хорошо, все-таки 7 дней голодовки – это небольшая нагрузка. Мне приходилось голодать раньше, в советское время в более тяжелых условиях. В частности, в штрафном изоляторе я голодал 15 суток, в то время добиваясь свидания с матерью и, кстати, добился. В 87 году я голодал четверо суток. Правда, это была сухая голодовка, когда меня задержали, чтобы не пустить в Москву на первый правозащитный семинар. Тогда многих людей задерживали. Задержали Вячеслава Черновила. Меня задержали в Новосибирске и дали 15 суток. И после четырех дней сухой голодовки все-таки выпустили. И мало того, что выпустили, прокурор, тогда были несколько иные прокуроры, опротестовал это судебное решение, и мне даже выплатили спустя несколько месяцев компенсацию за время, проведенное в спецприемнике. Так что опыт голодовок и выхода из них у меня некоторый имеется.
Ирина Лагунина: Что вы сейчас намерены предпринять?
Алексей Мананников: Сейчас я намерен официально обратиться в независимую ассоциацию психиатров России. Есть договоренность о том, чтобы господин Юрий Совенко стал моим законным представителем. И в конечном итоге после получения этой экспертизы провел хотя бы заочную экспертизу того текста, который составят в психиатрической больнице № 3.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с правозащитником Алексеем Мананниковым.
Алексей Мананников: Выполнение достигнутого нами соглашения. Договорились, что если я пройду тесты у психолога, то тогда они смогут завершить экспертизу не через 30 дней, а через 7. Я согласился на такую сделку. Вчера беседовал с психологом, а сегодня утром подал прошение о том, чтобы во время экспертизы, которая была назначена на сегодняшнее утро, присутствовал мой законный представитель. Но поскольку это могло затянуть процедуру, они направили запрос следователю, не возражает ли следователь, чтобы присутствовал законный представитель. Естественно, следователь на такие запросы никогда не ответит, он может тянуть все эти 30 суток с ответом, я просьбу снял на это требование, согласился пройти экспертизу в одиночку. И побеседовал с заместителем главного врача психиатрической больницы, с заведующим отделением, в котором я содержался, и еще с одной женщиной-врачом. Вопросы были связаны с тем, почему я считаю себя правым в деле с судьей Шишкиной, почему я считаю, что меня преследуют по политическим мотивам. Я старался все это обосновать. Естественно, меня с результатами экспертизы никто не ознакомил. Я указал на то, что право пациента знать свой диагноз, и даже право пациента психиатрической клиники знать свой диагноз. Это право конкретно записано в законе о психиатрической помощи. Но тем не менее, мне ответили, что у них другие правила, которые слабо коррелируются с законом, а значит я смогу узнать о том, страдаю я какими-то психическими заболеваниями или не страдаю, вменяем я или невменяем, только через следователя, ведущего мое дело. После этого мне пожелали удачного выхода из голодовки, спросили, как я себя чувствую, поздравили с Новым годом и разрешили переодеться и получить паспорт.
Ирина Лагунина: А как вы себя чувствуете?
Алексей Мананников: На самом деле чувствую себя хорошо, все-таки 7 дней голодовки – это небольшая нагрузка. Мне приходилось голодать раньше, в советское время в более тяжелых условиях. В частности, в штрафном изоляторе я голодал 15 суток, в то время добиваясь свидания с матерью и, кстати, добился. В 87 году я голодал четверо суток. Правда, это была сухая голодовка, когда меня задержали, чтобы не пустить в Москву на первый правозащитный семинар. Тогда многих людей задерживали. Задержали Вячеслава Черновила. Меня задержали в Новосибирске и дали 15 суток. И после четырех дней сухой голодовки все-таки выпустили. И мало того, что выпустили, прокурор, тогда были несколько иные прокуроры, опротестовал это судебное решение, и мне даже выплатили спустя несколько месяцев компенсацию за время, проведенное в спецприемнике. Так что опыт голодовок и выхода из них у меня некоторый имеется.
Ирина Лагунина: Что вы сейчас намерены предпринять?
Алексей Мананников: Сейчас я намерен официально обратиться в независимую ассоциацию психиатров России. Есть договоренность о том, чтобы господин Юрий Совенко стал моим законным представителем. И в конечном итоге после получения этой экспертизы провел хотя бы заочную экспертизу того текста, который составят в психиатрической больнице № 3.
Ирина Лагунина: Мы беседовали с правозащитником Алексеем Мананниковым.
