Александо Генис: В эти дни в Москве проходил книжный фестиваль ''нон-фикшн''. Несколько лет назад, когда мне довелось принять в нем участие, я был поражен общей атмосферой праздника – интеллектуальная, но в меру. С одной стороны, без глянцевой пошлости, с другой - без педантического занудства. Одним словом - веселая наука, которую целыми мешками разносили с ярмарки бесчисленные симпатичные посетители.
По-моему, такая картина отражает общий для всего мира сдвиг интереса от беллетристики в культуру нон-фикшн, которую я бы определил как ту, что обходится без вымышленного героя. Нон-фикшн изучает не образы реальности, а след, оставленной ею. След - бесхитростное следствие нашего пребывания в мироздании: топчась по нему, мы не можем не наследить. Поэтому след обладает подлинностью, которая выдает присутствие реальности, но не является ею. След лишь указывает на то, что она здесь была.
Художник в роли следопыта – фигура крайне современная во всех областях искусств, но особенно, конечно, в кино, которое раньше называлось ''документальным'', а теперь ''неигровым''.
Только что ведущий нашего ''Кинообозрения'' режиссер Андрей Загданский вернулся из Амстердама, где он был участником крупнейшего фестиваля неигрового кино, о котором Андрей нам сейчас и расскажет.
Александр Генис: Андрей, прежде всего, представьте нашим слушателям Амстердамский фестиваль.
Андрей Загданский: Амстердамский фестиваль проходит уже в 23-й раз. Мне довелось (с фильмом ''Толкование сновидений'') принять участие в Третьем кинофестивале. Директор кинофестиваля Али Деркс вот уже 23 года последовательно проводит, наверное, самое главное собрание документалистов. Фестиваль представляет очень много фильмов, очень много специальных программ: программа ''Лучшие кинофестивали'', программа ''Мастера'', программа ''Зеленые фильмы'', посвященные охране окружающей среды, программа голландских короткометражных документальных фильмов, программа голландских полнометражных документальных фильмов, фильмы- призеры других кинофестивалей, и так далее. Приезжает очень много гостей: три тысячи человек. Фестиваль проходит в тот период, когда уже Голландия и Амстердам начинают двигаться к рождественским каникулам, поэтому тут царила веселая, карнавальная атмосфера, что очень способствовало повышенному тонусу кинофестиваля. Это - праздник, в первую очередь.
Александр Генис: Андрей, говоря о таком представительном кинофестивале можно сказать, что это - смотр нон-фикшн кино. Я специально употребляю это слово, потому что документальное кино давно перестало быть просто документальным, скорее, тут подходит некая другая категория, та самая, которая так популярна сейчас и в книжном мире - категория ''нехудожественного'' кино, хотя, на мой взгляд, нехудожественного кино, как и литературы, не бывает.
Андрей Загданский: Нет, как раз бывает кино не художественное, даже совсем не художественное, но, в чем я с вами согласен полностью, так это в том, что не стоит противопоставлять документальное и художественное. Документальные фильмы могут быть абсолютно художественными и артистичными, в то время как игровые фильмы, как говорим мы, представители документального мира, могут быть совершенно антихудожественными. Конечно, слово нон-фикшн, которое пришло в русский язык из английского языка, точнее работает в данной ситуации. Оно охватывает определенные, совершенно разные виды кинематографа, которые покрывает одним зонтиком. И слово нон-фикшн абсолютно приемлемо - можно считать, что это самый главный европейский смотр фильмов нон-фикшн.
Александр Генис: Что же было на этом кинофестивале особенно интересного для вас?
Андрей Загданский: Саша, на фестивале всегда находится много интересного. В частности, для меня был очень интересен фильм американского режиссера, которого мы все очень хорошо знаем (я несколько раз представлял его фильмы в нашей программе) Эрола Морриса. Его новый фильм называется ''Таблоид'' (''Желтая пресса''). И, по забавному стечению обстоятельств, я очень хорошо знал предысторию того, что рассказывает Эрол Моррис. В отличие от своих предыдущих картин, например, ''Доктор Cмерть'' или ''Туман войны'', это картина легкая, она - о желтой прессе.
Что происходит в фильме? Речь идет о женщине, о которой несколько лет назад написали, будто она впервые в истории клонировала собственную собачку. У нее была собака, которую она очень любила, маленький пит-буль, если не ошибаюсь, и она его клонировала в Южной Корее. Стоило это какую-то астрономическую сумму. Но когда опубликовали ее имя и фотографию, то выяснилось, что эта женщина разыскивается в Англии. Она бежала из тюрьмы, и бежала при достаточно любопытных обстоятельствах.
