События на Манежной площади несомненно станут главным русским событием уходящего года. Несомненно и то, что они станут предтечей многих других интересных событий будущего года. Над Россией вновь сгустилось грозовое облако мифического сознания.
В "Песне о буревестнике" уже не надо ничего менять, стоит только присвоить буревестнику звание "русской птицы". Но чтобы рассеять грозовое облако, недостаточно возложить цветы на могилу футбольного героя. Скорее наоборот, эти цветы положены на алтарь мифического сознания. Где цветы, там и ягоды.
В сущности, тот, кто пришел залечивать проблему с цветами, и тот, кому принесли цветы, - люди одной крови, они даже могли бы поменяться местами, и в каком-то высшем смысле они местами уже поменялись: народным мифическим героем стал тот, кто ушел, а не тот, кто к нему заехал. Десять лет укреплялось мифическое сознание, в котором сначала стыдливо, а потом все более отвязно воскрешались любезные национальному сердцу божества. В мифическом сознании и сам Сталин не подвластен критике, потому что гнев его сопричастен скорее Зевсу, чем грузинскому тирану, а какой смертный посмеет возражать Зевсу?
Что может быть ближе мифическому сознанию, чем футбольные болельщики, которые заранее поделили мир на наших и не наших? Но ведь и милиция, которая гонялась за ними в течение последних дней, это - дети того же мифа, и если физического братания еще не наступило, то духовное уже давно произошло. Еще немного, и некому будет разгонять духовных братьев – вот тогда грянет гром революции.
Проклиная гнилой Запад, лукавая власть была его потребительским заложником, тем самым "европейцем", в которого невольно вырождались даже правители зрелого социализма. Но это только очевидная часть проблемы. Не все так просто: возможно, Россия как раз исторически и держится на мифе, а не на реальности социального бытия. Власть, светская и духовная, основывалась именно на непобедимости мифа, однако она была призвана его контролировать. Теперь этот контроль – не будем преувеличивать потерян, но пошатнулся. Мифом можно долго манипулировать, но для этого нужно быть демиургом мифа, который живет как в мифе, так и за его пределом.
Беспощадна ярость обманутой мифологии! Наши парни в спортивных костюмах, дошедшие до стен Кремля многотысячной толпой претендентов на победу, едва ли успеют демифологизироваться, а их неведомый, но уже где-то растущий вождь - пройти "европейскую" эволюцию еще до того, как страна, исстрадавшись, исчезнет на глазах свидетелей торжества мифического сознания. Вот тогда свободной грудью задышат те, с кем дрались наши парни - кавказские горцы, дети своего собственного мифического сознания, сотворившие миф презрения. Выходит, наши парни, в конечном счете, не подозревая об этом, работают на них?
"Но ведь, позвольте, ¬– возмутятся просвещенные люди, – о каком мифическом сознании идет речь, если им обладали, извините за выражение, дикари?" Вот в этом и заключается комедия нашего времени.
В "Песне о буревестнике" уже не надо ничего менять, стоит только присвоить буревестнику звание "русской птицы". Но чтобы рассеять грозовое облако, недостаточно возложить цветы на могилу футбольного героя. Скорее наоборот, эти цветы положены на алтарь мифического сознания. Где цветы, там и ягоды.
В сущности, тот, кто пришел залечивать проблему с цветами, и тот, кому принесли цветы, - люди одной крови, они даже могли бы поменяться местами, и в каком-то высшем смысле они местами уже поменялись: народным мифическим героем стал тот, кто ушел, а не тот, кто к нему заехал. Десять лет укреплялось мифическое сознание, в котором сначала стыдливо, а потом все более отвязно воскрешались любезные национальному сердцу божества. В мифическом сознании и сам Сталин не подвластен критике, потому что гнев его сопричастен скорее Зевсу, чем грузинскому тирану, а какой смертный посмеет возражать Зевсу?
Что может быть ближе мифическому сознанию, чем футбольные болельщики, которые заранее поделили мир на наших и не наших? Но ведь и милиция, которая гонялась за ними в течение последних дней, это - дети того же мифа, и если физического братания еще не наступило, то духовное уже давно произошло. Еще немного, и некому будет разгонять духовных братьев – вот тогда грянет гром революции.
Проклиная гнилой Запад, лукавая власть была его потребительским заложником, тем самым "европейцем", в которого невольно вырождались даже правители зрелого социализма. Но это только очевидная часть проблемы. Не все так просто: возможно, Россия как раз исторически и держится на мифе, а не на реальности социального бытия. Власть, светская и духовная, основывалась именно на непобедимости мифа, однако она была призвана его контролировать. Теперь этот контроль – не будем преувеличивать потерян, но пошатнулся. Мифом можно долго манипулировать, но для этого нужно быть демиургом мифа, который живет как в мифе, так и за его пределом.
Беспощадна ярость обманутой мифологии! Наши парни в спортивных костюмах, дошедшие до стен Кремля многотысячной толпой претендентов на победу, едва ли успеют демифологизироваться, а их неведомый, но уже где-то растущий вождь - пройти "европейскую" эволюцию еще до того, как страна, исстрадавшись, исчезнет на глазах свидетелей торжества мифического сознания. Вот тогда свободной грудью задышат те, с кем дрались наши парни - кавказские горцы, дети своего собственного мифического сознания, сотворившие миф презрения. Выходит, наши парни, в конечном счете, не подозревая об этом, работают на них?
"Но ведь, позвольте, ¬– возмутятся просвещенные люди, – о каком мифическом сознании идет речь, если им обладали, извините за выражение, дикари?" Вот в этом и заключается комедия нашего времени.
