Марина Тимашева: ''Маленький театр Фонтанного дома'' выпускает спектакли и для детей, и для взрослых. Среди самых любимых зрителями - ''Проповедь лесного дурака'' по сверхповести Велимира Хлебникова ''Зангези'' и ''Проделки Эмиля из Леннеберги'' по повести Астрид Линдгрен. Рассказывает Татьяна Вольтская.
Татьяна Вольтская: Лестница. Перила. На бетонных ступеньках, с двух сторон - узенькие деревянные лесенки, это места для зрителей. Сцена – это лестничные площадки вверху и внизу и проход между рядами сидений. Вдоль лестницы веревка, на бельевых прищепках висят красные полотнища и плакаты, в их основе - титульные листы и иллюстрации к книгам Велимира Хлебникова и афиши 20-х годов прошлого века. Все. О спектакле ''Проповедь лесного дурака'' говорит координатор театральных проектов музея Ахматовой Лариса Артемова.
Лариса Артемова: В этот дом, в дом Ахматовой, в 1922 году приходили письма из деревни, в которой художник Митурич, большой друг Николая Пунина, проводил последние дни с Велимиром Хлебниковым. Письма о помощи чрезвычайно больному к тому времени человеку, смерть которого в 1922 году и наступила. В этом доме Велимир Хлебников никогда не был, но собирались его друзья, в том числе и художник Татлин, который после смерти Хлебникова осуществил постановку ''Зангези'' (это было в 1923 году), прошла она на Площади искусств, в Институте искусств, к которому имел прямое отношение Николай Пунин, который был идейным вдохновителем авангардистов 20-х годов. Сюда, по этой лестнице, поднимались Митурич, Татлин, Лебедев, Малевич. В квартире, где жили Ахматова и Николай Пунин, за столом в столовой собирались они и вели свои споры, которые можно было бы сравнить с какими-нибудь вулканическими извержениями - по меткому выражению одного из них, они за этим столом ''делили небо и землю''. Так что мы имеем самое прямое отношение, прикосновение буквально, к тому, что происходило в те годы. За этим же столом Татлин и Пунин придумывали постановку спектакля, которая прошла в 1923 году. Здесь рождались идеи оформления, потому что художник по спектаклю был Татлин, Татлин же и играл в этом спектакле, представляя самого Зангези, ведущего вот эту проповедь о новом мире, новом искусстве. Пунин выступал с докладами, посвящёнными авангарду и творчеству Хлебникова. Идея всего того, что произошло в 1923 году, рождалась здесь. Мы через много лет возобновили эту идею и поставили спектакль. На лестнице совершенно случайно есть своя башня. А если вспомнить, что Татлин был художником-конструктором той самой башни, которая должна была стать памятником революции, внутри которой должно было находиться здание ''Интернационала'', наверху — радиостанция, вещавшая на весь мир, башня, которая должна была быть выше Эйфелевой башни. Технические идеи, вошедшие в идеи литературные, в идеи поэтические. И Эйфелева башня - символ нового времени, символ технического прогресса, который их всех и подтолкнул. Вспомнить башню Иванова с которой Ахматова, Блок и Гумилев смотрели на небо петербургское и читали свои стихи.
Татьяна Вольтская: Невольно вспомнилась Вавилонская башня.
Лариса Артемова: Смешение языков, совершенно верно. И их идей. Поэтому вот на лестнице, ведущей в башню. Это, скорее, спектакль - отношение к нашего времени, к замыслам тех, кто были впереди нас.
Татьяна Вольтская: А на лестничной площадке стоит музыкант, импровизируя по ходу спектакля. Но есть в ''Маленьком театре Фонтанного дома'' и совсем другой спектакль - без трагических вавилонских башен заоблачных смыслов: ''Проделки Эмиля''.
Лариса Артемова: Известнейшая повесть, любимейшая повесть Астрид Линдгрен, хорошо узнаваемая нашими ребятами. Опять-таки, наш музей обращается к лучшим произведениям мировой литературы, в том числе, и детской литературы. Самая главная задача - чтобы дети полюбили читать. Слишком много других развлечений сегодня, и когда дети обращаются к книге, это прекрасно, а когда они еще обращаются к ней уже имея какое-то впечатление восторга, что ли, то, наверное, это будет способствовать их увлечению. Вот мы стараемся, чтобы это восторженное отношение к книге от нас к ним перешло. Мы сделали спектакль ''Проделки Эмиля'', с большим успехом у детей играем его здесь. У нас же совершенно камерное помещение, которое приведено в такое домашнее совершенно состояние, но в котором живут коровы, петухи, куры. Нам помогала художник Наташа Клемина - замечательная. В общем, атмосфера, в которую ребята попадают - очень хорошая. И коровы мычат, и петухи кричат, и папа с мамой любят своих двоих детей. Это спектакль для детей и для взрослых. Те сложности, которые есть каждой семье, когда растут дети, когда мы не знаем, что из них получится, когда они придумывают и стараются изменить мир, ощутить себя полезными в этом мире, а иногда у них из полезности получаются сплошные, я бы не сказала несчастья, но какие-то такие происшествия досадные, трудные для родителей, досадные для них самих. В наших спектаклях детей играют дети. Помещение камерное, площадка камерная, и на расстоянии полушага от них взрослые видят себя, видят своих детей, узнают проделки своих детей.
Татьяна Вольтская: Но в конце спектакля случается маленькое чудо. Сначала все неслось по наезженной дорожке - проделка на проделке, то голова Эмиля застрянет в супнице, и приходится ехать к доктору и за целых 4 кроны вызволять эту бедовую головушку, то Эмиль вместо крысы поймает в крысоловку папин палец, то вместе с курами и поросенком наестся забродивших вишен. Но вот случается беда: работник Альфред, - а они с Эмилем очень любят
друг друга - заболевает, у него заражение крови, а на дворе такая
метель, что нечего и думать доехать до города. Но Эмиль единственный на всем хуторе по-настоящему боится за жизнь человека, ночью тайком он и сажает Альфреда в сани и едет - понимая, как велики шансы замерзнуть.
Звучит фрагмент спектакля:
- Ничего не выйдет, посмотри, какой снег, ты же знаешь, что по такой погоде нам до доктора не добраться.
Метель не унималась, ветер по-прежнему выл, все были совершенно беспомощны.
- Я понял, что надо делать. Я сам отвезу Альфреда в город, а если мы не доедем, то погибнем вдвоем в дороге. Альфред, нечего тебе здесь лежать, нечего помирать.
Эмиль укутал Альфреда, сел на козлы и натянул вожжи:
- Но!
О, как бушевала вьюга, снег залеплял уши и забивал глаза, дороги не было видно, ее совсем не было. Сани тряхнуло, и они провалились в канаву.
Татьяна Вольтская: Но все кончается хорошо, под утро на дорогу выезжает снегоочиститель, Альфред спасен, а несносный проказник оказывается героем. Спектакль берет намеченную высоту, актеры, большие и маленькие, сыплют бумажный снег на головы зрителям. И эти белые зерна радости дети уносят с собой. Как и те бумажные кораблики, которые они сделали тут же, перед началом спектакля, - символ долгого пути.