Дело в том, что в 70-е годы она полетела на частном самолете в Англию для того, чтобы похитить своего жениха-мормона, который находился в Англии с религиозной миссией. (Мормонов посылают на религиозные миссии, и это - самое главное, что может случиться в жизни мормона). А она была в него влюблена, и она его похитила. Далее следует совершенно невероятная история - как она его заперла, приковала к кровати в английской гостинице, как они занимались любовью, и так далее. И это была та история, которая случилась когда-то в ее жизни, которая была сокрыта от глаз общественности, и всплыла заново на поверхность после того, как узнали о том, что она клонировала свою собаку.
Вот это все Эрол Моррис замечательно иронично рассказывает в своей картине, которая очень хорошо смотрится. Эрол Моррис - действительно кинематографический мастер, картина безупречно движется, она полна точных ироничных комментариев, в которых нет пережима, это тот юмор, который мы замечаем, а не на который обращают наше внимание. И сама эта героиня очень откровенно и очень смешно рассказывает свои истории. Конечно, в значительной степени она врет, потому что в своей предыдущей жизни она была ''работником секса'', как деликатно говорят по-английски. Да, она была проституткой по вызову, но это ей не мешало быть влюбленной в своего мормонского друга, который уехал от нее в Англию и которого она пыталась похитить. Вся эта история очень забавная и смешная.
Другая картина, на которую я обратил внимание, это фильм, получивший главный приз, причем он получил приз и за лучший полнометражный фильм в международном конкурсе, и за лучший полнометражный фильм в голландском конкурсе. Это картина Леонарда Ретела Хелмриша, название который по-русски правильно перевести как ''Позиция среди звезд''. Это третий его фильм об Индонезии, (как я понимаю, сам режиссер наполовину индонезийского происхождения).
Картина рассказывает о жизни одной семьи в Индонезии. Три поколения в этой семье, бабушка живет в деревне, потом она приезжает в город, это история жизни в деревне, история жизни в городе. Картина замечательно сделана и я не удивлен, что она получила главный приз, но у меня есть свои сомнения в отношении эстетической целостности этой картины. Но сначала я сделаю маленький шаг в сторону.
Существует международный термин, который имеет разные названия и немного разные понятия в русском, французском и английском языках. Терминология ''киноправда'' началась с самого Дзиги Вертова и предполагала определенную эстетику. Со временем, когда французские кинематографисты открыли для себя Дзигу Вертова заново и превратили его в свое идеологическое и теоретическое знамя, они свою концепцию документального кино назвали ''cinema verité''. Это тоже близко к ''киноправде'', но предполагает некоторые другие технологии фильма, в частности, автор куда более активно вмешивается, провоцирует участников фильма - тех, кто в кадре.
Потом, когда все это перебралось в Америку, то и в Америке в 60-е годы началось активное развитие документального кино. Здесь, однако, появился другой термин, который называется ''direct documentary'', то есть ''прямой документальный фильм''. И в этом направлении работают или работали самые яркие американские кинематографисты - и братья Мейзлз, и Фред Вайзман, Ричард Ликок и так далее. Целый ряд шедевров документального кино в Америке был сделан в этом направлении, то есть, когда авторы наблюдают, как раскрывается жизнь героев.
В частности, фильм братьев Мейзлз ''Продавец'', о людях, которые едут продавать на юге Америки роскошные издания Библии. Они стучатся в дома и предлагают Библию, а на самом деле, конечно же, как мы понимаем, втюхивают эту Библию южным деревенским лохам. Эта картина - один из самых ярких документальных фильмов, который я видел в своей жизни. Она была сделана в этом эстетическом ключе.
Но, что происходит дальше? Понимаете, на сегодняшний день, когда технологии кино и видео съемки стали так доступны на всех уровнях - и в качестве картинки, и в изображении, и в звуке, возникает новый вопрос. До какой степени все это действительно подсмотрено, до какой степени присутствие человека с кинокамерой провоцирует героев (вас, меня) действовать так, как от меня ожидают? Мы прекрасно знаем, что можно задать вопрос и глазами давать подсказку, можно смотреть на человека и ждать, что он сделает что-то такое, чего вам бы от него хотелось.
Александр Генис: В сущности, это знаменитый закон квантовой механики: мы не можем наблюдать, не влияя на результаты наблюдения.
Андрей Загданский: Вы абсолютно правы, Саша, принцип неопределенности, который мы можем в данном случае заимствовать из квантовой механики, работает и здесь: мы либо наблюдаем, либо вмешиваемся. Невозможно и то, и другое. И все, кто работают в документальном кино, это очень хорошо знают и понимают.
Возвращаясь к картине. С моей точки зрения, эта картина замечательно снята. В ней полно смешного, я очень много узнал об Индонезии из этого фильма. Но у меня все время ощущение такое, что это не наблюдение, а вмешательство с камерой в жизнь. Что это не документальный фильм, как артистическое произведение, а, скорее, это реалити-шоу. То, что мы видим на экранах телевидения, уже приходит в документальное кино и мы не знаем, где границы между тем и другим, где границы между вот этим ежедневным водопроводом телевидения, который выбрасывает огромное количество реалити-шоу, и актом документального кино, искусства. Это - очень непростой вопрос и мне кажется, что картина и блестяща, и, вместе с тем, глубоко порочна в своих эстетических претензиях.
Александр Генис: Андрей, на этом кинофестивале, в очень престижной программе ''Мастера'', был представлен и ваш фильм. Давайте поговорим немножко об этом.
Андрей Загданский: Действительно, фильм был представлен в программе ''Мастера'', у нас было четыре показа, я присутствовал на двух, представлял фильм дважды в Амстердаме и, должен сказать, что публика, конечно, определяет лицо фестиваля. Те люди, те вопросы, которые они задавали, как они смотрели, как они реагируют - ты понимаешь, что в Амстердаме, в Голландии, можно проводить такой фестиваль. Ты видишь заинтересованные лица, ты понимаешь, что люди чувствуют и отдают себе отчет в тонкостях и эстетике документального кинематографа, что это не случайные люди, они заинтересованы. Конечно, показывать фильм такой аудитории - одно удовольствие для автора.
Александр Генис: Андрей, ваш фильм называется ''Мой отец Евгений'', я смотрел эту работу, крайне любопытную, и , я бы сказал необычайно интимную. Как вы строили этот фильм, что это было: исповедь, признание в любви, конфликт поколений?
Андрей Загданский: И то, и другое, и третье, конечно же. Вы знаете, фильм называется ''Мой отец Евгений'', но это ни в коей степени не взгляд отца на сына или на его характер, или, как многие коллеги ожидали от меня, какая-то попытка разобраться, в том, какое влияние мой отец, (в свое время - главный директор киностудии ''Киевнаучфильм''), оказал на развитие неигрового, нон-фикшн кинематографа, о котором мы говорим с вами. Нет, меня интересовало не это. Это - медитация о судьбе. Не характер, не обстоятельства, а именно судьба: как, через что прошла судьба моего отца. В какой-то момент моя судьба и судьба моего отца развиваются параллельно - мы же проживаем в одну и ту же эпоху, которую так по-разному воспринимали, потому что мой отец, конечно же, был частью советской системы, главным редактором киностудии в советское время, в 60-е-80-е годы. А я, конечно же, вырос другим человеком, человеком, который с сознательного возраста не принимал советскую систему. Поэтому наше восприятие мира расходится.
Александр Генис: Андрей, эта история повторяется в миллионах семей, и это вообще, я бы сказал, архетипическая история нашего времени - советское и постсоветское, которое не только разделяется временем, но и океаном, как в вашем случае.
Андрей Загданский: Да, Саша, конечно, океан в какой-то степени или возраст и время позволили нам с отцом ближе смотреть на многие вещи, лучше понимать друг друга. То, что вы говорите - архетипическое - я бы воспринимал как комплимент, потому что мне всегда хотелось, чтобы фильм нашел свое ''расширение'', чтобы люди увидели себя, люди почувствовали свои истории, свою судьбу. Мне бы хотелось, чтобы мои ровесники, ровесники моего отца, смотрели на этот фильм и думали, рефлексировали о своих судьбах, о своих семьях. Вот на этой территории находится соединение автора и зрителя. Конечно, я говорю об абсолютно индивидуальных обстоятельствах жизни, жизни моего отца, но, вместе с тем, есть соединение судеб, которые проходят через один и тот же исторический пласт.
Александр Генис: Ваш фильм уже видели на фестивале в Киеве, теперь его посмотрели на фестивале в Амстердаме. Когда его увидят российские зрители?
Андрей Загданский: Вы знаете, с российскими зрителями очень просто — они его увидят в четверг 9 декабря. Те, кто не поленится и не побоится плохой московской погоды, могут прийти в кинотеатр ''Художественный'' в Москве, в 7.30. Фильм будет показан в рамках фестиваля ''Артдокфест'', который проводит директор фестиваля Виталий Манский. Вот уже несколько лет они делают такой фестиваль с акцентом на искусство в документальном кино, и это попытка с их стороны представить лучше нон-фикшн фильмы, нон-фикшн кинематограф в России и в Москве, в частности.
